Фридрих Незнанский - Обыкновенная жадность
— Ага… — насмешливо пробормотал Василий. — Небось шишку какую-нибудь замочили? Как же, тут вы сразу засуетились! А когда Пашку положили, — так, мол, ему, отморозку, и надо?
— Ну зачем вы так? — мягко возразил Яковлев. — Я же сказал, следствие не мы вели… Кстати, тем же ножом и тем же способом до этого был убит и ваш бывший шеф Дубко…
— Знаю… — Глазырин внезапно закашлялся, потом нажал какой-то рычажок, отчего изголовье кровати приподнялось под небольшим углом. Теперь Василий Сергеевич полулежал и разглядывал Володю почти в упор. Потом, видимо приняв какое-то решение, он еле заметно покачал головой и заговорил: — Ладно… Скрывать-то мне от вас нечего, а и было бы чего, бояться мне вас нынче поздно. Вон, Костлявая у порога стоит, ждет не дождется своего часа… — Он помолчал. — Что касаемо Аркана и Пашки Хвоста, пробовал я тогда сам маленько поковыряться, да бросил это дело на полпути…
Яковлев посмотрел на Глазырина вопросительно. Тот его отлично понял и скрывать причину, по которой не довел задуманное до конца, не стал.
— У меня еще с Афгана на Костлявую чутье особое было… Проще сказать, чуял я ее как бы шкурой… Ползешь, к примеру, ночью, тропа как тропа, днем всю округу вроде бы прошуровали, все чисто. И вдруг чую — дальше нельзя… Мужики вроде сперва ржали надо мной, да только ржачка их быстро кончилась после того, как те, что, значит, ноль внимания на мое это чутье, либо — в клочья, напоровшись на растяжку, либо — пулей в затылок из засады… Не-а, Костлявая меня там не ловила, здесь, выходит, ждала, чтоб, значит, наверняка…
Он замолк, видимо утомившись, а может, просто предавшись своим афганским воспоминаниям.
— Что же, и когда вы попытались самостоятельно расследовать причины гибели вашего хозяина, а затем и подчиненного, тоже было это самое чутье?
Глазырин кивнул:
— Оно… А затеял я это дело уже после того, как Пашку замочили. Только и успел, что с ребятами побалакать, хотя дало это мало что… Ну а потом, когда без всякой пользы к Вальке смотался, девке его… Вот тут и почуял. Ну и все…
— Несмотря на то что разговор с этой Валей был безрезультатным? — спросил Яковлев.
— С чего ты взял, что разговор был? — усмехнулся Глазырин. — Не было с ней у меня никакого разговора: Валька его ноги сделала, слиняла, даже на похороны женишка не явилась… Видать, было ей чего бояться, коли свалила в неизвестном направлении, даже мамашке своей не сказала куда… Я б ее, конечно, нашел, но как раз тут и почуял, чем эти поиски лично для меня закончатся…
— Значит, даже матери не сказала? — усомнился Володя.
— Зря сомневаешься. — Глазырин снова закашлялся. — Придется тебе, мент, мне на слово поверить: не знала… Собеседовать я умею… умел то есть… Не то что старуха гнилая, а и дуб здоровенный в те времена у меня из лгуна честнейшим парнем становился, без всяких ваших детекторов вранья… Уж поверь!..
Яковлев поверил.
— А как фамилия этой Валентины была, помните?
— Тут и помнить нечего — Иванова, коих в нашем отечестве, как воробьев нестреляных… А вот что касаемо адреска — нате вам, пожалуйста, глядишь, и доберетесь до девки, в отличие от меня, а там и вытянете из нее, по какой такой причине свалила в свое время… — Он покосился на Володю и поинтересовался: — У тя че, память особенная, что не пишешь за мной?
Володя улыбнулся и, поколебавшись, извлек из внутреннего кармана пиджака свой диктофон.
— Гляди-ка, надо же… Я и не углядел… Ладно, мент, вот тебе адресок, у меня-то с памятью все в порядке… Значит, в Сокольниках это, от метро плюхать на автобусе не меньше получаса, а дальше, значит, улица Вторая Колокольная, дом десять, а квартира двадцать… Или у тебя колеса?
— Если это можно, с вашей точки зрения, назвать «колесами», то да, — усмехнулся Яковлев, выключая диктофон.
Глазырин насмешливо поглядел на оперативника:
— Выходит, как были вы нищетрясами, так и остались… Правду говорят, что у вас в ментовках либо хмыри-взяточники трудятся на свою собственную пузу, либо блаженные… Ты-то у нас кто будешь?
— Я сам по себе, — усмехнулся Яковлев. — А что?
— Значит, блаженный, — с некоторым удовлетворением кивнул Василий. — Ну и дурак… О старости да смерти не думаешь…
— Вы, выходит, думали? — Володя слез со стула.
— А сам не видишь? Думаешь, у меня задарма здесь отдельная палата, лежанка с кнопками и ласковая медсестричка?… Да и доктора всей душой…
— Я об этом вообще как-то не думал, — усмехнулся опер. — И спасибо вам, Василий Сергеевич, за взаимопонимание… Вы мне и вправду помогли!
— Наше вам с кисточкой, — буркнул Глазырин и прикрыл веки.
А Владимир Владимирович, стараясь двигаться как можно бесшумнее, покинул залитую закатным солнцем палату, по каким-то причинам испытывая чувство вины, неизвестно откуда взявшееся. По адресу, который назвал ему бывший начальник Аркановой охраны, он намеревался побывать еще сегодня.
Примерно в это же время Александр Борисович Турецкий в компании со своим другом генералом Грязновым самым тщательным образом изучал второй факс, полученный от Патрика Вутерву-да: первый, впрочем, тоже находился на Сашином столе, за которым они оба пристроились.
— Та-ак. — Вячеслав Иванович вслед за Турецким успел вооружиться ручкой и бумагой. — Значит, давай-ка с самого начала пробежимся по основным моментам, начиная с его капитальца!
— Погоди, Слав… — Саша потер пальцами виски. — Что-то я никак не соображу, какая доля этой охренительной суммы принадлежит лично Леониду Славскому?
— У тебя, я вижу, с математикой по-прежнему нелады, — хохотнул Грязнов. — Чего тут считать-то? Вот, гляди: капитал в соответствии с документами ихними, нарытыми твоим уникальным Патриком, распределяется так же, как и доходы от самой фирмы, к слову сказать, неуклонно растущие. То бишь половина принадлежит действительно
Славскому, сорок процентов супруге и десять ее папаше, как утверждает Вутервуд, и без того мультимиллионеру. Я бы сказал, что даже при этих условиях и наш фигурант тоже мультимиллионер.
— То есть если девятьсот восемьдесят миллионов поделить пополам, получится?…
— Четыреста девяносто, Саня, получится… А?… Лично я и вообразить такую сумму не могу, а ты?
— А для меня она существует как величина отвлеченная, — улыбнулся Турецкий. — Интересна исключительно в применении к нынешней ситуации… Значит, вторая половина, принадлежащая супруге и этому «мульти-пульти», не в счет, я верно понял?
— Верно, — кивнул генерал и вздохнул: — Так ведь не в рублях, а в долларах… Я потому и говорю, что невообразимо…
— Слушай, ты дальше-то можешь посчитать? Наш юрист утверждает, что «Соглашение» может касаться исключительно половины капитала, принадлежащей лично Славскому… Давай, прикидываем дальше!
— Ну давай… Значит, вначале смотрим вариант, при котором все четверо живы-здоровы и получают свои миллионы в равных долях. Это… сейчас… — Вячеслав Иванович замолк не более чем на пару секунд, — по сто двадцать два миллиона с половиной…
Сан Борисыч смотрел на своего друга с нескрываемым восхищением: считать в уме с такой скоростью, деля даже вроде бы простые числа, с его точки зрения, было высшим классом!
— Теперь смотрим нынешний вариант — сумма делится всего-то между двоими. Тут, надеюсь, уж и ты не хуже моего высчитаешь: по двести сорок пять миллионов на нос… Я бы сказал, недурственно! Прямая выгода, но, к несчастью, тоже для обоих… пока.
— Ты все-таки думаешь, что цель приезда Слав-ского — угробить еще и Банникова? — задумчиво поинтересовался Турецкий. — В том смысле — лично поприсутствовать при…
— За такие деньги некоторые родных мать-отца гробили, — вздохнул Вячеслав Иванович. — «Се-лявуха», будь она неладна…
— Неужели, Слав, у нас с тобой в наличии второй на нашей памяти «заказняк» из-за моря?…[2]
— Там, помнится, баба фигурировала, — ответил Грязнов.
— Чем черт не шутит, может, и тут супружница подсуетилась? — Саша пожал плечами. — Понимаешь, если бы заказчиком выступал Славский, вряд ли бы он… В общем, причин, по которым он сюда катит, не вижу… А ты? Ведь первые две операции по уничтожению претендентов на его карман пока что сошли киллеру с рук!
— А я вот эту причину вижу, — возразил Слава.
— Думаешь, бесследно пропавшее для заказчика само «Соглашение»? — кивнул Турецкий. — Согласись, как-то неубедительно… Ну ладно, а что там насчет супруги?
— Отзванивай своему Патрику, пусть займется дамочкой отдельно, слишком мало информации, чтобы что-то думать… Ну разве что, если, как утверждает Банников, насчет дележа дохода от фирмы они со Славским вроде бы тоже договорились…
— Да, тут многое зависит от того, сумеет ли Патрик нарыть информацию о частной жизни супругов… — Александр Борисович согласно кивнул. — Допустим, пара они любящая и дружная, карман общий… Тогда получается, что любой дележ капитала бьет и по карману жены…
