Юлия Латынина - Охота на изюбря
Особо приятным обстоятельством было то, что дачка, располагавшаяся на другой стороне оврага, выходила к другому проселку и другому шоссе, и представить себе, что сибирские изюбри, малознакомые с подмосковной географией, будут поджидать его на другом проселке, не приходилось.
Лось всегда полагал, что уж если ты завел на даче подземный ход, — так ведь не голым же потом из этого хода выбираться?
Когда, спустя двадцать минут, трое собровцев прибежали к дачке по следам Лося, то они не застали там ничего — не считая раскрытых дверей гаража и свежих отпечатков протектора на присыпанной снегом дороге.
После того, как Черяга и Сляб уехали, командир СОБРа Алешкин и Володя Калягин отвели Камаза на кухню. Кухня на даче была большая и современная, с красивой японской газовой плитой. Плиту разожгли, на нее донышком вверх поставили тефлоновую сковородку, а на сковородку щекой приложили Камаза и порекомендовали ему ответить, где Заславский, раньше, чем из его щеки получится яичница.
Камаз не стал ждать, пока сковородка нагреется, и принялся вырываться. Это было нелегко сделать, поскольку его приторочили к плите наручниками, да и Алешкин был мужик видный собой и в одиночку легко бы справился хоть с медведем.
В конце концов оказалось, что Калягин с Алешкиным недооценили долголаптевского бригадира: он стряхнул с себя обоих ментов, выдрал из плиты дверцу духовки, к которой был приторочен, и пошел этой дверцей помахивать. Махал он до тех пор, пока Алешкин не ткнул в дверцу шокером. Проводимость у дверцы была прекрасная, и Камаз на некоторое время отключился.
После этого, плюнув на технические достижения кухонных дизайнеров, Камаза приковали к батарее и принялись его обрабатывать исключительно с помощью подручного инструмента, а именно — пластиковой бутылки, наполненной водой. Бутылка имела то преимущество перед руками и ногами, что не оставляла следов. Интересовали Алешкина главным образом два момента — куда увезли Заславского и куда мог поехать Лось. Относительно первого пункта Камаз отговаривался совершенным незнанием, и это было похоже на правду. Но обидней всего было то, что Камаз решительно отказывался подтвердить, что в люк гаража сбежал именно Лось. Вместо этого он уверял, что в гараж с ним ломанулся кто-то из местных быков, а кто — он не знает, поскольку вообще у Лося бывал редко и парней его в лицо не различает. Это было явным враньем, потому что тот, кто убил в овраге собровцев, стрелял куда лучше рядового необученного бойца. Да и невероятным было, чтобы авторитетный пацан вроде Камаза подставился бы ради шестерки под собровские кулаки, заткнув на глазах разошедшихся изюбрей канализационный люк внедорожником. За такие шуточки и пулю под горячую руку можно схлопотать.
Остальные бойцы не проявили стойкости Камаза. Особенно словоохотливым оказался спецназовец Демин. Этот показал, что вниз, в гараж, бросились именно Камаз с Лосем, и что больше никто за ними не побежал. Более того — Демин показал, что Камаз приехал на дачу не просто так, а эмиссаром от какой-то то вышестоящей шишки, и разговор между Камазом и Лосем состоялся не совсем дружественный. Разумно было предположить, что Камаза именно и прислали вправить мозги насчет Заславского. Но Лось то ли успокоил недалекого бригадира, то ли заверил его, что все, о чем его просят, уже сделано.
Проблема была в том, что ребята действительно не знали, куда повезли Заславского. Это знал только сам Лось — а Лось сбежал.
В Москву ехали в полном молчании. Извольский сам даже не сел за руль, что было для него проявлением крайнего неудовольствия. Водитель, слышавший выстрелы, посматривал на директора с немым вопросом.
Сразу после Большого каменного моста, на Якиманке, Извольский внезапно увидел большой, светящийся изнутри автомобильный салон с дорогими иномарками.
— Останови, — сказал Сляб водителю. Тот послушно притерся к бровке. Салон уже закрывался, но ради крупного во всех отношениях гостя тут же продлил время работы. Извольский пошел куда-то вглубь машин, вскоре вокруг него вились уже две девицы и два мужика.
Денис подошел к менеджеру, скучающему за столиком.
— Вы подержанные иномарки покупаете? — спросил он.
— А что у вас?
— «Ауди-А6», этого года, прошла тысячи три. Со всеми наворотами.
Продавец сочувственно оглядел Черягу.
— Кризис, да? Пригоняйте свою тачку, сойдемся…
В глубине салона мягко заурчал двигатель, вспыхнули и погасли фары.
Довольный Извольский, сопровождаемый целой свитой продавцов, подошел к менеджеру. Машина, им выбранная, была хорошенькая и отчаянно-красная «тойота-королла». К удивлению Дениса, Сляб улыбался.
Менеджер весь изогнулся, приготовившись записывать данные для техпаспорта.
— Оформите все на имя Ирины Григорьевны Денисовой, — сказал Сляб.
— Паспортные данные? — спросил менеджер, не требуя, однако, самое паспорта.
Сляб продиктовал паспортные данные и, хотя его никто особо не пытал, добавил:
— Я человеку тачку побил, надо ущерб возместить.
Ущерб, что и говорить, возмещался с лихвой — побили старую «шестерку», возвращали новую «тойоту». Извольского заверили, что документы будут готовы завтра к полудню, и Сляб сказал, что пришлет за машиной человека.
Выйдя на улицу. Сляб явно повеселел, что-то насвистывал себе под нос и выгнал наконец из-за руля водителя. Черяга сел рядом на переднее сиденье и, нахохлившись, смотрел вперед.
— Ты о чем с менеджером говорил? — внезапно спросил Извольский.
— Спрашивал, за сколько можно продать «ауди».
— А зачем тебе ее продавать?
Денис не ответил.
Сляб расхохотался, хлопнул Черягу по плечу.
— Надулся, как мышь на крупу! Заплачу я твоим собровцам, пошутить нельзя!
Денис искоса взглянул на шефа. Ему не показалось, что там, в домике, среди покорно лежащих бандитов, Извольский шутил. Просто он переменил свое мнение после того, как купил веселую красную «тойоту», и это было очень нетипично для Извольского, который мнения никогда не менял. «Откуда, кстати, он знает ее паспортные данные?» — удивился Черяга, а потом сообразил, что они вместе писали протокол об отказе от претензий, а уж запомнить цифры с любой бумажки для Извольского — пара пустяков, у него память, как у фотокамеры «минокс».
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КАК ПРОКАТИЛИ СТАЛЬ
«Кроме богов, — отвечал Филипп, — я не боюсь никого, а не доверяю очень многим из присутствующих».
ПолибийГЛАВА ПЕРВАЯ
РАО «АТОМЭНЕРГО», ИЛИ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ ДЕЛЕНИЯ АТОМНОГО ЯДРА
А утром Черягу разбудило обиженное курлыканье мобильника — звонил Неклясов.
— Денис, — сказал он, — приезжайте немедленно в офис.
По голосу Неклясова Черяга понял, что случилось что-то ужасное.
— Что такое?
— Приезжайте. Это не телефонный разговор.
Дима Неклясов дожидался Черягу в своем кабинете на третьем этаже. Вид у него был такой растерянный, словно только что перед Черягой кабинет покинул призрак Иоанна-крестителя с неклясовской головой на серебряном блюде.
— Ну, что стряслось? — спросил Черяга. Он был почему-то абсолютно уверен, что новые беды имеют отношение к пропавшему Заславскому.
И не ошибся.
— Э… это «Росторгбанк», — сказал Неклясов, — они звонили.
— И что они хотели?
— Чтобы я вернул кредит.
— Какой?
Неклясов виновато опустил глаза, потом собрался и выпалил:
— На закупку продовольствия. Восемнадцать миллионов долларов.
— И кто его брал?
— «Ахтарск-контракт». Заславский.
— А при чем здесь ты?
— Они говорят, что «АМК-инвест» прогарантиро-вал контракт. Они бы не подписали подобный контракт просто с Заславским. У него же уставняк — десять тыщ баксов.
— Они говорят?
Неклясов убито покачал головой:
— Я не гарантировал такого контракта.
Было уже девять утра, когда в офис приехал Извольский.
Объяснения пришлось повторить. Сляб молча сидел на стуле, грузный и взъерошенный.
— Что-то я не понимаю, — наконец спросил директор, — у них что, крыша поехала — у банка? Как можно подписать контракт на восемнадцать миллионов долларов и не поинтересоваться по телефону хотя бы — а вы правда гарантируете контракт? Или это липа?
Неклясов опустил голову еще ниже.
— Вячеслав Аркадьич, — тихо сказал он, — я правда не подписывал ничего подобного! Я давал Коле гарантии. Под контракты с «Росторгом». Пятьсот тысяч, два миллиона… Вот… вот контракты, настоящие! Я их гарантировал!
Неклясов засуетился, вытащил из груды бумаг на столе толстую папку с окантованным сталью глазком, вынул из нее несколько листочков.
— Но я не подписывал контракта на восемнадцать миллионов! — вскричал Неклясов.
Извольский выхватил у него из рук бумаги и некоторое время изучал их.
— Так, — сказал Извольский, — для закупки свинины… Тушенка марки «Великая китайская стена»… и прочих товаров народного потребления… так?
