Фридрих Незнанский - Обыкновенная жадность
— Да? — проявила заинтересованность Галя.
— Ой, да вы не подумайте ничего такого, — всполошилась Нушкина. — Они просто друзья. Соня говорит, этот ее Володя на самом деле был близким другом ее друга сердца, и я ей верю! С ее нынешним здоровьем уж точно не до любовных отношений!
Романова проговорила с домоуправшей еще около получаса, но ничего существенного от нее так и не услышала. Осторожно порасспросив про неведомого Володю, она сочла, что для доклада Турецкому этого на первый раз, пожалуй, достаточно. А вот ей самой, прежде чем искать нынешнего друга Соркиной, придется внимательно просмотреть дело об убийстве Муси: наверняка его ближайший друг там фигурирует. Откуда было Галочке знать, что неведомого ей Володю уже успели вычислить без ее участия? Померанцев как раз собирался связаться с капитаном Романовой и сообщить ей об этом, заодно озаботив вполне конкретным новым заданием, но тут позвонили ему самому. И не кто-нибудь, а Филя Агеев, занимавшийся «про-слушкой» телефона Соркиной. И переданная им информация оказалась настолько интересной, что про Галочку Валерий просто-напросто забыл, начав немедленно названивать Денису Грязнову-младшему…
В принципе Померанцев был прав: оперативная работа, которой предстояло заняться в связи с возникновением в деле личности Кабула, отходила «Глории» автоматически.
В глазах молодой женщины, сидевшей на скамейке возле детской площадки, при виде Володи-ного удостоверения вспыхнул настоящий ужас. Взгляд ее от лица оперативника панически метнулся к песочнице, в которой мирно трудились возле только что завезенного, еще влажного песка двое малышей лет пяти — мальчик и девочка, явные двойняшки. Стоял удивительно теплый для апреля вечер, но на площадке никого больше не было: то ли остальные мамочки пока что не решались довериться неожиданному теплу, то ли Валентина Сергеевна Крикунова оказалась единственной молодой родительницей в унылом дворе, образованном двумя пятиэтажками и длинным бетонным забором, за которым шла какая-то стройка.
— Вы напрасно пугаетесь, — сочувственно произнес Яковлев. — Я к вам неофициально заехал, просто поговорить, поверьте. Валентина Сергеевна, никаких последствий мой визит иметь для вас не будет.
— Господи, о чем поговорить? Я совершенно не представляю…
— Понимаю, — мягко остановил ее Володя, — у вас муж, дети… Нормальная и наверняка хорошая семья. Даю слово, никто ни о чем не узнает, уверен, ваша мама будет тоже молчать. Зачем ей рассказывать о моем визите зятю?… Вы ведь именно этого боитесь?
Валентине было на вид лет двадцать семь — двадцать восемь: довольно хрупкая, невысокого роста, черноволосая женщина с серыми встревоженными глазами и тонкими чертами лица… Представить ее в роли девицы лихого парня сейчас было просто невозможно. Выждав несколько секунд и не услышав в ответ от нее ни слова, Яковлев продолжил, слегка сменив тактику:
— Думаю, вы и сами не хотели бы, чтоб мы вызвали вас официально…
Крикунова заметно вздрогнула и опустила голову.
— Что вы от меня хотите? — едва слышно пробормотала она.
— Всего лишь услышать, что именно стоит за вашим поспешным бегством из Москвы несколько лет назад… Насколько знаю, вернулись вы не так давно, года два как… Верно? — Валентина продолжала настороженно молчать, и оперативник продолжил: — Уехали вы внезапно, после гибели вашего тогдашнего жениха, даже не дождавшись его похорон. Как видите, многие обстоятельства мне известны.
Женщина, до этого сидевшая с опущенной головой, подняла на Яковлева побледневшее лицо.
— Если муж узнает, он меня бросит, несмотря на детей. — В ее голосе слышалась мольба. — Я все это время пыталась обменять квартиру в другой район, даже на Капотню была согласна, но эта стройка… — она с отчаянием кивнула в сторону бетонного забора, — целый день грохот, да и место глухое… Никто сюда не едет… Что вы хотите от меня услышать?
— Все с самого начала. — Яковлев незаметно включил диктофон, по-прежнему находившийся у него во внутреннем кармане.
— С начала… — Она горестно вздохнула: — Какое там начало?… Мы с Пашей вместе учились, только он на два года старше, любовь крутили еще с моих пятнадцати лет… Мне все девчонки в школе завидовали… — Валентина усмехнулась и продолжила чуть увереннее: — В общем-то с Пашей все было нормально, пока он не устроился к этому адвокату в охрану: Павел провалил экзамены в институт, ему грозила армия, а этот тип… У него были какие-то там связи, он его от армии отмазал, взяв к себе по чьей-то там рекомендации…
— Странно, — удивился Яковлев, — обычно в охрану предпочитают брать людей как раз отслуживших!
— Ничего странного, — возразила Крикуно-ва. — Павел был разрядником по стрельбе, кроме того, с детства занимался восточными единоборствами: его отец заставлял — помешался на том, что мальчик должен быть спортивным, ну и все такое… Кажется, этот тип, адвокат, Павла проверял и на стрельбу, и на единоборства, прежде чем помочь ему с армией… Помог, называется! Валентина покачала головой.
— Знаете, — неожиданно доверительно произнесла она, — мы бы, наверное, обязательно поженились, если бы не вся эта история. Я иногда думаю, меня просто Бог спас, что не поженились, не успели… Павел настаивал, но я тогда училась уже в техникуме, и моя мама буквально встала на дыбы. «Нет» — и все! Хотя относилась к нему неплохо. Я так ей благодарна, что она вмешалась…
— Неприятности начались после убийства адвоката, верно? — подтолкнул ее к нужной теме Яковлев.
— Да, — кивнула Валентина. — Но Павел вел себя странно… Понимаете, он ведь в ту ночь, когда этого типа убили, как раз дежурил в особняке. Дежурство у них менялось рано утром, по-моему, в шесть, он собирался сразу заехать за мной и отвезти на учебу, мы всегда так делали. Но на этот раз не заехал, я ждала-ждала, а его нет и нет… И не позвонил, я из-за него опоздала на занятия и жутко разозлилась, помню…
— Вам не пришло в голову, что могло что-то случиться?
— Нет. — Валентина пожала плечами: — С какой стати? Паша говорил, что работа — не бей лежачего, на дежурстве между обходами дома всегда удается поспать… И платил адвокат хорошо… Павел считал, что ему дико повезло, и даже поступать во второй раз в институт не стал. Вообще передумал поступать! Мы даже поссорились из-за этого, но он стоял на своем: мол, времена другие, и дипломы никому не нужны, нужны «бабки»… Он за время работы у этого типа стал смотреть на жизнь по-другому.
Крикунова вздохнула и помолчала, глядя куда-то вдаль, видимо, воспоминания о прошлом все еще возбуждали в душе женщины ностальгическое настроение.
— Что было потом?
— Когда — потом?… — повернулась она к Яковлеву. — Ах да, потом! Конечно, Павла, как и остальных охранников, таскали органы очень долго, да и между собой они все время что-то там выясняли: кто что видел или, наоборот, не видел, кто спал, и все такое… Получалось, никто ничего не видел, но Паша — это уже я чувствовала — что-то скрывал, таил про себя… Я ему так и сказала, потому что знала его очень хорошо! Понимаете?
— Понимаю, — кивнул Володя. — И что он вам ответил?
— Сказал, что все мне расскажет, но позже. И еще, что у него скоро будет столько «бабок», что даже моя мама разрешит нам пожениться… Думаете, я глупая? Нет, я сразу поняла, что Пашка затеял недоброе и неумное дело, что он собирается кого-то шантажировать, — кого-то, кого видел ночью в особняке и кого там не должно было быть… Возможно, сам же и впустил!
— Сколько вам было тогда лет? — спросил Яковлев.
— Почти девятнадцать… Ну и что? Я с детства обожала детективы, читала запоем… В общем, сразу все поняла! И так ему и сказала, а он в ответ: мол, не мое это и, вообще, не женского ума дело! Мы опять поссорились… А где-то через неделю виделись в последний раз…
— То есть?
— Павел пришел ко мне мириться. И нехотя так сказал, что если я права, если с ним что-то и правда случится, хотя он ни секунды в это не верит… Словом, чтоб я на всякий случай линяла из дома… Так и сказал: «линяла», у него за время службы у этого проклятого адвоката куча всяких словечек появилась, которых раньше не было.
— Что вы ему на это сказали?
— Я его чуть ли не на коленях умоляла не делать глупостей! — Валя взволнованно обхватила себя руками за плечи: было видно, что случившееся много лет назад до сих пор задевает ее больно и глубоко, несмотря на благополучный брак. — Плакала, а он уверял, что не собирается ничего предпринимать, а говорит мне это просто так, на всякий случай, мало ли что?… Но я-то видела, что он врет… Что я могла поделать?!
— Ничего! — поддержал ее Яковлев. — Вам себя винить не в чем!
Угадал он, видимо, совершенно точно: все эти годы бывшая невеста Павла Хвостова, оказавшаяся в итоге хорошей, а возможно, и просто замечательной девушкой, судя по всему, мучила себя сомнениями. Размышляла, перебирая в памяти те давние события, — что еще она могла сделать и не сделала для Павла Хвостова?…
