Фридрих Незнанский - Обыкновенная жадность
— Ничего! — поддержал ее Яковлев. — Вам себя винить не в чем!
Угадал он, видимо, совершенно точно: все эти годы бывшая невеста Павла Хвостова, оказавшаяся в итоге хорошей, а возможно, и просто замечательной девушкой, судя по всему, мучила себя сомнениями. Размышляла, перебирая в памяти те давние события, — что еще она могла сделать и не сделала для Павла Хвостова?…
Валентина на мгновение замолкла и глянула на Володю: на этот раз в ее взгляде вспыхнула слабая искорка благодарности.
— Думаете? — тихо спросила она.
— Не думаю, а уверяю вас, что так и есть, как профессионал уверяю.
— Ну, дальше вы, видимо, знаете, как и что… Пашу убили. Я узнала об этом только через день, мне его приятель позвонил… Ничего особенного я не знала, понятия не имела, кто именно был в особняке. И был ли вообще. Но перепугалась я страшно! Конечно, маме все рассказала, и мы вместе решили: мне нужно срочно уезжать… И мама сама решила: чтобы никто не знал куда, даже ей я сразу не скажу, какое место выбрала… У меня мама — просто удивительная женщина, она — вы только представьте! — по собственной воле пошла на то, чтобы целых полгода мучиться неизвестностью, где я и что со мной… Лишь бы со мной все было в порядке по большому счету…
— И вы полгода не давали о себе знать даже ей? — изумился Яковлев.
— Да! Так решила сама мама, она бы здорово на меня разозлилась, если б я… Я ведь тоже там, в Краснодаре, с ума сходила! Почти каждую ночь видела во сне кошмары, как мою мамулю из-за меня пытают, а она… она…
Володя смотрел на Крикунову с изумлением: это какой же силой воли нужно обладать, как при этом бояться за свою драгоценную жизнь, чтобы так вот… Впрочем, Вале тогда было всего девятнадцать, девчонка совсем… М-да-а-а…
— Почему вы выбрали Краснодар?
— Обычно в таких случаях все бегут куда-нибудь в Сибирь или на Север, — слабо улыбнулась она. — Ну а я решила поступить наоборот.
— Это вы тоже в детективах вычитали насчет Севера и Сибири?
Яковлев не выдержал и улыбнулся.
— Ну… Можно сказать, дополнительно заметала следы… Взяла вначале билет совсем не в Краснодар, а в Питер. А уж там… Вот, наверное, и все… С Андреем, моим мужем, я, между прочим, еще в краснодарском поезде познакомилась… Остальное вам, наверное, не интересно… Через полгода я передала маме письмо с оказией, она ко мне приезжала, тоже на двух поездах, как и я… Мы тогда еще боялись: у мамы Пашин начальник побывал и, кажется, был с ней груб…
— И все же вернуться домой вы решились только два года назад.
— Возможно, я бы вообще не вернулась, это все муж, — спокойно ответила Валентина. — Считает, что достойное воспитание и образование дети могут получить только в Москве… У нас в Краснодаре дом свой, сад, так хорошо — я привыкла… Но что поделаешь? Андрей умеет поставить на своем! Мы с мамой посоветовались и решили: раз за столько лет никто больше меня не искал, значит, либо никакой опасности не было, либо она миновала…
— Послушай, Джина… — Кэтрин Фокс нервно огляделась, хотя в этот ранний час в просторном кабинете, который делила еще с двумя девушками, находилась одна: специально пришла сегодня пораньше, чтобы разгрести поднакопившиеся бумаги. — Дорогая, ты… Ты, должно быть, сошла с ума! — выпалила она наконец на одном дыхании.
Кэтрин была стопроцентной американкой, несмотря на то что являлась представительницей четвертого поколения русских эмигрантов, перекочевавших в Штаты еще в конце XIX века и сменивших свою фамилию «Фокины» на англизированную «Фокс». Вопреки легкости, с которой ее пращуры расстались с родными именами, да и с самой исторической родиной, такие традиции, как знание языка далеких предков, а заодно и бережное отношение к рецептам русской кухни, в их семье чтили из поколения в поколение — не меньше, чем строгое завещание одной из прапрабабушек крестить всех появлявшихся на свет отпрысков в православную веру…
Словом, именно знание русского языка (Кэтрин говорила на нем почти без акцента) и принадлежность к упомянутой христианской конфессии и послужили самым веским аргументом в пользу девушки в тот момент, когда она, а с ней вместе еще полтора десятка претенденток «бились» за эту доставшуюся Кэт должность, предполагавшую работу в Москве, в резиденции американского посла. А вовсе не университетский диплом, который она, прямо скажем, заполучила с немалыми усилиями…
В последние месяцы дела на службе не то чтобы не складывались, а шли ни шатко ни валко: ни особым трудолюбием, ни выдающимися способностями мисс Фокс никогда не блистала. Между тем жизнь в российской столице неожиданно пришлась девушке по вкусу: за полгода работы в Москве она успела обзавестись друзьями среди относительно молодых бизнесменов, с которыми ей приходилось соприкасаться по службе. И не сомневалась, что по меньшей мере двое из них затеяли нечто вроде соперничества за ее нежную ручку и сердце… Словом, звонок Джины оказался не просто неожиданным, он вносил отчетливый диссонанс в существование Кэт и был, мягко говоря, некстати…
Джину Кэт знала с детства: еще не будучи замужем, та дружила с девушкой, несмотря на солидную разницу в возрасте, целых семь лет! Но так уж получилось — Кауфманы и Фоксы были знакомы и приятельствовали с незапамятных времен, и в свое время Кэтрин даже льстило, что пятнадцатилетняя Джина не гнушается ее жалким, всего-то восьмилетним возрастом, охотно играет с ней в куклы, когда Фоксы приезжали к ним на уик-энд в огромный особняк на Калифорнийском побережье.
Это были, если вдуматься, времена замечательные и светлые: времена, когда еще была жива мать Джины, дружившая с миссис Фокс. Собственно, именно благодаря женщинам и поддерживались отношения между двумя семействами, несмотря на то что принадлежали они, в сущности, к разным социальным слоям общества: родители Кэтрин бедняками, конечно, не были, но и до миллиардов
Джеремии им тоже было далеко… Поэтому не стоило удивляться тому, что со смертью его супруги Джина на довольно долгое время пропала из поля зрения Кэтрин, а поездки в Калифорнию, которые девочка так любила, прекратились.
Тем не менее, когда спустя годы та сама отыскала ее, учившуюся уже на первом курсе университета, Кэтрин страшно обрадовалась, тут же отменила ради встречи с Джиной очередное свидание, и их дружба — теперь уже дружба двух взрослых женщин — возобновилась. Именно миссис Слаф-фски и поспособствовала тому, чтобы Кэт участвовала в кастинге на ее сегодняшнюю должность…
«Похоже, пришла пора расплачиваться за оказанное содействие!» — мрачно подумала Кэтрин, вслушиваясь в настойчивый, почти приказной тон старшей подруги.
— Ты должна понять, мне это необходимо, это вопрос жизни и смерти… Кэтти, ты меня слышишь?!
— Слышу, — вздохнула девушка, мысленно добавив: «И не только я!..» Кто б сомневался, что все их здешние разговоры, а телефонные в особенности, прослушиваются русским ФСБ? Неужели Джина такая дура, что сама этого не понимает? И при этом обращается с такой просьбой…
Но Джина, похоже, понимала, почему ее подруга и протеже разговаривает с ней так натянуто и, можно сказать, грубо.
— Послушай, — произнесла она после паузы. — Так и быть, скажу тебе, в чем дело: я почти не сомневаюсь, что Люк отправился в Москву к женщине…
— Что? — Кэтрин растерялась. Вот уж не ожидала она от Джины подобных откровений! — С чего ты это взяла? И где он мог обзавестись русской женщиной?
— Половина Нью-Йорка — русские! — отрезала собеседница. И мисс Фокс почти поверила, что именно адюльтером супруга и обусловлена просьба Джины. Россиян в последние годы в Нью-Йорке и правда заметно прибавилось. Не только приезжающих на постоянное жительство, но и бизнесменов, курсирующих туда-сюда. Возможно, и бизнес-леди тоже? Причем молодых и симпатичных, по крайней мере, симпатичнее ее подруги, что само по себе было не трудно… Ну что ж… Хотя просьба Джины ей по-прежнему не нравилась, пугая возможными неприятностями по службе, тем не менее, поскольку дело это сугубо личное, Кэтрин поможет бедолаге… Возможно, у рыжей некрасивой миссис Слаффски действительно есть основания подозревать мужа в измене.
— Я сегодня же перешлю на твое имя нужную сумму, — с заметным облегчением произнесла Джина и положила трубку.
Посидев некоторое время в одиночестве и подумав, Кэтрин посмотрела на часы: через десять минут появятся ее коллеги.
Поднявшись, она выскользнула на балкон, выходивший во внутренний двор резиденции и, достав из кармана яркого пиджачка мобильный, нашла в запиской книжке слово «Юра», после чего нажала нужную кнопку.
Юрий Косовский был как раз одним из тех двоих бизнесменов, которые явно претендовали на серьезные отношения с хорошенькой американкой, и он ей нравился чуть больше, чем его соперник.
Косовский отозвался сразу:
