Владимир Колычев - Страсть по понятиям
Я узнал много интересного, но меня интересовало большее. Поэтому я не мог остановиться.
— Как это какая дружба? — непонимающе спросила Глафира Сергеевна.
— Ну, дружба бывает между школьными друзьями, например, или между родственниками. А еще бывает дружба между мужем и женой. Может, у них такая дружба была?
— Но ведь они же не муж и жена, — растерянно посмотрела на меня женщина.
— Нет, конечно.
— Я не знаю… Альберт во двор вышел воздухом подышать, а тут Эдик приехал. Эдик его обнял за плечи, в дом увлек, а на ходу в щеку поцеловал. Они уже в дверях были, когда он его поцеловал… А может, что-то на ухо шепнул..
— Понятно. А как вы узнали, что его Альберт зовут? Вы с ним знакомы были? Или Эдик про него что-то говорил?
— Да нет, не говорил, — пожала плечами женщина, — Семка мне говорил. Он к Альберту иногда заходил, ну, за пластинками…
— И что он про Альберта рассказывал?
— Да ничего. Как зовут, только и сказал.
— А куда потом Альберт делся?
— Не знаю… Уехал куда-то…
— Сам?
— Нет. С Эдиком они куда-то уезжали… Эдика долго не было. Потом он вернулся. Сам вернулся…
— Как долго его не было?
— Ну, не знаю, может, неделю…
— Вы говорите, Эдик приехал, а Альберт во дворе был. А на чем Эдик приехал?
— Ну, на машине. Джип у него был.
— Сам приехал или у него водитель был?
— Нет, водитель потом появился.
— Юра его звали, да?
— Не знаю, сынок. Чего не знаю, того не знаю. Он в доме не жил, Семка с ним не общался, а я подавно.
— А кто в доме жил? Ну, с Эдиком кто жил?
— Никто. Никого больше не было. Ну, водитель этот иногда у него ночевал, хотя и не жил.
— А этот водитель Альберта знал?
— Нет. Он потом уже появился…
— А Альберт больше не появлялся? Может, вы его потом видели?
— Нет, как уехал тогда, так и все…
— Понятно. А вы не слышали, чтобы Альберт с Эдиком ругался?
— Э-э… Ну, было такое…
— Когда?
— Ну, перед тем, как Альберт уехал… Слышу крик, подхожу к окну, смотрю, Альберт к калитке бежит. Бежит, рукой машет. Одной рукой, значит, машет, а в другой у него сумка Эдик его догнал, за сумку схватил, на себя потащил. И Альберт за ним. Альберт его по плечу ударил, но Эдик его в ответ бить не стал…
— Увел в дом?
— Увел.
— А потом они уехали?
— Уехали.
— Эдик потом один вернулся… Ясно, Глафира Сергеевна, мне все ясно… А Семка ваш когда отравился?
— Ну, говорю же, на прошлой неделе. Послезавтра девять дней будет… Да, вот, воевал парень, в атаки ходил, а умер отводки…
— А с кем он выпивал? Что за компания у него?
— Да не было у него компании. Он обычно сам выпивал… Ну, иногда по праздникам друзья старые приходили… Только он их не очень жаловал.
— Почему?
— Потому что семьи у них, дети, а он бобылем жил. Жена ушла, детей своих не было… Он людей сторонился. Стеснялся, что безноги, что жизнь не удалась. Ну, и выпивал…
— И тогда один был?
— Да нет, Арина видела, что приходил к нему кто-то…
— Кто?
— Да парень какой-то. Высокий такой, здоровый. И вид совсем не забулдыжный.
Я не сразу отправился к Арине Петровне: какое-то время продолжал рубить дрова, чтобы выразить Глафире свою благодарность за бесценную информацию.
Арина Петровна была женщиной в возрасте, одной ногой стоящая на пороге старости. Движения у нее быстрые, энергичные — чувствовалось крепкое здоровье. Только вот взгляд усталый, невеселый. С мужем беда, нечему радоваться.
Про Ремезова она ничего не знала и про Альберта ничего не могла рассказать. Зато дала мне подробное словесное описание человека, который заходил к Семену перед его смертью. В этом парне я узнал «быка» из стада Феди Струкова. Хотя, конечно, я мог не так понять Арину Петровну.
Глава четырнадцатая
Серебристый «Лексус» на большой скорости мчался по дороге, колесами поднимая фонтаны брызг. Дождь недавно прошел, дорога мокрая, выбоины наполнены водой.
Мы только собирались выехать на дорогу, которая могла довести нас к Настиному дому, а она уже пролетела мимо. Но неожиданностью это для нас не стало. Я видел сигнал от ее машины на экране ноутбука, поэтому притормозил, чтобы не встретиться с ней на перекрестке. Она знала, как выглядит мой автобус, а быть обнаруженным в мои планы не входило.
Зато она сама, кажется, не хотела теряться.
Не думал я, что наш маячок под крылом ее машины работает до сих пор. Ведь Настя знала, что мы следили за ней, могла догадаться, каким образом это происходило. Службой безопасности руководил ее жених, она могла поделиться своими соображениями с Игорем, а тот не дурак, и техника у него современная, судя по радиомаячку, который был вживлен в мой автобус. Он запросто мог обезвредить мою закладку, но нет, маячок продолжает работать.
Возможно, это какой-то хитрый ход со стороны Насти и ее жениха. Если так, то меня снова заманивают в ловушку. В это верилось с трудом, но после того, что уже произошло, я не мог исключать такой вариант. И нас в ловушку Игорь сумел =
заманить, и Семена ликвидировал, и бедную старушку едва на тот свет не отправил. Но ведь мы живы, и Глафира Сергеевна тоже здравствует, — значит, не все у Игоря получается. Значит, не всесильный он. К тому же мы вырвали у него жало — как минимум одно и, как хотелось надеяться, единственное.
Мне нужен был Ремезов, но я не знал, где он живет, поэтому решил действовать через Настю. Пользуясь случаем, мы взяли ее под наблюдение в расчете на то, что она выведет нас к дому своего брата.
Я пропустил ее «Лексус», выждал немного времени и поехал за ней, посматривая на монитор ноутбука. Ее машина свернула раз, другой, а потом остановилась.
Мы повторили маршрут, но близко к «Лексусу» подъезжать не стали. Я остановился метрах в стах от машины, взял бинокль, и увидел, как из ворот дома быстрым шагом выходит Ремезов. Алина с ним. А за ними обоими следовал телохранитель. Это был тот самый парень, который зачищал кафе от посторонних, чтобы обезопасить Ремезова. У него в руке два чемодана, Ремезов нес битком набитую спортивную сумку, да и Алина загружена какими-то пакетами. Все взволнованы, все спешат, по сторонам тревожно осматриваются.
Настя открыла багажник, в котором я заметил чемодан, туда загрузили поклажу. Телохранитель открыл заднюю дверь, помог сесть Алине, Ремезову, сам занял переднее «штурманское» место. Едва только Настя села за руль, как машина взяла старт.
Я приставил к губам свернутый в трубку кулак и, словно боевой горнист, сыграл сигнал тревоги.
— И что это значит? — спросил Ваня.
— В стане врага замечена тревога. Похоже на срочную эвакуацию.
Особого удивления у меня не было: ведь я знал, что у Ремезова какие-то проблемы, которые Игорь собирался решать. Что там произошло, я, конечно же, не знал, даже не догадывался, но бегство Ремезова не стало для меня сенсационной новостью.
Вопросы один за другим выстроились в логический ряд. Что случилось? Где Игорь? Почему Ремезов не воспользовался своим «Хаммером»? Почему его сопровождает только один телохранитель?.. Предварительные ответы не заставили себя долго ждать. Возможно, Игорь занимался сейчас тем, что обеспечивал отступление Ремезова. А «Хаммер» остался дома, потому что машина, возможно, была взята под наблюдение противником — посредством радиомаячков и прочих «жучков». А телохранитель один, потому что Ремезова больше некому сопровождать. Раньше Струков со своими «быками» ездил за ним на своем «Гелендвагене», а сейчас от них осталась только вакансия, которую некогда уже заполнять. Да и не нужна ему большая охрана. Ему только до Кирова доехать, до аэропорта, а там он уже продолжит путь сам со своим семейством.
Но «Лексус», выехав на шоссе, свернул в другую от Кирова сторону. Я не знал, где находится завод, но, возможно, в этом направлении он и находился. Хотя вряд ли. Если рассуждать логически, он должен был стоять на реке, которая пересекалась с железнодорожным узлом, а ничего такого в сторону от города я не наблюдал.
«Лексус» шел быстро, и мне приходилось выжимать из моей старушки все соки, чтобы держаться в его фарватере. И все же отставание с каждым километром только нарастало.
И вот настал момент, когда сигнал радиомаяка исчез с экрана. Но я продолжал гнать. Кузов автобуса тарахтел, трещал по швам, казалось, еще чуть-чуть, и он развалится. В салоне тряслось все, звенело, холодильник расшатался, стукался о панель, за которой находилась душевая кабинка.
— Может, ну их к черту? — спросил я.
Война войной, а кемпер у меня один, и больше ничего такого не предвидится.
— Давай, давай! — мотнул головой Ваня.
Он смотрел вдаль сосредоточенно и вместе с тем взбудораженно. И я понимал, что происходит у него в душе.
— Что, запал на Алину? — с благодушной усмешкой спросил я.
