Шон Кларк - Террор в Северном море
— Нет, — сказал Мастерс. — Я улетаю на месторождение Фригг, на Орел-3, чтобы готовить ее к закрытию. Мы ее вскоре будем буксировать в другое место.
— Значит, Фригг выдохлось?
— Да. Во времена бума это было самое эффективное месторождение, а теперь нефть закончилась.
— Я скоро уйду, — сказал Баркер, резко меняя тему разговора. — Не хочется мешать тебе беседовать с таким прекрасным парнем, как Макги.
— Вообще-то это настоящий геморрой. Но так уж случилось, что рабочий из него отличный.
— Смутьян он. Хочет, чтобы всем заправляли профсоюзы. Два года назад, когда тут то и дело проходили забастовки, он был в первых рядах.
— На то он и член профсоюза. И многие из наших работяг — члены профсоюза. Но, пока они справляются с работой, я не могу их вышвырнуть. А Макги работает будь здоров. Просто он немного одержимый. Уж если он зажал тебя у стойки бара, то замучает. Но ведь он и к работе так же относится.
Баркер вздохнул.
— Хочется верить, что ты прав. Но мне этот ублюдок не нравится.
Мастерс сочувственно улыбнулся.
— Тебе не придется работать с этим ублюдком. Да и мне тоже.
— И то хорошо, — сказал Баркер.
Они чокнулись и выпили, затем оглядели толпу в зале ожидания. Случайный наблюдатель увидел бы просто единую группу людей, опытный же взгляд разглядел бы существующее в этой толпе разделение. Эти буровики, живущие изолированно от остального мира, внутри своего сообщества также разделялись по иерархии, существующей в работе на нефтяных месторождениях. Собравшись здесь, в прокуренном зале ожидания, они инстинктивно жались каждый к своей, весьма замкнутой группе.
Большинство составляли чернорабочие, вкалывающие в основном на нижних палубах буровых вышек. Они занимались разгрузкой поставляющих снабжение судов, перемещали оборудование и стальные трубы со складов и на склады и подавали их на буровую платформу. Занятые и другой работой, не требующей квалификации, они оставались самым низкооплачиваемым рабочим населением буровых вышек.
Второй по численности группой были подсобники, работающие на буровой палубе и, как правило, возле вращающегося с ревом бурильного вала, меняющие буры, ломающиеся о каменистое дно моря на глубине 11 тысяч футов, и наращивающие дополнительную длину тяжелыми стальными трубами. Это была изматывающая, опасная работа, требующая определенного мастерства, и платили здесь побольше, чем чернорабочим.
Эти две различающиеся группы составляли костяк рабочих буровых вышек, но сама работа изолировала их от остальных. Вкалывая по семь дней в неделю, по двенадцать часов в день, они просто не имели свободного времени, чтобы завязывать дружеские отношения с кем-нибудь еще помимо их непосредственного окружения.
Еще более обособленными оказывались ведущие специалисты, мастера буровых станков, держащие в своей руке бразды правления чернорабочими и подсобниками и несущие ответственность за выполнение своих обязанностей непосредственно перед инспекторами компании. Мастера буровых станков составляли совершенно отдельную категорию; для остальных рабочих они являлись высшей и непререкаемой властью. Конкуренцию им могли бы составить разве что водолазы, но не с точки зрения власти, а в смысле оплаты — уж больно высок был у них показатель смертности. И водолазы были самыми замкнутыми — такими делал их странный образ жизни. В течение рабочей смены на вышках они или занимались погружениями под воду, либо находились в жуткой изоляции декомпрессионных камер. Странная у них все-таки была жизнь, прямо как у астронавтов. Практически все время двухнедельной вахты они пребывали или под водой, или в камерах, перенося опасность и монотонность нарастающего при погружении давления. И все время они были полностью изолированы от людей. Так они и оставались чужаками, едва знакомыми с другими; и здесь, в зале ожидания, среди серо-голубого сигаретного дыма, они составляли совершенно отдельную группу людей.
Прислушиваясь к гулу голосов, внезапным взрывам смеха, скрежету пивных банок и шарканью неутомимых ног, Мастерс ощущал, что попал в свой настоящий дом. Долетающие до него обрывки разговоров представляли собой смесь богохульства и технических терминов, придавая этому помещению очертания мира, настолько же отдаленного от обычного, как Луна от Земли.
— … еще бурят, но вот-вот ожидается, что поток нефти иссякнет, а там уж и рукой подать до последней скважины. Затем вышку отбуксируют в Гамбург, снимут подводное оборудование и — на длительный ремонт. А потом — Бог знает куда…
— … их называют «вдовы буровиков». Ну то есть мужиков-то своих они все равно никогда не видят. Показатель числа разводов растет… Так что мой брак все равно обречен…
— … еще как надо улучшать. Нужна аппаратура для расшифровки переговоров водолаза с диспетчером, аппаратура для записи переговоров и прямого воспроизведения как туда, так и обратно и отводы в камеры, а то ведь добрых десять часов человек полностью изолирован…
— … больше не может продолжаться. Она приходит и приходит в пансион. И говорит, что я подхватил ее в «Гранаде» в Питерхеде, а она и забеременела. Лживая шлюха! Я даже не знаю, как ее зовут…
— … ветер сто да еще и тридцать, волны в девяносто футов высотой. Этот гребаный танкер как ахнется о платформу, все так и полетели. Пятерых членов экипажа поубивало. А там глубина — две мили. Затем взорвался фонтан нефти, я вырубился, а очухался у этих медиков-живодеров. И что я тут делаю?
— … буровая «Сидко-803» только что перешла к компании «Ровер-Ойл», после того, как отбурилась на «Бритиш Петролеум». И теперь на постоянном контракте у «Ровер», поскольку «БП» эта буровая больше не нужна. А между тем «Бета-45» в Голландии меняет систему «Комплекс-1000» и скоро будет работать на…
— … рванул штормяга. Этот чертов ублюдок свалился в буровой колодец. Другой получил шкворнем по лицу, от вала отскочило, а на кабину крановщика рухнул груз. Так металл пытались прожечь автогеном. А тут опять штормяга рванул. Кран сорвало и швырнуло в море. А вода — четыре градуса…
— … я уже и домой не могу возвращаться. Хорошо, что хоть сейчас все обошлось. Она говорит: или Северное море, или она. Ну я и выбрал Северное море…
Прислушиваясь к словам, Мастерс различал давно знакомые мотивы. И это заставляло его вспоминать о коммандос Королевской морской пехоты, о вооружении и лодках, об учениях и тайной деятельности в Белфасте. Это был мир, в котором у мужчины не могло быть женщины и покоя. Но такая жизнь давала и несказанное, обостренное чувство свободы. Заманив, Северное море уже не отпускало. Нефтяные вышки были отдельным миром. Они принуждали к яростной конкуренции и чуть ли не к шовинистской гордости, как только ты попадал сюда. И Мастерс любил этот мужской мир с его постоянной жаждой деятельности. Он ведь тоже был когда-то женат, но через три года после свадьбы развелся, потому что не мог долго усидеть дома. Мастерсу, как и большинству буровиков, свобода была необходима. Эти мужчины, занятые на буровых работах в Северном море, мужественно переносящие ветра, ледяные дожди, головокружительные высоты и постоянную опасность, в общем-то, были самыми обычными первооткрывателями, которым необходима была жизнь совершенно отдельная.
— Похоже, премьер-министр уезжает, — сказал Баркер. — Надо посмотреть.
Подняв голову, Мастерс увидел, как все остальные инстинктивно повернулись к окнам, откуда открывался вид на взлетные площадки. Протолкавшись вслед за Баркером вперед, он стал разглядывать стоящие недвижно вертолеты. Дождь не прекращался. Над посадочной полосой завывал ветер. В темных небесах преобладал серый цвет, а весь пейзаж навевал озноб и чувство одиночества.
Из обложенного мешками с песком выхода из зала отдыха для особо важных персон появились военные полицейские и расположились вдоль взлетной полосы. Неуклюжие в своих башмаках и шлемах, вооруженные 9-миллиметровыми автоматическими винтовками «стерлинг-лайт», встав в две шеренги, они образовали мрачный охраняемый коридор для премьер-министра. Позади них, на крышах двух поливаемых дождем ангаров, расположились армейские снайперы.
Вышел премьер-министр в черном пальто. Человек в темно-сером костюме держал над ним зонтик, а вокруг, в таких же костюмах, сновали другие люди, держа руки под пиджаками, где покоились «браунинги».
Мастерс внимательно рассматривал эту картину. В целом сцена производила тягостное впечатление. Все эти люди под дождем, в воющем над взлетной полосой ветре, были похожи на боевиков мафии. Без всяких официальных церемоний осуществлялось нервное и подготовленное продвижение вперед. Развернувшись веером, военные полицейские, с оружием наготове, двинулись к ближайшему «уэссексу», премьер-министр и его окружение, опустив головы, заторопились вслед.
