Джек Хиггинс - За час до полуночи
Я покачал годовой:
– Американец.
– По выговору не скажешь.
– Я провел, что называется, юные годы в Европе.
Он кивнул.
– Как думаешь, тут кто-нибудь может сыграть «Жаворонка в чистом небе»?
– Как всегда, ваш покорный слуга, – ответил я и стал довольно точно воспроизводить эту красивую ирландскую народную песню.
В игре не хватало почерка Джона Мак-Кормака, хотя получилось совсем неплохо, так я решил про себя. Он ободряюще кивнул, когда я опустил руки.
– Неплохо. Даже слишком здорово для такой дыры.
– Спасибо, – ответил я. – Ничего, если закурю?
– Закажу бармену пива для тебя, – ответил он важно.
Бёрк пошел к бару, и через мгновение я увидел, как один из подручных Коймбры дружески его приветствует. Между ними состоялся короткий разговор, и они вместе поднялись на второй этаж.
Лола проплывала мимо, зевая от скуки.
– Где твои чары? – спросил я тихонько.
– Ты об англичанине? – Она передернула плечами. – Я уже встречала таких. Он неполноценный. Гигант во всем, кроме самого главного.
Она продефилировала дальше, а я остался сидеть, обдумывая ее слова и наигрывая медленный блюз. Тогда решил, что в ней говорит задетое самолюбие. Мужчина не может реагировать иначе, пока он не увлечен по-настоящему, хотя процесс увлечения женщины тоже приносит удовольствие, пожалуй самое большое в жизни человека, и упустить такую возможность считал грехом. Сицилийская часть моего происхождения пробудила во мне ранний интерес к женщинам.
Я доиграл композицию до конца и закурил сигарету. Меня неожиданно охватило оцепенение, которое может случится с каждым посреди шумной толпы. Казалось, что все звуки разом умолкли, действительность стала какой-то призрачной, а я снаружи смотрю в окна комнаты, где происходит беззвучное замедленное движение.
Что меня держит тут, на краю погруженного во тьму Африканского континента? Сквозь облака дыма проступают чужие лица – черные, белые, коричневые и всевозможных переходных оттенков; подонки общества, не объединенные никакими чувствами, бегущие каждый от своего.
Неожиданно до меня дошло: пора кончать. Я взглянул на себя как бы со стороны и увидел того, кем могу стать, если не остановиться. Пот заливал мне глаза, липкие струи текли по спине, под мышками, на рубашке расплылись огромные пятна, и я решил сходить сменить ее. Как теперь понимаю, просто нашел подходящий предлог, чтобы подняться наверх.
Моя комната находилась на третьем этаже, апартаменты Коймбры – на втором, девушки жили внизу. Обычно на втором этаже царила тишина, потому что так любил управляющий, и теперь, поднявшись туда, я застыл в конце коридора, вновь почувствовав вдруг нахлынувшее оцепенение, подобное тому, что ощутил несколько минут назад.
Из неприятного состояния меня вывели голоса, доносившиеся откуда-то издалека, и я пошел на них. Кто-то говорил громко и гневно. Отворив первую дверь, я попал в темную приемную и осторожно пробрался через нее туда, где сотни иголок света пронзали сетчатую ширму.
Коймбра сидел за столом, а один из его подручных, Жильберто, застыл у него за спиной, сжимая в руках ружье. Херрара, слуга, который привел Бёрка из ресторана, прислонился к двери, скрестив руки на груди.
Бёрк стоял в паре ярдов от стола, слегка расставив ноги и засунув руки в карманы своей охотничьей куртки. Я видел его профиль, и мне казалось, что лицо гиганта высечено из камня.
– Вы, видимо, не понимаете, – вкрадчиво говорил Коймбра. – Никого не заинтересовало ваше предложение. Вот и все.
– А как же мои пять тысяч долларов?
Коймбра, видно, уже терял терпение.
– Я сам понес убытки в этом деле – значительные потери.
– Возможно, что и так.
– Ну тогда будьте благоразумны, майор. В бизнесе такое случается. Риск не всегда приносит ожидаемый результат. Поймите меня правильно. Мои люди проводят вас. Здесь неспокойный район. Я буду в отчаянии, если с вами что-нибудь случится.
– Вероятно, будешь, – сказал Бёрк сухо.
Жильберто впервые улыбнулся, поигрывая «люгером», а Бёрк снял свою охотничью шляпу и вытер утомленное лицо тыльной стороной правой руки, неожиданно представ каким-то побитым.
Но я увидел то, чего не видели другие. Внутри его охотничьей шляпы на ремешках был прикреплен старый короткоствольный «бенкер», видимо изготовленный на заказ. Он выстрелил в Жильберто через шляпу, выстрел отбросил того к стене, Бёрк резко повернулся и поймал за шиворот Херрару, который собрался бежать.
– Погоди, приятель, – прикрикнул Бёрк, и я почти физически ощутил исходившую от него силу.
Он повернул Херрару лицом к стене и стал быстро обыскивать. В этот момент Коймбра, мастер неожиданностей, открыл серебряную коробку с сигарами и выхватил небольшой автоматический пистолет.
Когда-то давно мой близкий друг, решивший начать заниматься гольфом, неожиданно через три месяца стал инструктором. У него оказались врожденные способности к этой игре. Известны же люди с особой восприимчивостью к языкам или с феноменальным даром производить фантастические манипуляции с цифрами.
Однажды воскресным утром, когда я только поступил в Гарвард, мы с приятелем зашли в местный тир. До этого я в жизни не держал в руках оружия, но когда мне дали охотничий кольт и объяснили, как с ним обращаться, со мной случилось что-то странное. Револьвер как бы стал частью меня, и то, что я выделывал с ним в течение часа в тире привело всех присутствовавших в изумление.
Так что я, видимо, родился стрелком, можно сказать, гением стрелкового оружия – но я никогда не целился в человека. То, что случилось затем, произошло столь естественно, что сейчас мне представляется предопределенным. Ударом ноги я открыл дверь, припав на колено, поднял «люгер» Жильберто, лежавший возле двери, и тут же выстрелил Коймбре в руку.
Бёрк немедленно повернулся, сгруппировавшись, как тигр перед броском, с «бенкером» в одной руке и Херрарой в другой. Надо отдать должное его самообладанию, он не выстрелил в меня с ходу, хотя и мог. Но я даже не подумал об этом.
Он быстро взглянул на меня, опять показалось, что он вот-вот улыбнется. Но ничего подобного не произошло. Бёрк бросился к наружной двери, приоткрыл ее, прислушался и закрыл снова.
– Здесь каждый думает только о себе, – успокоил я его.
Он не спеша вернулся к столу. Жильберто скрючился у стены, прикрыв руками грудь, из угла его губ сочилась кровь. Его широко открытые глаза свидетельствовали о том, что он в глубоком шоке. Коймбра побледнел больше обычного и судорожно сжимал левой рукой правую, видимо стараясь остановить кровь. Бёрк ткнул дулом револьвера ему в переносицу.
– Пять тысяч долларов.
Даже сейчас Коймбра продолжал колебаться, и я решил помочь ему.
– В ореховом кабинете за дверью есть сейф.
С отчетливым клацанием Бёрк оттянул собачку своего револьвера, и Коймбра поспешно ответил:
– Ключ в ящике с сигарами, под подносом.
– Возьми его, – приказал мне Бёрк. – Принеси все, что там найдешь.
Конечно в кассе, которую я принес, оказалось больше пяти тысяч долларов, хотя я так никогда и не узнал, сколько же там лежало точно. Бёрк взял наугад большую часть, и аккуратные стопки банкнотов исчезли во вместительных карманах его куртки.
– Вы всегда должны быть готовы к риску, не так ли, Коймбра?
Но Коймбра не отвечал, распластавшись на столе без сознания.
Херрара все еще вжимался в стенку, свесив руки, как плети. Бёрк повернулся и небрежно ударил его кулаком в основание головы. Тот со стоном повалился на пол.
Заказной «бенкер» вернулся на свое место в охотничьей шляпе; майор водрузил ее на голову, поправив поля перед зеркалом, и обернулся ко мне.
– Запомни первое правило, – предупредил он. – Никогда не беги. Иди спокойно. Не забудь его, когда мы пойдем.
Мы вышли через боковой вход. Его обычно оставляли открытым для тех клиентов, которые приходили к девушкам, не желая встретить лишних свидетелей. За углом кафе припарковался фордовский грузовик, и его водитель-африканец дремал за «баранкой». Бёрк послал меня переговорить с водителем и чуть позже присоединился ко мне.
Когда грузовик тронулся и мы сидели в кузове, я спросил:
– Куда теперь?
– На старый полевой аэродром в Карубе. Слыхал о таком?
– Я здесь всего пару недель. В «Огнях Лиссабона» хотел только заработать на билет до Кейптауна.
– Есть какая-то цель туда ехать?
– Человек сам выбирает цель в жизни.
Он согласился, взглянул на меня серьезно и кивнул.
– Ты хорошо стрелял. Где научился?
Когда я объяснил, он очень удивился. Я еще не понимал тогда, что инстинктивно действовал совершенно правильно, как настоящий профессионал, который всегда сначала стреляет в руку, ибо знает, что и смертельно раненный может убить его, если владеет руками.
Скоро машина выехала на окраину города; здесь уже не было фонарей, и мы пробирались во тьме. Некоторое время спустя он спросил, есть ли у меня с собой паспорт.
