Сергей Донской - Арктическое вторжение
Все ее мысли сосредоточились на этом вопросе, помогавшем не думать о том, что ее ожидает. Двигаясь механически, точно сомнамбула, она встала, то и дело клацая зубами. Ее товарищи по несчастью, уже порядком окоченевшие в нижнем белье на морозе, тоже начали подниматься на ноги, собираясь вокруг Трегубова. Все подавленно молчали, только океанограф Шишков о чем-то шептался с Кренделем, который в свои тридцать с небольшим лет уже считался видным гидробиологом. Заметив это, двое мужчин в маскхалатах набросились на них с тумаками и руганью.
– Немедленно прекратите, – возмутился Эдик Кренкель и машинально добавил: – Стоп ит!
При такой фамилии было неудивительно, что на станции его звали Кренделем. Но сегодня это не казалось смешным. Особенно когда захваченных в плен полярников заставили выстроиться в шеренгу и они очутились лицом к лицу с неизвестными в белой экипировке. Правда, на самом деле лиц иностранцев видно не было. Зато каждый из россиян получил возможность заглянуть в направленное на него дуло автомата или винтовки.
А потом прозвучал совсем уж ошеломляющий приказ:
– Раздеться. Всем раздеться.
Командир «белого» отряда не счел нужным перевести сказанное. За него это сделали те участники экспедиции, которые знали английский язык. Вроде бы все было ясно. Но никто и пальцем не пошевелил, чтобы выполнить приказ. Полярники и без того уже изнемогали от беспощадного холода арктической ночи. Почти все они стояли на снегу босиком, стуча зубами и растирая посиневшую кожу. Только двое из них легли спать в свитерах, да Федоров натянул перед отбоем теплый спортивный костюм приятного зеленого цвета. Остальные были едва прикрыты рубашками, футболками, трусами и кальсонами. Расставаться с последними лоскутами одежды было смерти подобно.
– Хорошо, – перешел на русский язык главарь банды. – Я вижу, вас необходимо убеждать. Мы умеем убеждать.
Его речь была правильной, однако правильность эта звучала нарочито, как если бы с россиянами общался не очень тщательно запрограммированный робот или шпион из старого советского фильма.
«Иностранцев там обычно играли прибалты, – припомнилось Полынцевой. – Литовцы, латыши, эстонцы. Интересные мужики, только фамилии у всех дурацкие. Сплошные Будрайтисы с Калниньшами. И еще эти... Юри Ярветы...»
Нервный смешок был готов сорваться с ее непослушных синюшных губ, когда голос, донесшийся словно издалека, вернул ее на грешную землю.
– Сейчас мои люди застрелят… – указательный палец иностранца, обтянутый вязаной перчаткой, остановился на оцепеневшей Полынцевой, – застрелят вот эту женщину. Потом эту. – Палец переместился на рыдающую Бородулину. – Тогда, может быть, вы поймете, что мы пришли сюда не для того, чтобы шутить шутки.
Окончание тирады прозвучало слегка непривычно, однако стало окончательно ясно, что предводитель «белого» отряда изъясняется по-русски так же свободно, как по-английски; возможно, даже с менее заметным акцентом. Это, как показалось россиянам, было еще хуже. Если только могло быть что-то хуже того, что уже произошло.
– Считаю до трех, – перешел на крик командир отряда. – Раз!.. Два!..
– Успокойся, математик, – буркнул Саша-тракторист, стягивая с себя майку. Он покосился на Полынцеву. – Все в порядке, Жанна Николаевна. Не бойтесь.
– Спасибо, Александр Степанович, – пискнула Полынцева и взялась деревянными, потерявшими чувствительность пальцами за подол ночнушки.
Саша переступил через снятые трусы.
– Пожалуйста, Жанна Николаевна, – сказал он.
Обмен любезностями вызвал смех в шеренге вооруженных людей.
– А вы чего ждете? – рявкнул их главарь на дрожащих пленников.
Они уже ничего не ждали.
Ни у кого из них не было шансов выжить на льдине под открытым ночным небом промерзшей насквозь Арктики, даже если бы им и оставили те жалкие одежки, в которых их выгнали на площадку. Тем не менее какая-то призрачная надежда еще теплилась в сердцах, потому что все торопливо разделись, стараясь не смотреть друг на друга. Женщины плакали, страдая от невыносимого холода и такого же невыносимого унижения. Мужчины крепились, хотя двое или трое уже были близки к обмороку, оглушенные неотвратимостью событий и резким перепадом температур. Хуже всех было геофизику Федорову, которого поддерживали под локти Ложечкин и Кренкель. Похоже, он действительно умирал и уже совершенно не соображал, где находится и что с ним происходит.
Счастливчик, думали о нем. Счастливчик, ему хотя бы не так страшно.
– Довольны? – пробормотал Трегубов, с трудом ворочая одеревеневшим языком. – Мы сейчас замерзнем тут на хрен. Вы этого добиваетесь?
Главарь «белого» отряда хмыкнул.
– Наверное, вам надо согреться, – предположил он. – Для этого необходимо больше двигаться. Ну-ка, бегом. – Если до сих пор по его тону чувствовалось, что он насмешливо ухмыляется под своей маской, то теперь его голос изменился. – Бегом, я сказал! Если через десять секунд здесь кто-нибудь останется, я прикажу открыть огонь. Вперед, покорители Севера! Родина вас не забудет.
– Я не побегу, – сказала Полынцева, еле шевеля окоченевшими губами. – Стреляйте, гады.
Ей вдруг вспомнились черно-белые фотографии, на которых были изображены заключенные гитлеровских концлагерей. Здесь, на Северном полюсе, чуть ли не семьдесят лет спустя, повторялась та же самая картина. Тепло одетые изверги и их раздетые догола жертвы...
Наверное, нечто подобное пришло в голову и Ложечкину, потому что он придвинулся ближе к Полынцевой и упрямо наклонил голову.
– Стреляйте, стреляйте, – процедил он. – Я тоже не побегу.
– И я, – поддержал их Трегубов, смерзшиеся волосы которого образовали нечто вроде нелепого темно-красного колпака, над которым клубился пар.
После секундного колебания к ним присоединились еще двое полярников. Остальные предпочли подчиниться приказу, лишь бы продлить свою жизнь хоть на несколько мгновений. Они казались несчастным невероятно долгими, эти мгновения. Оскальзываясь, пленники попятились, а затем развернулись и, толкаясь, устремились прочь, постепенно ускоряя шаг.
– Не желаете присоединиться к своим товарищам? – галантно осведомился главарь «белого» отряда, глядя Полынцевой в глаза.
– Не желаем, – ответил за нее Трегубов.
Ложечкин лишь пошире раздвинул ноги и набычился еще сильнее.
– Что же, это ваш выбор, – произнес главарь «белого» отряда, направляя на Полынцеву ствол пистолета. – Я не возражаю.
Она слышала, как за спиной скрипит снег под негнущимися ногами бегущих, чувствовала их прерывистое дыхание, которое, удаляясь, становилось похожим на шорох – шорох бумаги, сминаемой в кулаке. В сравнении с ним выстрел прозвучал просто оглушительно...
Бум!
А оранжевое пламя, вылетевшее из круглого отверстия ствола, было ослепительным...
Оглохшей и ослепшей Полынцевой почудилось, что она видит аккуратную блестящую пулю, летящую ей прямо в переносицу, а потом в голове грянул гром, мир разлетелся в клочья, а сама Полынцева качнулась назад и, уже мертвая, повалилась лицом вниз.
Затылка у нее не было. Из дыры в проломленном черепе валил густой пар, похожий на белый дым.
Глава 2. ОСТРЫЕ УГЛЫ ОВАЛЬНОГО КАБИНЕТА
Белый дом был официальной резиденцией всех президентов США, за исключением Джорджа Вашингтона, который занимал этот пост с 1789 по 1797 год.
Он представляет собой особняк в палладианском стиле (архитектор Джеймс Хобан). Строительство началось в 1792 г., окончилось 1 ноября 1800 г. В этот же день первым его хозяином стал второй президент США Джон Адамс.
В Белом доме шесть этажей: два цокольных, два для общественных приемов и два для семьи президента. Посетители, приходящие в Белый дом на экскурсию, имеют возможность увидеть самые красивые и исторические помещения, включая Восточную комнату, Зеленую комнату, Голубую комнату, Красную комнату и Столовую для официальных мероприятий. Эти помещения используются президентом и первой леди для приема гостей и руководителей из других стран. В Овальном кабинете президент осуществляет свою деятельность по управлению страной.
Из свободной энциклопедии «Википедия»
Любой, кто внимательно разглядывал оборотную сторону двадцатидолларовой купюры, сразу узнал бы это здание, напоминающее по виду стандартный Дворец культуры, украшающий и поныне многие города Советского Союза. По сути своей это действительно был дворец, хотя к культуре имеющий отношение весьма отдаленное. И, как несложно догадаться, возведен он был не на территории СССР, а в Соединенных Штатах Америки, где, собственно, и имеют хождение доллары.
Называлось это здание Белым домом, и находилось оно в Вашингтоне по известному всем американцам адресу: Пенсильвания-авеню, 1600. Чтобы не путать свою столицу с одноименным штатом, они снабдили ее приставкой «Ди-Си», подразумевая округ Колумбия или District of Columbia.
