Виктор Доценко - Виктор Доценко Ученик БЕШЕНОГО
Халид Шейх высоко ценил безудержную фантазию Гиза как теоретика и практика терроризма и во многих случаях советовался с ним. Собственно, атаку самолетов на знаменитые нью–йоркские башни одиннадцатого сентября они планировали вместе.
Как идет подготовка воинов ислама? — стараясь выглядеть заинтересованным, спросил Гиз, после того как они обменялись традиционным приветствием «Салям алейкум».
Слава всемогущему Аллаху, ребята будут готовы недели через две. Из них получаются настоящие бойцы ислама. — Ровный тон Халида Шейха дополнялся удовлетворенным блеском черных, как уголья, глаз.
Хотел бы я взглянуть на них.
Гиз не только сам любил участвовать в рукопашных схватках, но слыл благодарным зрителем. Следя за боем, он испытывал не меньшее возбуждение, нежели тогда, когда ему приходилось демонстрировать собственное мастерство.
Да, было бы интересно, если бы они встретились в учебном бою с твоими молодцами, — загорелся идеей Халид Шейх, — давай устроим?
Я бы с удовольствием, но мои бойцы улетели из Тбилиси сегодня утром, — солгал Гиз.
Но что тебе мешает вызвать хотя бы пару из них сюда через две недели? — недоуменно спросил Халид Шейх.
Видишь ли, мне самому нужно срочно уехать из Тбилиси, —не называя причин отъезда, сказал Гиз.
Неужели Президент свободной Грузии собирается тебя арестовать? — насмешливо спросил Халид Шейх.
Шутишь, брат!
Гизу такой поворот событий и в голову прийти не мог. В этой небольшой стране он был «персоной грата» хотя бы потому, что вложил немалую сумму в телекоммуникационную компанию, принадлежащую сыну Президента.
Видит Всемогущий, шучу, — улыбнулся в бороду Халид Шейх, — но все равно не понимаю, почему ты не хочешь немного задержаться в этом чудесном доме? Мы бы с тобой неплохо развлеклись, а моим питомцам устроили бы серьезный экзамен. Кто‑то за тобой гонится или ты кого‑то догоняешь? Да поможет тебе всемогущий Аллах! — Халид Шейх позволил себе допытываться, потому что у них с Ги- зом почти не было секретов друг от друга.
Мне нужно продумать одну операцию, а здесь слишком расслабляющая обстановка, что не способствует усиленной работе мозга. — Гиз не счел нужным вводить собеседника в курс неудачной борьбы за Бешеного.
Но Халид Шейх, как назло, спросил:
Я слышал, что у тебя сорвалась операция в России, которую мы с тобой планировали параллельно с операцией в США. Сначала я даже не поверил — ведь такой человек, каким был Сейф–уль–Ислам, не мог подвести, да пребудет он в раю в окружении прекрасных гурий!
На все воля Аллаха, который призвал этого замечательного человека и воина к себе, — грустно произнес Гиз.
Донеслось до меня, что какой‑то неверный русский пес сумел в открытом бою убить непобедимого Сейф–уль–Ислама, — слишком спокойно произнес он, — это правда?
К сожалению, правда, — подтвердил Гиз.
И этот грязный и нечестивый пес до сих пор оскверняет землю Аллаха своим присутствием? — с пафосом воскликнул Халид Шейх. — Не узнаю тебя, дорогой брат!
Всемогущий пока не дал мне возможности поквитаться с ним, но, надеюсь, Аллах скоро вразумит меня, как должно отомстить за гибель нашего с тобой общего друга и соратника.
Гизу явно был неприятен этот разговор, что Халид Шейх, безусловно, заметил.
Что ты думаешь по поводу Ирака? — спросил Гиз, чтобы переменить тему.
Этот объевшийся свинины бывший алкоголик, которого идиоты–американцы выбрали своим Президентом, совсем потерял даже остатки разума!
Следовательно, Саддаму конец, — без особого огорчения заключил Анри.
Его уже ничто не может спасти, ибо Аллах оставил его своими заботами, — абсолютно серьезно заявил Халид Шейх. — И поделом ему! Нечего было нападать на братский Иран! Аллах не прощает тех, кто развязывает братоубийственную войну. Вот война с неверными — другое дело.
Ты, конечно же, прав, — поспешил согласиться Анри.
Де Гиза, честно говоря, судьба Саддама вовсе не занимала. Он с нетерпением ждал Улафа, который вскоре появился.
Халид Шейх относился к Улафу с глубоким недоверием, поскольку тот не был мусульманином, но разговор касался лишь общих проблем, а потому Халид Шейх счел возможным завершить тему войны США и Ирака:
Вы понимаете, друзья, что гибель тысяч невинных мусульман под американскими бомбами и ракетами сплотит весь исламский мир и в наши ряды вольются сотни новых убежденных и бесстрашных воинов. Посмотрите, что происходит в Афганистане. Тупые янки хвастливо заявляют, что покончили с мусульманским экстремизмом. Весь Запад их почтительно слушает. Но я‑то знаю, что отважный воин Гульбуддин Хекматияр, да продлит Аллах дни его, уже объявил джихад против американцев и их продажных приспешников.
Халид Шейх с гордостью вскинул голову и продолжил:
Он успешно противостоял русским, получая от американцев оружие, а теперь он этим же оружием будет безжалостно уничтожать американских оккупантов. К нему уже потянулись отважные люди…
Хекматияр — прирожденный воин, и вожди пуштунских племен его наверняка поддержат. В отличие от янки он‑то знает, как с ними себя вести, — вставил Анри.
Гиз из вежливости продолжал беседу, хотя и то, что в настоящий момент происходило в многострадальном Афганистане, оставляло его глубоко равнодушным. Он ждал момента, когда останется с Улафом наедине.
Я надеялся, что мы обсудим наши дальнейшие планы, — с мягким упреком произнес Халид Шейх.
Тонкий знаток человеческой натуры, он почувствовал, что Гиз тяготится его присутствием.
Я же сказал тебе, уважаемый Халид Шейх, что у меня есть кое–какие идеи, но мне требуется время, чтобы их обдумать. Как только буду готов, обязательно с тобой свяжусь.
Мы скоро увидимся, иншалла, — прощаясь, сказал Халид Шейх…
Однако воля Аллаха проявила себя иначе — первого марта две тысячи третьего года Халид Шейх был арестован пакистанским спецназом в пригороде Исламабада…
Когда приятели–любовники остались одни, Гиз обрушил на голову Улафа все известные ему ругательства на французском, английском и арабском языках. Последнего, впрочем, Улаф не знал. Самым печатным из них было: «Тупой шведский ублюдок!»
Улаф невозмутимо слушал эти вопли, глядя в стену, увешанную старинным оружием. Когда Гиз наконец сделал паузу, чтобы перевести дыхание, он спокойно спросил:
Чего ты разорался? Ты же сам во всем виноват!
От такой наглости Гиз несколько опешил:
Это я‑то виноват, что ты вел себя как малолетняя проститутка и свободно позволил захватить себя в заложники?
Вспомни, утром того самого дня ты мне звонил. И вместо того чтобы ныть, как ты по мне соскучился, предупредил бы, чтобы я вел себя осторожнее. Мне ничего не стоило нанять пару крепких парней, которые охраняли бы меня. — Улаф насмешливо посмотрел на своего любовника. — Ничего страшного не произошло, поэтому перестань орать и кончай свою истерику. Ты становишься похож на брошенную мужем бабу!
Это сравнение хотя и оскорбило Гиза, но одновременно отрезвило его. Гиз успокоился, подошел к Улафу, прижался к нему всем телом, крепко обнял и поцеловал в губы.
Признаю, ты прав. Я обязан был тебя предупредить. Тем более, что в мои сети попалась такая крупная рыба, как этот Бешеный!
Бешеный?! — переспросил пораженный Улаф. — Убийца Марселя? Так это ты тупой французский ублюдок! Если бы хоть намекнул мне, что Бешеный у нас, я бы не вылезал из бронированного автомобиля и окружил себя дюжиной охранников. Вот к чему ведет твоя аристократическая самоуверенность, — назидательно заключил Улаф.
Хватит читать мне нотации. — Гиз терпеть не мог чувствовать себя провинившимся. — Расскажи подробно, как все произошло.
Утром я прилетел из Стокгольма в Копенгаген, чтобы обсудить с датчанами финансовые вопросы проведения намеченного на ближайшие месяцы Всемирного конгресса чеченского народа. Ты помнишь, какую сумму мы им уже перевели, но я должен был внимательно посмотреть смету. — Улаф был занудным педантом, особенно в денежных вопросах, — На изучение сметы и сопутствующие разговоры ушло два часа. Кстати, там объявился Ахмед и настаивал на немедленной встрече с тобой…
Обойдется! — нетерпеливо перебил его Гиз, — что ты делал потом?
Пообедал, погулял по городу и отправился в только что открывшийся джаз–клуб. Там играли настоящие американские негры из Луизианы. Спешить было некуда. Билет до Тбилиси с пересадкой во Франкфурте был у меня на утро следующего дня…
При чем здесь билет?! — нетерпеливо воскликнул Гиз. — Где тебя захватили? В джаз–клубе?
Ты, как всегда, торопишься, — укоризненно промолвил Улаф, — А захватили меня действительно в джаз–клубе. Зал там небольшой, а народу набилось, не протолкнешься. Я пошел в туалет, и там меня кто‑то сзади ударил. Я упал и больше ничего не помню.
Где тебя держали?
На вилле в пригороде.
Сколько их было и как выглядели?
Четверо здоровых парней в масках. Говорили по–английски с явным немецким акентом.
