Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна
Его рука потянулась за следующей сумкой, которая дребезжала по ленте конвейера, ползущего от рентгеновского аппарата.
Родригес отошел в сторону и быстро переложил в сумку паспорт, Библию, которую держала в руках его умирающая мать, одежду, мешковато сидевшую на его тощей фигуре ростом шесть футов и пять дюймов. Последней вещью, которую Родригес сложил так торжественно, будто флаг на гроб погибшего солдата, была красная нейлоновая кофта с капюшоном. Для большинства людей она не представляла особой ценности, но для монаха обладала символическим значением.
Родригес затянул шнурок на сумке и взял в руки обтянутую кожей книгу маленького формата. Это был подарок аббата. В книге содержалась краткая история очистительных походов tabula rasa. На развороте обложки было записано имя женщины и два адреса: первый — редакции газеты, в которой работает Лив Адамсен, второй — арендуемой ею квартиры.
Закинув сумку за спину, Родригес направился к самолету. Он не оглядывался. Что бы ни происходило в терминале аэропорта, это не его забота. Он должен быть в другом месте.
III
Ибо нет ничего тайного, иначе как для того, чтобы обнаружиться, и ничего скрытого, кроме как для того, чтобы проявиться.
Евангелие от Марка (4:22)
50
Лив рассматривала белые звуконепроницаемые стены и маленькое зеркало. По своему опыту она знала, что за ним находится смотровая. Интересно, есть ли сейчас кто-нибудь за зеркалом? Девушка взглянула на свое отражение: одежда испачкана в грязи, волосы прилипли к голове… Лив пригладила челку.
Сначала девушка думала, будто ее привели в комнату для допросов только потому, что в других помещениях полицейского участка курить не разрешалось, но теперь она уже не была в этом уверена. Глядя на собственное отражение в зеркале, Лив подумала, что, возможно, ее сочли сумасшедшей и держат здесь от греха подальше. Она и сама понимала абсурдность описанных ею событий, начиная от момента прибытия в аэропорт и заканчивая бегством после неудачной попытки ее похищения.
Лив уже казалось, что все это случилось не с ней, а с другим, чужим ей человеком. Ее неуверенность возросла, когда полицейский, записывавший показания, вышел из комнаты за очередной сигаретой, а вернулся, уже совсем другим человеком. Сочувствие сменилось на его лице отчужденностью. Он закончил записывать ее показания, дал ей прочитать и подписать документ, а затем вышел, не сказав Лив ни слова. Жалюзи на стекле помешали девушке увидеть, куда он направляется.
С внутренней стороны двери не было ручки. Изменения в поведении полицейского, молчаливое ожидание в комнате, где все столы и стулья были привинчены к полу, натолкнули Лив на мысль: «А не арестована ли я?»
Журналистка взяла тлеющую в пепельнице сигарету и затянулась. Привкус у табака был какой-то незнакомый и не очень приятный, но она продолжала курить. Пачка «Лаки страйк» осталась лежать в рюкзачке на заднем сиденье машины Габриеля. Там же находились ее кредитные карточки, паспорт и все прочее, за исключением телефона. Аркадиан, должно быть, сейчас едет сюда. Остается уповать на то, что он будет более любезен, чем его коллега. Лив вспоминала, как ехала по дороге, которая извивалась между темнеющими в ночи скальными выступами. А затем полицейская машина мчалась по ярко освещенным улицам города, который выглядел в одно и то же время невероятно старым и вполне современным. Сидя на заднем сиденье автомобиля, измученная Лив смотрела на проносившиеся мимо нее вывески. Знакомый логотип «Стар-бакс». Сверкающие хромом и стеклом фасады банков соседствовали с выложенными из камня лавчонками, в которых торговали изделиями из меди, коврами и сувенирами, известными с библейских времен.
Лив еще раз затянулась вонючим дымом сигареты. Поморщившись, она потушила окурок о пепельницу с изображением Цитадели. Отодвинув пепельницу подальше от себя, девушка опустила голову на сложенные руки. Звук работающего кондиционера убаюкивал. Несмотря на все пережитое за последние часы, Лив расслабилась и задремала.
51
Клиника для домашних животных располагалась на углу Благодатного переулка и улицы Отпущения Грехов в самом центре квартала Потерянных Душ. Местонахождение ветеринарной клиники в таком неблагополучном и опасном районе было сродни чуду. Еще удивительнее было то, что зачастую свет горел там даже ночью.
В кругах, в которых вращался Кутлар, это место называли «Сучьей клиникой» из-за операций, которые проводились там по ночам. Большинство пациентов ветеринара были женщинами. Медицинских записей не вели, а расплачивались только наличными. В городе не было сутенера, который хоть раз не пользовался услугами ветеринарной клиники. Под видом временной контрацепции там делали нелегальные аборты и недорогие стерилизации. Сутенеры считали, что внутриматочные спирали и противозачаточные таблетки — излишняя роскошь для их девочек. Некоторые из них узнавали о собственном бесплодии только спустя годы.
В клинике проводились и операции другого рода. За них платили куда больше, потому что в случае поимки ветеринару грозил вполне солидный тюремный срок.
До этого Кутлар ни разу не бывал в ветеринарной клинике. Домашних животных у него не было, а удача, несмотря на «профессиональный» риск, всегда сопутствовала ему. Все изменилось в мгновение ока на залитой дождем дороге у аэропорта, когда девятимиллиметровая пуля, расплющившись о дверь автофургона, разлетелась на два осколка и попала в правую ногу Кутлара. Один из кусочков пули сейчас лежал в медицинском лотке из нержавеющей стали. Кутлар взглянул на него и почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Мужчина отвернулся и увидел свое отражение в дверце медицинского шкафчика. Его бритую голову покрывала испарина, поблескивающая в свете ламп. Вокруг глубоко посаженных глаз залегли темные тени. Не человеческое лицо, а череп. Кутлар вздрогнул и отвернулся.
Он лежал на левом боку, опершись спиной о поднятую секцию смотрового столика. Серолицый толстяк в белом халате осторожно искал в ране второй осколок. Несмотря на наркоз, Кутлар чувствовал, как инструменты ветеринара копошатся в его ране, и слышал чавкающие звуки, от которых на него накатывали приступы тошноты. Он заставил себя дышать ровнее: вдох через нос, выдох через рот. Глаза уставились на черного лабрадора, счастливо пускавшего слюни на приколотом к стене большом плакате.
Кутлар прослышал о клинике от одного своего приятеля, занимавшегося ввозом и вывозом из страны разных предметов, которые обычно не указывают в декларации. Он говорил Кутлару, что ветеринар не жалеет болеутоляющего.
С металлическим лязганьем второй осколок упал в лоток.
— Кажется, самое трудное уже позади, — уверенным голосом профессионального хирурга проговорил толстяк. — Осталось удалить из раны маленькие фрагменты пули, если они вообще там есть. А потом я обработаю и зашью рану.
Скрипнув зубами от боли, Кутлар кивнул. Ветеринар взял прозрачную пластиковую бутылочку со вставленной в крышку тонкой трубкой и сжал ее одутловатой рукой. На рваную рану бедра полился прохладный ручеек соляного раствора. Кутлара бил озноб. Пропитанная дождевой водой и кровью одежда липла к телу. Находясь в состоянии посттравматического стресса, Кутлар чувствовал, что у него начинается лихорадка. Вновь взглянув на плакат со счастливым псом, он прочитал, что это реклама какого-то лекарства от глистов. Кутлар снова ощутил приступ тошноты.
Его мысли перескочили на неудачное нападение на дороге. Где они допустили ошибку? Он отвез двух парней к расположенному у главного аэропорта бюро, которое занималось прокатом автомобилей. Потом Кутлар вместе с двоюродным братом Серко отвез худого испанца в другой аэропорт, где тот сел на «красный глаз»[20] летящий в США.
Они почти сразу заметили темноволосого мужчину в черном плаще. Тот стоял в зале для прибывающих и держал картонку с написанным на ней именем. По виду его можно было принять за полицейского. К счастью, он был один. Они держались в стороне, пока не появилась девушка. Она прилетела на полупустом самолете из Лондона. Кутлар, взвесив все «за» и «против», решил, что будет здорово, если они с Серко смогут вырубить «полицейского» и сами похитят девушку. Поэтому они стали следить за этими двумя. Была возможность схватить ее прямо возле аэропорта, когда мужчина направился к своей машине, а девушка осталась под навесом и закурила. Но на автобусной остановке через дорогу охранники разговаривали с бродягами. Пришлось ждать, а потом ехать за ними в автофургоне. Когда «рено» свернул, Кутлар решил действовать.
План был прост: Серко затащит девчонку в фургон, а он тем временем позаботится о ее няньке. Круто и легко. Вот только водитель выскочил из «рено» так быстро, что сбил Кутлара с ног. Упав, тот выронил пистолет. Мгновенно оправившись от удара, Кутлар вскочил на ноги. Раздался выстрел. Стрелял «полицейский». Бросившись на врага, Кутлар выбил пистолет из его руки, затем развернулся и помчался обратно к автофургону. Оставив Серко один на один с «полицейским», Кутлар рванул с места. Оглянувшись в зеркало заднего вида, он увидел распростертое на тротуаре тело. Машина почти достигла поворота, когда пули зацокали по крылу автофургона. Боковое стекло разлетелось вдребезги. О том, что он ранен, Кутлар понял лишь тогда, когда попытался затормозить, но не смог сдвинуть ногу с места. Возвращаться было сродни самоубийству. У него не было ни единого шанса. Мертвец не сможет отомстить за смерть двоюродного брата.
