Роже Борниш - Гангстеры
— Как дела? — спрашивает подбегающий к нему Пино.
— Скверно. Когда я вернулся, позвонив вам, никого уже не было.
— Вы хотите сказать, — задыхаясь, говорит Пино, — что все уехали?
— Да, патрон.
Пино растерянно смотрит на машины, набитые полицейскими. Все это теперь выглядит смехотворно. Он вздыхает, представив себе, что скажет префект полиции, когда появится на месте, так как Шарль Люизе пожелал лично руководить штурмом и должен заявиться с минуты на минуту. Комиссар, сглотнув слюну, предлагает сникшим голосом:
— Войдемте, Нузей.
Андре Финкбаймер, хозяин «Марронье», встречает их с иронической улыбкой.
— Что желают господа?
— Задницу, — отвечает Нузей.
Группа инспекторов входит в отель и начинает обыск. Нузей чуть не плачет от досады. Он подходит к Финкбаймеру и трясет его за культю.
— Где они? — ревет он.
— Кто? — спрашивает Финкбаймер, глядя на него круглыми от удивления глазами.
— Послушай, — говорит Нузей срывающимся голосом, — послушай, если не хочешь неприятностей, скажи, куда уехали твои дружки?
Однако Рукава не запугаешь угрозами. Он выдерживает взгляд полицейского и свирепо отвечает ему:
— Мои документы в полном порядке. Я не доносчик, а коммерсант. У вас нет ордера на обыск. Я натравлю на вас своих адвокатов. Не забывайте, что я участник Сопротивления и инвалид войны. Я командовал Мармандой…
Комиссар Пино разочарованно успокаивает Нузея и собирается о чем-то спросить Финкбаймера, когда, протиснувшись между ног полицейских, в кафе входит мальчуган. Подойдя к прилавку и встав на цыпочки, он обращается к хозяину:
— Шесть пачек «Голуаз», мсье.
Нузея неожиданно осеняет. Это нелепая, отчаянная идея, но гангстеров было шесть. Почему бы не предположить, что парнишку отправили они? Нузей оставляет инвалида в покое. Тот неохотно обслуживает малолетнего клиента в картонных стоптанных сандалиях. Пино догадывается без объяснений, о чем думает его подчиненный. Он указывает на трех полицейских и тихо шепчет Нузею на ухо:
— Отправляйтесь, старина, и смотрите, чтобы вас не обнаружили.
Четверо мужчин уходят. Мальчуган пересек мост Пети-Парка, спустился на набережную Галлиени, зашел в двухэтажный дом с красными ставнями на другом берегу Марны. Нузей объясняет коллегам:
— Это «Таверна» в Шампини. Стойте здесь, я пойду посмотрю, что там происходит…
Бесшумными шагами инспектор подходит к заведению, обходит столики на террасе, приникает к окну и заглядывает внутрь. Его сердце учащенно бьется. За стойкой бара стоит Бухезайхе. Нузей узнает его. Значит, остальные неподалеку.
Нузей возвращается бегом к своим коллегам и возбужденно приказывает:
— Бриа, они там. Быстро предупреди патрона. Мы оцепим здание.
Колонна полицейских, наподобие бесконечной тысяченожки, пересекает рысью мост, вытягивается вдоль набережной, оцепляет «Таверну». По чистой случайности никто не замечает этого маневра.
В сумерках, на берегу Марны офицер полиции Казанова говорит в мегафон:
— Вы окружены! Сдавайтесь! Выходите по одному, заложив руки за голову.
В «Таверне» тотчас же гаснет свет. Дверь открывается, на пороге появляется силуэт, готовый бежать. В воздухе раздается выстрел, эхом отозвавшийся под мостом. Силуэт падает. Его подхватывают на руки, заносят в здание. Двери закрываются. Начинается осада «Таверны». Восемь часов вечера. Наступает гнетущая тишина. Лежа в сырой траве на берегу или в саду, прилегающему к зданию, спрятавшись за постройками в огороде, полицейские ждут приказа брать здание штурмом. Комиссар Пино доволен: добыча не ушла от него. Он позвонил в префектуру и попросил подмоги. Он не хочет рисковать, чтобы не дать уйти Лутрелю или кому-нибудь другому, и это понятно. Подъезжают новые автобусы и мотоциклы. Префект Шарль Люизе с пистолетом в руках взбирается на навес, чтобы ничего не упустить из этой битвы на Марне.
Неожиданно со стороны ближней деревни начинается сильный беспорядочный огонь по полицейским.
— Сволочи! — кричит префект. — Они предупредили своих приятелей. Будет жарко, господа, будет жарко…
Речь идет об одной из фатальных ошибок, которые заставляют краснеть историю. Огонь был открыт каким-то второстепенным лицом. Не успели осаждающие занять свои позиции, как мелкий мошенник Андре Декюрзье получил пулю в грудь. В «Таверне» воцарилось смятение. Надо сказать, что помимо Бухезайхе и горстки мелких воришек в зале в этот вечер сидит мирная публика (вопреки ожиданиям комиссара Пино и его коллег): работники близлежащих киностудий Жуэнвилля и Сен-Мора, статисты, уставшие после съемочного дня, техники, желающие провести тихий, спокойный вечер.
После первого выстрела один киноработник подбежал к телефону и позвонил в полицию Ножана. Он пробормотал в трубку дрожащим голосом:
— Быстро выезжайте. «Таверну» атакуют гангстеры.
Группа вооруженных полицейских Ножана быстро выехала на место. В лунном осеннем свете группа вновь прибывших различает в саду и на газонах вооруженные силуэты. Они открывают огонь без предупреждения.
Навсегда останется загадкой в этой братоубийственной войне между полицейскими, чем объяснить отсутствие жертв с обеих сторон. Плохим вооружением? Недостаточной тренировкой бойцов? Но фактом остается то, что ни один полицейский не получил ни малейшей царапины. Смятение парижской и пригородной полиции заканчивается подвигом, оставшимся неизвестным потомству. В сгустившихся сумерках двое полицейских Ножана с оружием в руках незаметно приблизились к затаившемуся в траве противнику. Они захватили пленника, не успевшего открыть рта, и приволокли его на свои позиции. «Языка» обыскали, обнаружив, к своему удивлению, что это их коллега. Ночью, как известно, все полицейские серы.
Как только ошибка выяснена, все выстрелы направляются на «Таверну», превратившуюся в крепость.
Хозяин «Таверны» Марио Прост осознает, что его детище, на которое он копил всю свою жизнь, будет разнесено по камню. Каждая пуля, попадающая в стену или в ставень, для него как рана в сердце. Ему хорошо известно, за кем охотится полиция. Но главарей банды нет в зале, здесь только один Бухезайхе. Просту даже известно, где находятся остальные: в Шарантонно, в кафе «Семь деревьев», у Рене де Сен-Мало, бретонца, друга Корнелиуса. Незадолго до штурма Лутрель позвонил ему и попросил передать Бухезайхе, что он и Аттия заглянут позднее.
«Надо предупредить Пьера, — думает Прост. — Я выпущу Толстого Жоржа через погреб, затем открою дверь полиции».
Приняв решение, Марио Прост звонит в «Семь деревьев». Трубку снимает Аттия.
— Пьер на месте?
— Еще бы! — отвечает Жо. — Он не держится на ногах, нагрузился, как свинья. А в чем дело?
— Здесь облава. Мы окружены полицией. Я выпущу Жоржа, и мы будем капитулировать.
— Я еду.
— Ты с ума сошел, Жо! Здесь яблоку негде упасть, кругом полицейские.
— Я еду. Я не могу оставить Жоржа, это не в наших правилах.
Марио в отчаянии от упрямства Аттия. Он на четвереньках подползает к Бухезайхе. Тот сидит на полу, держа во рту сигарету и в каждой руке по маузеру.
— Иди за мной, — шепчет ему Марио.
Толстый Жорж выплевывает сигарету и следует за Марио на кухню, где жалобно стучат зубами Мари Бубуле, горничная, и Андре Вали, бармен. Хозяин с трудом приподнимает крышку погреба и говорит Бухезайхе:
— Полезай. Через пятьдесят метров ты окажешься в траве. Желаю удачи.
— Спасибо, Марио! Ауф видерзеен.
Деревянный люк опускается. Прост так же, на четвереньках, возвращается назад. На ходу он подбадривает своих служащих:
— Потерпите, теперь уже недолго осталось.
В зале дрожащие клиенты лежат плашмя на полу, ожидая помощи полиции. Прост заявляет:
— Дамы и господа, через несколько минут все кончится.
Марио встает с колен, отряхивает брюки, потирает руки и начинает спускаться по лестнице на первый этаж, где зажигает свет, открывает окно, потом ставни. Он капитулирует. Его грудь отчетливо видна в амбразуре окна.
Марио Прост поднимает руку, как оратор, требующий тишины. Он слышит приближающийся свист. Сильный удар в грудь отбрасывает его в глубь комнаты. Марио Прост умирает мгновенно.
Жо Аттия напряженно всматривается, освещая темноту автомобильными фарами. Выпитое вино привело его в состояние сильного возбуждения. Самоотверженный от природы, он становится пылок, как бенгальские уланы. Он очень рискует, подходя к осажденной «Таверне», но Большой Жо рискует всю свою жизнь. Со смертью Аттия свыкся в Маутхаузене, где его чистая душа поставила дружбу превыше всего. Вот почему он хорошо ладит с Пьером и молодым Рэймоном. Они думают так же, как и он. Если друг тонет, надо, не задумываясь, прыгать в воду, даже если судорога сводит члены. Это глупо, но это так. Все остальное — политика, женщины — это времяпрепровождение, развлечения. Разумеется, у Аттия тоже есть недостатки: он бывает вспыльчив и жесток. Но общее мнение таково, что он щедр и великодушен, и доказал это.
