Фридрих Незнанский - Закон бумеранга
Он осознал, что не надо ехать ни в какую Германию. Достаточно было пойти в парк и попытаться найти сослуживцев отца.
Испугавшись, что может опоздать, Виталий бросился к первому попавшемуся человеку и задал вопрос:
– Сегодня какое число?
– Восьмое, – пожал плечами прохожий.
– А месяц? – прокричал Виталий, с ужасом осознав, что запутался даже во времени. – Месяц?
– Май! – усмехнулся, удаляясь, мужчина.
Виталий поехал домой. И остаток дня посвятил тому, чтобы привести себя в человеческий вид. Принял душ, побрился, подобрал из своего скудного гардероба самую приличную одежду и устроил небольшую стирку.
Спать Виталий лег пораньше, чтобы не проспать, но от перевозбуждения не смог сомкнуть глаз. Лишь когда стало светать, он уснул.
Проснувшись от яркого солнечного света, молодой человек бросился к окну. Он увидел улицу, празднично украшенную алыми полотнищами и цветами. Покровский оделся и помчался в парк Горького.
Он не знал ни номера дивизии, где служил отец, ни номера той, в рядах которой тот брал Берлин в сорок пятом. Виталий метался от одной таблички к другой, задавая всем один и тот же вопрос. Но люди только беспомощно разводили руками.
Внезапно его окликнули:
– Покровский! Иван!
Виталий застыл. Приблизившийся бодрый старичок похлопал его по плечу и произнес:
– Извини, сынок, обознался, но нам сегодня можно. А похож-то как!
– Постойте! – схватил его за руку Виталий. – Расскажите, откуда вам известен Иван Покровский?
– Мы с ним пол-Европы прошагали, – грустно усмехнулся ветеран. – Меня в землянке засыпало. Так он своей каской откопал. Спас, значит… А затем, через два десятка лет, слышал я, похоронили Ваню…
– Простите, – произнес молодой человек, – меня зовут Виталий Иванович Покровский.
Ветеран некоторое время на него внимательно смотрел, а затем, взяв крепкой жилистой рукой, поволок к небольшой веселой компании пожилых людей, распевавших «Катюшу» под звуки гармошки.
– Пойдем, Виталий Иванович! – совсем другим тоном произнес сослуживец отца. – Б, какой был человек твой батя! В бою ни одна пуля не брала, а когда спал, его подло убили…
И Виталий вспомнил, что он всегда слышал крики и выстрелы. Он лежал в кроватке, закрыв руками голову, и боялся. Но все понимал и все слышал. Просто потом он не подпускал память к этому ужасному моменту. Со временем все забылось, и отголоски той ночи он стал считать остатками детских ночных страхов.
– Смотрите, кого я к вам привел! – радостно сообщил старичок, держа Виталия за плечи. – Не узнаете? Сын Покровского!
Виталия немедленно обступили пожилые люди с целыми иконостасами наград. Они начали наперебой рассказывать, как воевали с его отцом, просто делились воспоминаниями, совершенно его не касающимися. Молча поминали павших в войну и ушедших недавно. Виталий не смог в тот день выяснить все подробности гибели своих родителей, но он услышал главное. Ему нечего было стыдиться. Его отца любили офицеры и солдаты, уважали и помнили. Однако, когда он пытался спросить о судьбе родителей, почему-то старались от разговора уйти. Виталий записал несколько адресов и телефонов бывших сослуживцев генерала и решил наведаться к каждому отдельно.
8Покровский приехал в Мытищи. Сев там на привокзальной площади в маршрутное такси с надписью «Леонидовка», уже минут через пятнадцать вышел на конечной остановке и спросил, в какой стороне находится хлебозавод.
На лавочке в скверике у выкрашенного желтой краской двухэтажного дома сидел знакомый ветеран. Виталий приблизился.
– Здравствуйте!
– Чем могу быть вам полезен? – спросил, кивнув в ответ на приветствие, старичок.
– Вы меня помните? – засомневавшись, спросил Виталий.
– Нет, – внимательно разглядывая собеседника, ответил пенсионер. – Не припоминаю.
– А ведь недавно вы меня узнали! – разгоряченно попытался напомнить Виталий. – Я сын Ивана Покровского. Генерала.
– Нет, не помню, – ответил старик, приподнимаясь со скамейки и давая понять, что разговор окончен.
– Останьтесь! – попросил Виталий, придерживая ветерана за плечо и усаживая обратно. – Мне нужно знать все. И я не отпущу вас, пока не узнаю, как он погиб. Мне не важно, хорошие слова вы скажете или плохие. Я готов принять любые!
– Да не в этом дело, – сдался сослуживец. – Разве о нем кто плохое слово мог сказать? Просто вам не понять, что значит скрип тормозов посреди ночи!
– Так чего же вы сейчас-то боитесь? – вскричал Покровский. – Кончилось КГБ! Вы давали расписку? Что вам, не раз смотревшему в глаза смерти, могут сделать? Вы и так стоите на ее пороге и до сих пор дрожите? Бо как же надо было запугать, чтобы столько лет жить в страхе?
– Да вы неправильно меня поняли, – поправился пожилой человек. – Единственное, что меня мучило по-настоящему последние годы, это мое малодушие. Ведь он мне жизнь спас, а я не смог его чистого имени спасти, потому что испугался… Так вот, из штаба дивизии, которой командовал ваш отец, началась утечка секретной информации. Я тогда был начальником узла связи. Особистом дивизии был капитан Воронцов. Очень неприятная личность. Маленький, кривоногий, с вечно слезящимися глазами. Покровский его откровенно презирал, и он, мало того, что ненавидел твоего отца, был тайно влюблен в твою мать.
– А она? – напряженно спросил Виталий.
– А что она? Галина была просто красавица. В нее было влюблено полгородка. Но в наше время умели уважать чужие чувства и не выпячивать свои. Мне с Воронцовым приходилось контактировать очень часто. Сначала он из меня душу вывернул, пока не убедился, что я не работаю на иностранные разведки. Затем из Москвы приехал специально по этому вопросу представитель КГБ майор Копчик. Вот они-то вдвоем и устроили тогда настоящую бойню. Ты был заперт в комнате и ничего не слышал…
– А можно поподробней? – попросил Виталий.
– Я сам не видел, но боец из моего подразделения был уже потом задействован. Он мне и рассказал. Вся спальня была залита кровью. Отца они убили спящим. Видно, боялись глядеть в глаза боевому генералу. А мать убивали потом. Она могла бы спрятаться в твоей комнате. Там был засов и крепкая дверь. Но этим она лишь на какое-то время оттянула бы свою смерть, да и тебя сгубила… Дело обставили как убийство на почве ревности и последующее самоубийство. Мол, Иван ревновал Галину… А когда работала комиссия из Москвы под начальством того же Копчика, я не смог встать и рассказать всю правду… К тому же он заменил у нас того Воронцова. Боялись его…
– Так, а что с утечкой информации? – спросил Виталий.
– Да паршиво пришлось нашим бравым чекистам, когда сбежал в ФРГ полковник Савельев. Он был заместителем генерала Покровского по службе тыла. Тогда и стало ясно, кто был истинным предателем. Но, вероятно, Копчик имел наверху, в Москве, сильных покровителей. Или, что скорей всего, давшие добро на операцию сами могли запросто потерять головы. Воронцова перевели куда-то в другое место, а Копчик еще два года был у нас вместо него. Мужик, что называется, от сохи, пил по-черному и в одиночку. А как напьется, схватит лопату с пожарного щита и давай землю копать, картошку сажать. Утром солдаты все заравнивали. Но по всему городку и округе все лето цвел картофель… Спасибо вам, молодой человек.
– За что? – пожал плечами Покровский. – Бо вам спасибо огромное.
– Я благодарю за то, что вы сняли камень с моей души. Теперь я знаю, вы добьетесь реабилитации отца. Только об одном заклинаю, не мстите. Месть разрушает. Поверьте, они все равно получат по заслугам, и их души будут гореть в аду…
Виталий поначалу засомневался. Слишком надуманным показался ему заговор особистов против боевого генерала. Пожилым людям свойственно преувеличивать мелочи и не обращать внимания на важные вещи. Его собеседник мог запросто уверовать в легенду, миф, слух. Поэтому, найдя в записной книжке адреса еще трех сослуживцев отца, он обошел их. Двое полностью подтвердили историю гибели родителей. Но еще большую уверенность вселили испуганные глаза третьего свидетеля. Несмотря на возраст, он все еще боялся разговаривать на эту тему.
Глава десятая
ПОСЛЕДНИЙ ДОНОС
Прослушав запись, Турецкий вычленил главное:
«– Ты, собственно, кто?
– Я? Сейчас объясню… Присаживайтесь… Разговор у нас будет долгий и тяжелый – для вас.
– Боюсь, долгого у тебя не получится.
– А я не боюсь. Мне времени хватит. Вот думаю, с чего начать…
– А ты начни с главного. С цели визита!
– Вы – генерал КГБ Копчик?
– Ну!
– Служили в Германии в семидесятых?
– Допустим, и что с того?
– Тогда я пришел за вами.
