Владимир Колычев - Свинцовая совесть
Операция будет дня через три, однако Глеб не может ждать, у него служба. Сегодня вечером он сходит к Сазонову в больницу, пожелает ему всех благ, вернется в гостиницу и будет смотреть телевизор, пока не уснет. А утром: чемодан – вокзал – Москва. И никаких проблем.
Неплохо бы прогуляться по городу, но Глеб всерьез опасался неожиданностей, которыми полны улицы Черноземска. Не очень хорошо в номере, несмотря на свежий воздух, душновато здесь, но в засаде где-нибудь на горной тропе во много раз тяжелей, а там приходилось сидеть сутками. А здесь и постель мягкая, и телевизор, и в душ можно сходить, под прохладной водой ополоснуться. К тому же через пару часов он отправится в госпиталь. Две остановки на трамвае, и он на месте. Всего две остановки, без всякого отклонения в сторону…
В дверь вдруг постучали; возможно, это с уборкой в номер пришли.
– Да!
Но в номер вошла Ольга. Глеб в замешательстве глянул на нее. Никак не ожидал он ее здесь появления. Да и не говорил он, где остановился. Сказал, что в гостинице, и все…
– Лежишь? – спросила она с устало-снисходительной улыбкой.
– Уже нет, – поднимаясь на ноги, мотнул головой Дробов.
– Лежишь, баклуши бьешь, а друг в реанимации…
– Что с ним? – встрепенулся Глеб.
– Приступ у него случился, потребовалась срочная операция. Мне позвонили, я приехала…
– И что?
– Ничего, к вечеру отойдет от наркоза и будет жить…
Ольга села к нему на кровать с таким видом, как будто только что отошла от операционного стола. Летнее платье на ней из натурального, полупрозрачного шелка. Волосы собраны на затылке, уши открыты, висюльки на них из маленьких бриллиантов, на шее шелковая лента под цвет платья, скрепленная брошкой с таким же камнем, но более крупного размера. Подол слегка задрался и обнажил стройные ноги с крепкими, изящными икрами. Ноги загорелые, идеально гладкие, а платье такое легкое, воздушное, и ветер его колышет, пытаясь еще выше обнажить бедра. Как будто для Глеба ветер старается. Да и Ольга, похоже, не прочь ему подыграть.
Выглядела она соблазнительно и доступно. Но Глеб знал, что может произойти, если он вдруг распустит руки. Если она не расположена к нему, то пошлет его далеко-далеко и даже влепит пощечину. Строгая она женщина и цену себе знает. Но дело в том, что Ольга к нему расположена. И желание в ее глазах угадывается, и дыхание у нее жаркое – и грудь учащенно вздымается. Да и не стала бы она приходить к нему из-за Сазонова. Операция – это всего лишь повод.
– Жарко у тебя здесь, – сказала женщина.
– Так ведь номер простой, как палатка туриста, – усмехнулся Глеб. – Кондиционеров здесь не предусмотрено, цена не та…
– У меня кондиционер есть.
– Где «у тебя»?
– А квартиру мою помнишь. Там все так и осталось, как было. Только сплит поставили, а так ничего и не изменилось.
– Изменилось. Ты больше не живешь там.
– Не живу. Но ты бы мог там остановиться…
– С чего такая щедрость?
– Не знаю… – пожала женщина плечами. – Душно у тебя здесь. И номер с тараканами…
– Главное, чтобы в голове тараканов не было.
– А они есть? – с интересом посмотрела на него Ольга.
– Были. Но уже вывел.
– Чем?
– А с тобой позавчера поговорил, и все прошло. Никаких больше к тебе претензий.
– Это хорошо.
– Так никто и не говорит, что плохо… Ты зачем пришла?
Похоже, голос его прозвучал резко: Ольга вздрогнула так, будто ее уличили в чем-то непотребном.
– Как зачем? Я друга твоего прооперировала.
– У Гены номер моего телефона, он мог бы позвонить…
– Он в реанимации, там у него телефона нет. Тебе не интересно узнать про Сазонова?
Вид у нее был, как у девочки, которую уличили во лжи. Как будто бы непонятно, зачем она пришла к Дробову. Она страстная женщина и до секса жадная, но сдерживать себя умеет. И в постель она с каждым не ляжет. Но Глеб для нее не каждый… А муж, возможно, уже не удовлетворяет… Да и возраст у нее такой, когда старость пугает не на шутку, когда хочется зажигать, чтобы время не пропадало даром и было о чем вспомнить… А может, она просто-напросто шлюха – в приличной упаковке, но с непотребным нутром. Глеб думал о ней как о порядочной, а она променяла его на Свирида. Променяла его, как проститутка, которая хочет задорого продаться.
– Интересно, – смилостивился Дробов.
– Хорошо, что вчера я обследовала Сазонова, а то сегодня мы бы потеряли его…
– Хорошо, что я к тебе обратился.
– Ты же не просто так обратился. Ты хотел ко мне обратиться.
Лучшая защита – нападение. И теперь Ольга сама попыталась уличить его в грешных побуждениях. Так он и не пытался изображать из себя святого.
– И хотел. И обратился.
– Поэтому я здесь, – женщина отвела в сторону глаза, как будто для того, чтобы Глеб не увидел, как затуманился ее взгляд.
– Чтобы сказать мне про Сазонова?
– Да, и про это тоже…
– А еще что?
– Я хотела бы попросить у тебя прощения…
– Я тебя простил.
– Ты простил меня сквозь зубы…
– У меня жарко.
Дробов подошел к окну, будто для того, чтобы освежиться под ветерком. На самом же деле он просто не хотел смотреть на Ольгу. Ее сексуальное напряжение поднялось до предела, а он не хотел поддаваться соблазну. Ведь он же решил, что никаких отношений с ней больше никогда не будет…
– И что?
– А то, что тебе пора домой. Там у тебя сплиты, там хорошо…
– Хорошо, – не стала спорить Ольга.
– А у меня плохо.
– А у тебя плохо. Но с тобой хорошо…
Она поднялась с кровати, подошла к Глебу, трепетно прижалась к нему сзади, сунула правую руку ему под футболку, пальцами нащупала шрам.
– Там у меня все в порядке.
– А здесь? – Она подняла руку, очертила пальцами вокруг левого соска.
– Что «здесь»?
– Я же чувствую, что здесь у тебя горячо… Ты же видишь, что я тебя хочу. И я вижу, что ты меня хочешь, – страстно, теряя рассудок, прошептала Ольга. – Только тебе гордость не позволяет.
– А тебе?
– Какая у меня гордость? Я предала тебя, как последняя…
Ее рука снова гладила его живот, и она не могла не чувствовать, как гудит от напряжения тело Глеба. Ольга была права, он действительно ее хотел. Но ведь он не расположен к ней и тоже умеет себя сдерживать.
– Ты хотел меня спасти, а я… Я хочу, чтобы ты меня простил… Я просто тебя хочу…
– А как же твой муж?
– Мой муж изменяет мне со своими стриптизершами. Я даже знаю, где он сейчас. Он проводит время с одной из них…
– Хочешь ему отомстить?
– Даже не думаю…
– А вдруг?
– Может, ты боишься моего мужа?
Не в бровь, а в глаз попала своим вопросом Ольга. Глеб действительно не хотел связываться со Свиридовым.
– Боюсь… За него боюсь.
– Докажи, что не боишься его, – пошла на провокацию Ольга.
Глеб не глупый воробей, которого можно провести на мякине. К тому же Ольга знает, на что он способен в бою, поэтому оправдываться ему вовсе не обязательно. Достаточно сказать «нет», чтобы с достоинством выйти из положения.
Но Дробов не стал ничего говорить. Да, Ольга предала его, но спасла Сазонова. Да и его самого в свое время вылечила и выходила. Он уважал эту женщину как врача и потому не мог позволить ей унижаться.
Он резко повернулся к ней, сгреб в охапку и уложил на кровать, на лопатки, навис над ней, глядя в ее задурманенные глаза.
– Поцелуй меня, – с чувственной, блуждающей по губам улыбкой попросила Ольга.
Но Глеб качнул головой, отказывая ей в этом удовольствии. Он пальцами нащупал резинку ее трусиков, стянул их, задрав кверху гладкие, как шелк, ноги… Ольга хотела секса, и она его получит. А целовать ее будет муж…
* * *– Я не хочу никуда идти…
И укрываться Ольга тоже не хотела. Распарилась она, в номере душно – тело влажное от испарины. Да и Глеб сам взмок. А туча за окном все ближе, ветер все сильней и свежей. Прохладой дыхнуло и дождем.
– Оставайся, – пожал плечами Глеб.
– А вот возьму и останусь.
Дробов усмехнулся. Какое предложение, такой и ответ. Он вроде и не прочь, чтобы Ольга осталась с ним на ночь, но все-таки будет лучше, если она уйдет. И она не хотела уходить, но понимала, что здесь оставаться нельзя. И его предложение нельзя было назвать серьезным, и женщина ответила ему подобным образом. Они оба понимали, что у них нет будущего.
– Оставайся. Но только до утра. Завтра в семь утра я должен быть в аэропорту. Билет уже на руках.
– Как завтра?
Ольга приподнялась на локте, с удивлением и возмущением посмотрела на Дробова.
– Ты же сделала Гене операцию, значит, с ним все в порядке?
– А вдруг осложнение будет?.. Да и ты не мог знать, что операция сегодня будет…
