Сергей Донской - Арктическое вторжение
– Численность регулярной армии Латвии, – докладывал начальник ГРУ, – составляет шесть с половиной тысяч человек. Треть – контрактники, треть – национальные гвардейцы, треть – новобранцы, никогда не нюхавшие пороху. Вооружены они в основном автоматами Калашникова и американскими М-14.
– Бронетехника? – перебил генерала Астафьев.
– Три подаренных Чехией танка «Т-55» советского производства. Это единственные танки в государствах Балтии. Пригодны только для обучения персонала.
Не будучи легковерным простаком, слепо доверяющим докладам своих сановников, Астафьев немедленно переадресовал вопрос шефу внешней разведки. Упомянув танки, тот добавил, что латыши располагают двумя БРДМ-2 и чертовой дюжиной 40-миллиметровых спаренных зенитных самоходных установок БТР М42. Вернувшись на связь с генералом ГРУ, Астафьев саркастически поделился с ним сведениями, выслушал извинения и сказал:
– В следующий раз прошу быть предельно точным, товарищ генерал. Вы беседуете с Главнокомандующим Вооруженными силами России, а не с приятелем по охоте. Любая ошибка смерти подобна. Уж где-где, а в вашем ведомстве должны понимать это.
– Я просто не успел, Анатолий Дмитриевич, – промямлил смущенный генерал. – Вы неожиданно отключились и…
– Нужно успевать, – наставительно произнес Астафьев. – Секунда час бережет. Вот я еще сегодня утром находился в Сочи, а теперь – в Кремле, и никому не жалуюсь, что не успеваю.
Возразить на это было нечего, поэтому генерал ограничился сокрушенным вздохом. Несмотря на осеннюю прохладу, он совершенно взмок в своем кителе и мечтал, чтобы пытка поскорее закончилась. Очень уж въедлив был президент, очень уж требователен и педантичен. От такого не отделаешься общими словами. Такому подавай точные факты и цифры.
В подтверждение этому Астафьев буквально засыпал генерала вопросами, рождающимися в его мозгу с феноменальной быстротой.
– Минометы?
– Тридцать семь штук калибра 82 и 120 миллиметров.
– Артиллерия ПВО?
– Восемнадцать сорокамиллиметровых и двенадцать четырнадцатимиллиметровых зенитных орудий.
– Количество военных округов?
– Восемь.
И так далее, и тому подобное. Когда президент оставил начальника ГРУ в покое, тот обессиленно упал на спинку кресла и велел секретарю включить кондиционер. Он чувствовал себя выжатым как лимон и впервые за многие годы подумал об отставке.
Тем временем, пока, держась за сердце, он жадно хватал ртом воздух, Анатолий Астафьев с пристрастием пытал главу Службы внешней разведки. Ему хватило десяти минут, чтобы уяснить для себя главное. Оборонная концепция Латвии основана на шведско-финской модели. Иными словам, при нападении на страну мобилизуется около 50 тысяч добровольцев, которые, отступая в глубь страны, станут атаковать передовые отряды врага.
– Партизанская война, значит? – пожелал уточнить Астафьев.
– Так точно, Анатолий Дмитриевич, – ответил шеф СВР.
– И кто же ее возглавит?
– Латышские генералы, я полагаю.
– Надо знать, а не полагать, – отрезал Астафьев. – Я, к примеру, располагаю сведениями, что оборону предписывается возглавить президенту Латвии. Что он за человек? Способен ли вести партизанскую войну?
– Не могу знать, Анатолий Дмитриевич. Это не в моей компетенции.
«Беда с ними, – беззлобно подумал Астафьев. – Чуть припечет, кивают друг на друга, словно китайские болванчики, а как за наградами, за премиями, так каждый в первый ряд норовит. Эх вы, слуги государевы…»
Вызвав на связь директора ФСБ, он потребовал сжатой, исчерпывающей информации о президенте Латвии. Главный фээсбэшник, не мигая, уставился в объектив видеокамеры и заговорил, почти не двигая бледными губами:
– Янис Волтерс, седьмой по счету президент Латвии. Пятьдесят пять лет. Беспартийный. Закончил рижский мединститут с дипломом ортопеда. Женат на Лилите Волтерс. Имеет троих детей. Награжден Большим крестом ордена Трех звезд, Крестом Признания, орденом Победы имени Святого Георгия…
– Не надо мне перечислять награды господина Волтерса, – поморщился Астафьев. – У меня их не меньше, но я не хвастаюсь ими на каждом углу. По существу, пожалуйста.
Директор ФСБ заговорил чуть медленнее, взвешивая каждое слово:
– В 1988—1989 годах Волтерс был членом думы Народного фронта Латвии, затем от политической деятельности временно отошел. Занимался врачебной практикой. В феврале 2003-го был обвинен в вымогательстве, отстранен от должности заведующего больницей, попал под следствие. Обвинялся в том, что брал с пациентов деньги за уже оплаченные операции.
– Хорош гусь, – прокомментировал Астафьев.
– Волтерс утверждал, что его оклеветали люди министра здравоохранения.
– Ну конечно! У нас в Москве тоже все оклеветанные ходят!
– Как бы то ни было, – бесстрастно продолжал директор ФСБ, – через месяц уголовное дело закрыли, а нашего героя восстановили в должности. Позже министр здравоохранения был осужден за мошенничество и приговорен к крупному денежному штрафу с конфискацией имущества.
– Могу спорить, – сказал Астафьев, – что это произошло уже после того, как Волтерс стал президентом.
– Вы абсолютно правы, Анатолий Дмитриевич.
– На чем строилась его предвыборная программа?
– Нетерпимость к русскому языку и коммунистическому прошлому.
Взвесив обдуманное, Астафьев спросил:
– Какие-нибудь компрометирующие факты? Порочащие связи? Нездоровые пристрастия?
– Отличный семьянин. Трудоголик. Иногда принимает дорогие подарки, но взяточничеством это в Латвии не считается. Что еще? – Директор ФСБ задумчиво подергал себя за мочку уха. – Пожалуй, как о человеке и политике, о нем вообще сказать нечего. Такая, знаете ли, неприметная личность. Разве что…
– Так? – оживился Астафьев.
– Кролик.
– Что?
– Кролик, – повторил директор ФСБ. – Любимый кролик Леонардо. Имя, по нашим сведениям, позаимствовано из мультфильма про черепашек-ниндзя.
– Домашний зоопарк, – пробормотал Астафьев, – живой уголок.
– Что вы имеете в виду?
– Неважно. Так что там кролик Леонардо?
– Волтерс посвящает ему все свободное время. Кормит морковкой, привозит из поездок всякие лакомства, нежит, холит. – Директор ФСБ украдкой заглянул в лежащее перед ним досье. – И еще цветы…
– Он выращивает цветы? – предположил Астафьев.
– Нет, Анатолий Дмитриевич. Цветоводством Волтерс не увлекается. Но все букеты, которые ему дарят, он привозит домой и отдает их кролику. Тот обожает объедать листья на цветах, вот в чем фокус.
Астафьев нахмурился, потом покачал головой и улыбнулся. Ему стало окончательно ясно, что вооруженный конфликт с Латвией исключен. Какую угрозу может представлять для России маленькая страна, возглавляемая бывшим ортопедом? И как может возглавить партизанское движение человек, лучшим другом которого является кролик?
– Благодарю за внимание, – произнес Астафьев, включив сразу все каналы видеосвязи. – Совещание закончено. Все свободны.
Отключив селектор, он распорядился вызвать к себе начальника Управления федеральной охраны, а сам занялся перелистыванием тонюсенького досье на майора Глеба Георгиевича Грина, пополнившегося за последний месяц одним-единственным документом. Это были показания бывшего сослуживца Грина, некоего капитана Нетесаного. Допрошенный по негласному распоряжению Астафьева, тот сообщил некоторые сведения, способные пролить свет на прошлое Глеба Георгиевича. В дружеских отношениях капитан и майор не состояли, а потому распечатка допроса могла оказаться весьма любопытной.
Сунув в рот миниатюрную швейцарскую шоколадку, Астафьев углубился в чтение. Отснятый документ был напечатан на машинке, а не набран на компьютере. Вопреки научно-техническому прогрессу, очень многие секретные бумаги Кремля составлялись подобным допотопным образом. Это не являлось проявлением косности или консерватизма. Просто в девяностые годы прогресс сыграл злую шутку со всеми спецслужбами. Документы, печатавшиеся на компьютерах, оседали в недрах электронной памяти, откуда впоследствии извлекались и реанимировались всяческого рода умельцами. Получив немало жестоких уроков, разведчики и контрразведчики России возвратили в обиход портативные пишущие машинки с одноразовыми лентами и сменными валиками.
Прекрасно осведомленный об этом, президент Астафьев лишний раз убедился в том, что личность Грина окутана завесой тайны. Показания капитана Нетесаного подтверждали это.
«Настоящее имя Г. мне неизвестно. Впервые мы познакомились в сентябре 2006 г. в Ашхабаде, где некоторое время общались по долгу службы. Впечатление он произвел на меня приятное, хотя в дальнейшем я убедился, что оно обманчиво.
Характер и поведение Г. изменчивы. Он может быть безупречно галантным или подчеркнуто грубым, причем вне зависимости от того, с кем имеет дело. Так, применяя психическое и физическое воздействие к задержанным талибам, он проявлял при этом полный цинизм, бессердечие и неоправданную жестокость. На мое замечание он ответил приблизительно следующее: «Мы обязаны быть беспощадными. Стоит проявить мягкотелость, и Россию завалят афганской наркотой».
