Владимир Михановский - Горячие точки на сердце
— Знаешь, мне иногда кажется, что я нахожусь в театре абсурда, — вырвалось у Матейченкова.
— Не одному тебе это кажется, — улыбка у Владимира Семенова получилась грустной.
Контакт у двух генералов получился сразу, и до самого места они увлеченно беседовали.
И вот мчатся они по каменистой окраинной улице города Черкесска, сведенные вместе непостижимой российской судьбой, один — бывший главнокомандующий сухопутных войск российской армии, другой — полномочный представитель президента РФ, под чьим началом находилась огромная сила.
— Послушай, Иван Иванович, хочу тебя спросить кое о чем.
— Спрашивай.
— Не знаю, удобно ли?
— Неудобно только на потолке спать.
— Ты с Сергеем Степашиным в добрых отношениях?
— Добрых. А что?
— Он ведь откровенен с тобой?
— Надеюсь.
— Меня интересует, что они намерены предпринять в отношении нашей республики?
— Могу просветить. Тут тайн никаких нет. Тем более, и мнения определенного у них пока нет.
— Увы…
— Первый вопрос — кому возглавить КЧР.
— Ладно, с этим я сам разберусь, — отмахнулся Владимир Семенов. — А еще что?
— Мы обсуждали, как правоохранительные органы должны взаимодействовать с общественными организациями, чтобы не накалять страсти.
— Вот это важно.
— Да, нам удалось выработать общую платформу.
— Понимаешь, полпред, тут Москва постоянно впадает в ошибку, наступает на одни и те же грабли, — горячо проговорил Владимир Семенов.
— Недооценивает местные кадры?
— Я не о том. Центр рассуждает так: ежели республика маленькая, то с ней и церемониться особенно нечего. А это в корне неверно.
— Согласен.
— Обстановка у нас влияет на всю ситуацию на Северном Кавказе, — сказал Семенов.
Матейченков кивнул:
— Все мы связаны одной цепью.
— Более того, мы звенья одной цепи.
— Послушай, главком…
— Бывший.
— Солдат всегда солдат. Меня тоже кое-что интересует.
— Отвечу, если смогу.
— Я хочу знать твое личное мнение. Как говорится, не для протокола.
— Спрашивай.
— Нужно привлечь в республику дополнительные силы из МВД? Никак не могу решить этот вопрос, и обсудить его не с кем.
Семенов задумался:
— Серьезный вопрос.
— А ты не спеши, подумай.
Они уже миновали центр Черкесска, оставив в стороне вечно бурлящий митинг.
— Скажу тебе так, полпред, — произнес Семенов. — На сегодня, положа руку на сердце, такой необходимости я не вижу.
— А митинг?
— Пустое дело. Люди устали от митингов.
— Говорят, кое-кто призывает к гражданскому неповиновению?
— Да, мы думали над таким решением, — кивнул Владимир Семенов. — И я не делаю из этого тайны. Но мероприятие это, если и состоится, будет носить сугубо мирный характер.
— Сторонники Дерева изо всех сил стараются замутить воду, особенно после второго тура выборов. Я это каждый день наблюдаю.
— На митинге?
— И там тоже.
— Я и сам это вижу, — вздохнул Семенов. — Не слепой. Но что я могу поделать? Не развязывать же гражданскую войну в республике, в самом деле?
— Упаси бог.
— То-то и оно. Неужели ты думаешь, полпред, что я меньше твоего заинтересован, чтобы в республике был порядок?
— Мне кажется, сторонники Станислава Дерева теперь, после второго тура, сменили тактику.
— Любопытно.
— Они изо всех сил стараются напугать Москву. Смотрите, мол, что творится в КЧР: весь народ поднимается против сфальсифицированных выборов.
— Он пугает, а мне не страшно.
— Тебе не страшно, а иной из федерального начальства, глядишь, всерьез испугается. Мол, как сказал товарищ Горький, пусть сильнее грянет буря.
— Мое дело — разъяснять, что на самом деле происходит в КЧР, — произнес Матейченков.
— Ты полагаешь, что со стороны Дерева — это покушение с негодными средствами?
— Уверен.
— Тогда позволь интимный вопрос. Но, как говорят адвокаты, если нельзя, можешь на него не отвечать.
— Валяй.
— Слушай, зачем Степашин комиссию силовиков сюда направляет? — спросил Семенов.
Матейченков посмотрел на собеседника, несколько ошеломленный такой осведомленностью.
— Не удивляйся, Иван Иванович, — еле заметная улыбка тронула губы Владимира Семенова. — У меня свои источники информации. И не только здесь.
— Вижу. А что касается твоего вопроса… Думаю, это делается больше для перестраховки.
— А причина?
— Причина тут простая. Поступили сведения, что к народному движению — в первую очередь это относится к Станиславу Дереву — начинает примазываться уголовный элемент.
Шофер сбросил скорость, разыскивая нужный адрес, который ему дал Семенов.
— Да, мафия действует не только в Москве, — согласился Семенов.
— Я в этом убедился.
— Этого добра теперь везде хватает. И, к сожалению, мы оказались способные ученики.
— Учитесь у старшего брата.
— Со страшной силой.
Помолчали.
Газик теперь еле-еле полз, переваливаясь с боку на бок, словно жук. Водитель выискивал нужный номер среди домиков, утопающих в пышных садах.
— Вот ваш дом, — сказал шофер и притормозил.
— Молодец, быстро довез, — похвалил Семенов. — у меня еще десяток минут в запасе остался. Потолкуем?
— Конечно, — ответил Матейченков.
— Больно интересный разговор у нас получается.
— Слушай, а тебя не беспокоит, что черкесы требуют выхода из республики?
— Нет.
— Почему?
— Потому что это противоречит Конституции, грозит целостности России.
— И что?
— И поэтому будет пресекаться самым жестким и решительным образом, — сказал Семенов.
— Наши мысли совпадают. Разваливать Россию мы никому не позволим, — твердо произнес генерал Матейченков.
— Ну, а что ты скажешь о самой идее черкесов — отделиться и жить самостоятельным государством?
— Это другой разговор. Сама по себе такая идея, взятая, так сказать, в чистом виде, очень опасна. Понимаешь, она как гриппозный вирус, против которого еще не нашли вакцины.
— Нет прививки — может вспыхнуть эпидемия.
— Самое страшное.
Семенов посмотрел на часы — он медлил прощаться. Такое же чувство испытывал и Матейченков.
— Знаешь, мня мучает одна загадка, с первого дня, когда я сюда приехал, — сказал Матейченков.
— Может, я помогу.
— Откуда у ваших людей такая ожесточенность? В борьбе за власть, за президентское место они готовы, кажется, перегрызть друг другу глотки. Или я не прав?
Все так.
К счастью, пока эта грызня только на словах. А ну, как дело дойдет до ножей и автоматов? А то и с танками, не дай бог? Оружия-то по России намусорено — немеряно. Регулярная часть уходит, военная база ликвидируется — оружие остается.
— Мне это слишком знакомо, — подхватил Владимир Семенов. — И я каждый раз задавал себе вопрос: что это? Простая халатность, Небрежность? Служебное упущение? Или за всем этим стоит чей-то злой умысел?
— И если так, то чей?
— Гляди: Дудаева вооружили собственными руками. Та же картина и в Абхазии, и в Грузии, где мы ликвидировали наши военные базы, и еще в дюжине бывших союзных республик. — Не договорив, Семенов махнул рукой.
— И я много думал об этом, — признался Матейченков. — А может, дело проще, и кто-то очень сильно нагрел на этом лапки? Темна вода во облацех…
— И это не исключено. Деньжищи-то несусветные.
— Смутные времена, брат.
— Но вернемся к нашей республике, — напомнил Владимир Семенов. — Ты что-то спросить хотел.
— Вот я и говорю. КЧР — республика маленькая, бедная. Так откуда такая ожесточенность в борьбе за власть — между тобой и Станиславом Деревом? Что, место президента медом намазано?
— Вопрос непростой.
— Я ведь каждый день получаю полные оперативные сводки, — продолжал Матейченков. — Вижу, какие огромные деньги тратятся на эти самые митинги, избирательные штабы, персонал…
— Добавь еще наглядную агитацию.
— Много чего надо еще добавить. И на все это берутся же откуда-то деньги. Так кто платит? Кто заказывает музыку? И не вылетит ли в результате заказчик в трубу?
— Хочешь спросить, стоит ли овчинка выделки?
— Именно.
— Начнем с посторонних денежных источников. Что касается меня, то могу сказать как на духу: у меня их не имеется. Хочешь верь, хочешь — нет. Нет и лично у меня таких сбережений, а то я давно бросил бы их в общий котел. Вся моя избирательная кампания проводилась и проводится на добровольные пожертвования. Причем учти, большинство моих сторонников — бедные слои населения. Упакованных бизнесменов среди них немного, во всяком случае, меньше, чем хотелось бы.
Не подумай только, Иван Иваныч, что я жалуюсь, упаси бог. Я вообще считаю, что политику нужно делать чистыми руками. Это, если угодно, мое кредо.
