Владимир Гриньков - На вершине власти
Американский посол ответил на это, лукаво прищурившись:
– Мы, господин президент, совершенно готовы пойти на компромисс, но тогда в дипломатическом корпусе начнутся пересуды о том, что наши приемы обставляются хуже, чем в советском посольстве, где спиртное всегда льется рекой.
Фархад молча проглотил шпильку и больше к этому вопросу не возвращался.
Сегодня президент страны отсутствовал, его представлял военный министр, и посол Соединенных Штатов дружески приветствовав его, поинтересовался, чем вызвано отсутствие господина Фархада.
– Товарищ Фархад чрезвычайно занят, – лаконично отвечал Бахир.
Посол кивнул, показывая, что понимает, и переключился на других гостей, но спустя несколько минут снова появился рядом с Бахиром.
– Если не возражаете, я хотел бы показать вам наш зимний сад. Там чудесно, – посол улыбнулся какой-то своей мысли.
Смысл этой улыбки Бахир понял, лишь оказавшись в зимнем саду посольства. Среди буйной растительности виднелись небольшие столики, иллюминированные цветными фонариками и уставленные батареями разномастных бутылок. Бахир ухмыльнулся. Греши, но…
– Что вы предпочитаете? – спросил появившийся снова посол. – Виски, коньяк? Может быть, каплю джина с лимоном?
Бахир покачал головой.
– Нет, благодарю вас.
– Неужели этот запрет распространяется и на вас? – удивился посол.
– Я не хотел бы давать некоторым людям повод говорить о моей распущенности.
Посол внимательно посмотрел на Бахира.
– Сейчас вы откровеннее, чем были десять минут назад.
– В стенах вашего посольства не следует предаваться упражнениям в красноречии. Советские прослушивают все эти помещения.
Посол вскинул голову. Новостью для него это не было, но то, что об этом заговорил Бахир…
– Вы убеждены в этом? – тонко улыбнулся посол.
– Я регулярно знакомлюсь с материалами, которые предоставляют нам советские службы.
Это еще не было разговором – лишь прелюдией. Посол позвенел кубиками льда в бокале. Но Бахир умолк и, казалось, не собирался продолжать беседу.
– И президент Фархад не выражает неудовольствия подобным положением вещей? – поинтересовался посол.
– Советские – наши друзья.
Интонация, с которой это было сказано, говорила о многом.
– Весьма прискорбно, что президент склонен смотреть лишь в одну сторону. Такой крен может привести к тому, что его лодка зачерпнет воды и пойдет ко дну. – Посол смотрел на министра выжидательно.
Этот разговор назрел давно, посол был к нему готов, и сейчас продвигался осторожно, стараясь не сделать ложного шага.
– Перекосы в политике всегда опасны, – согласился Бахир. – В особенности здесь, на Востоке.
– Неужели президент этого не сознает?
Бахир пожал плечами. Он не прочь был продолжить этот разговор, но в то же время испытывал страх.
– Мне кажется, в окружении президента присутствуют люди, готовые взять на себя ответственность за судьбу страны, – сказал посол.
– Весьма вероятно. Но даже если такие люди и есть – они вряд ли готовы что-либо предпринять. – Бахир нашел, наконец, верный тон – несколько отстраненный. Говоря так, он мог не опасаться, что его слова будут использованы против него.
– Почему же? Что им препятствует? – поинтересовался посол.
– Президент, – ответил Бахир односложно.
Они прекрасно понимали друг друга. Фархад не уйдет добровольно. Более того, в поле зрения нет силы, которая могла бы его устранить. Никто из ближайшего окружения президента не решится на самоубийственный шаг.
– Значит, все-таки существует убеждение, что политический курс требует корректировки, – заметил посол.
– Возможно, вы и правы, – Бахир соблюдал осторожность.
– А как, по-вашему мнению, может измениться курс?
Бахир быстро взглянул на посла.
– В каком случае?
– В случае, если кто-либо из президентского окружения возьмет в свои руки бразды правления.
Это был прямой вопрос.
– Я не допускаю даже мысли о том, что кто-либо способен заменить товарища Фархада на его высоком посту! – категорически заявил Бахир.
Разговор принял опасный оборот, и сейчас он пытался оградить себя. Посол почувствовал, что перегнул палку, сокрушенно покачал головой:
– И я этого не имел в виду, господин министр. Я хочу лишь понять – какова вероятность изменения курса, пусть даже теоретическая.
– По моим сведениям, подобные настроения существуют, – это был тот максимум, на который сумел решиться Бахир.
Посол оценил его мужество. Прежде чем оставить Бахира, он, словно размышляя вслух, проговорил:
– Жизнь непредсказуема, господин министр. И выигрывает тот, кто наиболее готов к радикальной перемене обстоятельств.
Вслед за этим посол удалился, и только тогда до потрясенного Бахира дошел смысл сказанного. Ему дали понять, что вскоре что-то может произойти, и ему, Бахиру, следует быть начеку – ведь неспроста же весь этот разговор затеян. Чтобы успокоиться, он глотнул коньяку, и лишь после этого почувствовал, что его мысли приходят в порядок. Он немного побродил по саду, чтобы восстановить равновесие, и тем не менее что-то его терзало, он искал причину – и не мог найти. Наконец Бахир решил, что все дело в усталости, ему следует отправиться домой и выспаться.
Посол перехватил министра в холле посольства и, прощаясь, долго и прочувствованно тряс его руку, а тот, все еще колеблясь, вдруг, помимо своей воли, спросил:
– Не приглашал ли вас президент в поездку в Восточный порт?
– Нет, – посол отрицательно покачал головой. – А что за событие, ради которого господин президент решил отправиться туда?
– На следующей неделе прибывает транспорт с советской военной техникой. Товарищ Фархад намерен встретить его лично и участвовать в церемонии передачи.
И только теперь Бахир испытал облегчение.
Информация о советском транспорте и поездке президента Фархада ушла в Вашингтон в тот же вечер. Спустя несколько часов шеф восточного направления Си-ай-эй вызвал Джереми Вуда, разрешил ознакомиться с сообщением посла, а затем спросил:
– Что скажешь на это?
– Эксклюзивный шанс.
– Как твои террористы?
– Сидят в горах, занимаются стрелковой подготовкой.
– Да поможет им Бог.
Вуд нахмурился, пожал плечами.
– Ты зря, – сказал шеф. – В прошлый раз твои люди сработали паршиво.
– Сейчас этого не будет.
– Надеюсь. Действуй. Маршрут Фархада известен.
Вуд кивнул и вышел из кабинета.
47
Ледяной ветер проносился по ущелью, как по трубе, ему не за что было зацепиться здесь, и ничто его не сдерживало. Он ревел, словно штурмовик, обжигая лица.
Ночи Абдул и его товарищи проводили в пещере, занавесив вход брезентом. Мерзлый брезент гремел на ветру, и от этого было тревожно, сон долго не шел. У них были спальные мешки с подогревом, два ящика консервов, оружие – и больше ничего. Консервы оставили повстанцы, когда уходили из пещеры, и Абдул рассчитывал, что продуктов хватит еще минимум на неделю – к тому времени они закончат стрельбы.
Каждое утро, наспех позавтракав, они втроем – Абдул, Амира и Муртаза – с гранатометом и боезапасом к нему спускались вниз по ущелью – туда, где примерно в полутора километрах от их пещеры торчала коробка сгоревшего бронетранспортера. Его сожгли повстанцы в прошлом году, когда фархадовские солдаты пытались пробиться через ущелье, но не смогли и, потеряв бронетранспортер и десяток человек убитыми, отступили. Теперь он исправно служил мишенью.
Абдул, Амира и Муртаза стреляли из гранатомета по очереди, у всех уже получалось неплохо, и Абдул приговаривал, сокрушенно покачивая головой:
– Бедняга Фархад! Ох, бедняга…
Глаза его при этом блестели и оставались серьезными.
В один из дней в пещере появился связной – изможденный парнишка лет пятнадцати. В короткой записке, которую он доставил, сообщалось о том, что президент Фархад намерен участвовать в церемонии встречи транспорта с вооружением в Восточном порту.
– Вот там мы его и достанем, – сказал Муртаза.
– В порту? – пожала плечами Амира, взглянув на Абдула.
Тот встряхнул головой.
– Не в порту, нет. Там все будет блокировано. Мы встретим его на дороге – огнем сразу из трех стволов.
Муртаза вскинул брови.
– Из трех, – повторил Абдул. – А иначе ради чего я с вами здесь сижу?
Сказал – и засмеялся, испытывая счастливую легкость. На этот раз все должно получиться.
48
Когда Сулеми было сказано, что встречать советский транспорт будет не президент, а его двойник – он не поверил своим ушам. Но президент никогда ничего не повторял дважды, и Сулеми понял, что не ослышался. Он бросил обеспокоенный взгляд на Гареева – но тот неопределенно пожал плечами.
– Не рано ли, товарищ президент? – спросил Сулеми.
Фархад повел бровью, голос его прозвучал глухо:
– Что означает – рано?
– Я полагал, что у нас есть хотя бы еще неделя – чтобы закончить курс обучения.
