Сергей Донской - Арктическое вторжение
Обзор книги Сергей Донской - Арктическое вторжение
Сергей Донской
Арктическое вторжение
Принято считать, что короля играет свита. Мы видим лидера страны именно таким, каким его нам «подают». Облик первой фигуры государства – это предмет искусства, рукотворный контент, над которым без устали трудятся имиджмейкеры, помощники, пресс-секретари, референты, лидеры пропрезидентских партий, «придворные» СМИ, обласканные властью пиарщики, деятели культуры, художники, кинематографисты, писатели и т.д. и т.п. На самом же деле за монументальной иконой стоит, как правило, вполне земной, не чуждый человеческих слабостей и пороков человек, который так же, как и миллионы его подданных, тревожится о личном благополучии, болеет, сопереживает, злится, боится, нервничает и искушается. И у него своя, «королевская» игра. Она не столь заметна, как игра свиты, а подчас и вовсе незаметна; подобно шахматным королям, президенты делают осторожные и вроде бы мелкие шажки, не выпускают друг друга из поля зрения, общаются один на один, спорят, убеждают, торгуются, лукавят, блефуют – в общем, как простые смертные на рынке. Но от этой «королевской» игры зачастую переворачиваются судьбы миллионов граждан, стираются и вновь появляются государственные границы, развязываются войны – и не только экономические, гибнут целые народы и поколения...
В этой серии все, от первого и до последнего слова, художественный вымысел. Никто и никогда не узнает, о чем на самом деле говорят президенты наедине друг с другом, о чем они говорят со своими женами, о чем думают, глядя в темные пуленепробиваемые окна Белого дома, Дворца Радзивиллов в Кракове, Елисейского дворца в Париже, Бундесканцлерамта в Берлине, мадридского дворца Сарсуэла, резиденций в Ново-Огареве, римского дворца Квиринал... Мы можем только предположить и нафантазировать. Что мы и делаем.
И все же, и все же, и все же...
Персонажи книги, включая однофамильцев известных государственных деятелей, вымышлены автором. События не обязательно происходят в наше время. Иными словами, книга является плодом творческого воображения, а не историческим документом.
Не ставя перед собой целью задеть чьи-то чувства или очернить кого бы то ни было, автор лишь попробовал рассказать о некоторых закулисных играх в большой политике, которые никогда не выносятся на суд общественности. Если же кому-то покажется, что он узнает себя в одном из действующих лиц, то это может означать лишь одно: в похожих ситуациях он действительно мог говорить, думать и делать то же самое, что и литературные герои. А любые совпадения носят исключительно случайный характер, за которые автор ответственности не несет.
Это не фантастика. Это предупреждение политикам о том, насколько хрупок и изменчив мир, в котором мы живем и который они создают своими руками.
Автор
Пролог, который мог бы стать эпилогом
Президенту США господину Брауну не спалось. Утром ему доложили об уничтожении в Латвии местной ультраправой националистической группировки, которая, как выяснилось, не без ведома американских спецслужб ликвидировала российскую полярную экспедицию «Северный полюс-47». Весь день он ходил сам не свой. Браун боялся себе признаться, что никак не ожидал от русских такой прыти. Эти «ультра» были тщательно законспирированной организацией. Тем не менее двое посланных Кремлем спецназовцев уложили всех восьмерых. «Это тебе не с безоружными полярниками воевать», – раздраженно подумал Браун.
Он явственно ощущал, что получил от своего российского коллеги звучную пощечину. Да и от ЦРУ тоже. За его спиной они затеяли откровенную провокацию, которая могла очень плохо кончиться. А отдуваться за все пришлось ему, президенту.
Браун вспомнил тяжелый, вязкий телефонный разговор с российским президентом Астафьевым. Когда тот недвусмысленно дал понять, что собирается разобраться с террористами тихо, по принципу «око за око», и попросил Брауна сделать вид, что в Америке этого не заметили, Джонатан Браун не поддался на откровенное давление своего заокеанского коллеги. И был даже немало доволен собой. И только положив трубку, вдруг понял, что попал в хорошо подготовленную ловушку. «А ведь в Москве знают, как это все произошло! Но откуда?»
Чем больше Браун общался с Астафьевым, тем отчетливее понимал, что с самого начала явно недооценил нового российского лидера. Их первая личная встреча произошла в Лондоне, накануне саммита «большой двадцатки». Тогда они обошлись общими словами о том, что, несмотря на образовавшуюся в последние годы трещину в российско-американских отношениях, у двух держав много общих интересов: борьба с терроризмом, нераспространение ядерного оружия, поиск путей для выхода из финансового кризиса. Брауну тогда показалось, что Астафьев лишь старательно озвучивает московскую заготовку, составленную отнюдь не им самим. «Вот и хорошо, – не без самодовольства подумал он, – с «бледной тенью» контактировать будет легче».
Однако прошел всего год с небольшим, и он во всеуслышание заявил в интервью одному из ведущих российских телеканалов прямо противоположное.
Эта оценка далась ему непросто, поэтому Браун помнил ее почти дословно. «Я думаю, он сильный лидер и хороший человек, очень вдумчивый, – сказал президент США. – Мне очень приятно иметь с ним дело. Полагаю, мы установили по-настоящему доверительные отношения, которые принесут плоды, приведут к успеху и в ходе переговоров и бесед, которые нам еще только предстоят в последующие годы».
И это была не просто дипломатическая вежливость. В конце концов, никто его за язык не тянул. Браун вспомнил сейчас об этом своем интервью и с горечью признался самому себе в том, что был недалек от истины. По крайней мере, в истории с гибелью российской полярной экспедиции Астафьев загнал его в угол – деликатно, но очень грамотно. Более того, тем самым во многом именно он определил вектор дальнейшего развития отношений Россия – США.
Бессонница вдруг куда-то пропала. «Пока я нахожусь в Белом доме, войны не будет», – решил для себя Джонатан Браун и отправился спать.
Глава 1. «БЕЛЫЙ» ОТРЯД
Полярная станция – научно-наблюдательный пункт, созданный на побережье Северного Ледовитого океана, близлежащих островах, а также на дрейфующих льдах.
Россия – первая и единственная страна, использующая дрейфующие полярные станции. Благодаря им российские ученые получили возможность исследовать Арктику круглый год.
Считается, что полярные станции ведут исключительно метеорологические, геофизические, геомагнитные, гидрологические, а в отдельных случаях – биологические и медицинские наблюдения.
Население станций составляют ученые, реже – члены их семей. Широко используется вахтенный метод (не более 12 месяцев).
Из свободной энциклопедии «Википедия»
Первыми той ночью погибли две лайки, выбежавшие пришельцам навстречу. Приученные охранять лагерь от белых медведей, они растерялись при виде незнакомцев. Никто не учил их тому, что чужие люди могут быть опаснее зверей. Собаки не восприняли их как настоящую угрозу.
Это их и погубило.
Глухое рычание Дьюка перешло в жалобный скулеж, и он повалился на снег, тщетно пытаясь дотянуться зубами до металлической стрелы, вонзившейся ему под лопатку. Рядом рухнула его верная подружка Диана, завилявшая было хвостом, когда один из незнакомцев произнес что-то ласковым, успокаивающим голосом. Затем арбалет в его руках издал механический щелчок, и Диана перестала видеть, слышать и ощущать что-либо, кроме жгучей боли в груди. Жизнь медленно оставляла ее. Последнее, что увидели стекленеющие глаза ни в чем не виноватой псины, – как снежинки звезд падали из темноты, становясь все больше и ярче. Ее недолгая собачья жизнь была вполне счастливой, а смерть – быстрой.
Тем, кого лайки считали своими хозяевами, предстояло умереть не так легко. А пока они спали и видели кто приятные, кто тревожные сны, не подозревая о том, что происходит наяву.
Начальнику экспедиции Трегубову чудилось, будто за ним охотится стая летающих снежных пингвинов, и он постанывал от ужаса и безысходности, потому что там, где он находился, летучие пингвины были в тысячу раз реальнее вооруженных людей, оцепивших лагерь.
Этот сон преследовал его всю жизнь. Загнанный в тупик, он обычно пробуждался от собственного крика, но сегодня ему пока что удавалось ускользать от пингвинов в лабиринте ледяных торосов. С лицом, искаженным мукой, Трегубов лежал на спине и тихонько всхлипывал. К счастью, никто не видел его в этом жалком состоянии. В свои шестьдесят лет Трегубов считался арктическим ветераном, настоящим долгожителем Северного полюса, и пользовался заслуженным авторитетом среди остальных участников экспедиции, которым было ни к чему знать уязвимые места своего командира.
