Владимир Колычев - В мире животных
– Я знала, что он должен подъехать. И еще я знала, что ты куда-то пропал. Был и нету… Я хотела, чтобы Валера помог тебя найти.
– Он помог. Меня нашел, – совсем не весело хмыкнул я.
– Лучше бы не находил, – в тон мне отозвалась Варвара.
– Если бы не нашел, я бы тебя выследил.
– И что? Валера был с женой. У нас ничего не могло с ним быть, даже если бы я вдруг захотела. Но я не могу хотеть с братом. А он не может хотеть с сестрой…
– Он твой брат?
– Я же говорю, у нас была семья. Это было даже больше, чем семья. Это очень-очень серьезно. Ты считаешь Затулина уродом, и я могу с тобой согласиться. Но если вдруг захочешь его убить, ты будешь иметь дело со мной! – Я вдруг увидел перед собой волчицу, готовую биться смертным боем за свою стаю.
– Серьезно?
– Пойми, я детдомовская, а это особый мир.
– У тебя сейчас другой мир.
– Да, и я в этом мире живу. И я люблю тебя, поэтому буду драться за тебя со всеми. И с Валерой тоже… К счастью, он на моей стороне.
– На твоей или на нашей?
– Если говорить честно, то на моей. Твоя сторона его совершенно не волнует. Пока я с тобой, ты можешь его не бояться.
– А я должен его бояться?
– Ты должен бояться человека, который сыграл с тобой злую шутку.
– И кто он, этот человек?
– Не знаю. И Валера не смог узнать. Это кто-то из местных. Из тех, у кого есть связи с местным криминалом.
– Почему ты так думаешь?
– Валера выходил на Селифана, но ничего не смог узнать. Или Селифан действительно ничего не знает, или он покрывает твоего врага. Скорее всего, второе.
– Почему?
– А потому что тебя в тюрьме не тронули, а могли за Баяна спросить.
– Могли.
– Я думаю, твой враг не захотел связываться с Валерой.
– Мой враг… Откуда у меня такие могущественные враги?
– Не такие уж и могущественные, если Валеру испугались.
– А деньги?
– А если Деготь врет? Если никто ему ничего не платил?
– Зачем ему врать?
– А чтобы тебя в напряжении держать. Ты же сам сказал, что ты все три года под напряжением был. Он же хотел с тебя за Баяна спросить? Хотел. А ему не дали.
– Я ему рожу на глазах у братвы начистил…
– Верю. И ничего не могу сказать. Все это разговоры вокруг да около…
– Но разбираться надо.
– Зачем? Тебя же оставили в покое. Не буди лиха, пока тихо.
– Откуда ты знаешь, что тихо?
– Тебя бы уже давно убили, если бы хотели. И в зоне могли убить, и здесь…
– А если не оставили?
Варвара вздохнула. Она не могла ничего точно знать и давала понять это. И еще она переживала за свою беспомощность. Вроде бы и связи подключила, а толку никакого.
– Я ничего не понимаю! Бьюсь головой как о стенку горох! – сокрушенно протянул я.
– А ты не бейся, целее будешь.
– А я бьюсь! Бьюсь, а этот урод на свободе гуляет!
– Нет худа без добра. У меня появился повод обратиться к Валере. Я к нему обратилась. Он помог мне поднять твой завод и поставить новый, опять же для тебя. Оба завода твои, я на них не претендую. А то, что не выхожу из дела, так это потому, что не хочу. Это мое детище, и ты должен это понимать. И еще ты должен понимать, что я не желала тебе зла. Не знаю, что ты там себе напридумывал, но догадываюсь…
– Напридумывал? А вдруг это ты меня наказала? Ты же у меня девчонка не промах, с виду тихая, а черти водятся… Узнала, что я загулял, и понеслась…
– Это не я. Хотя наказать должна была, – совершенно серьезно сказала Варвара.
– Почему не наказала?
– Потому что я тебя очень-очень люблю. Знаешь, зачем Валера приезжал сюда? Извиниться? Это не его стиль… Он хотел посмотреть на тебя. Никак не может поверить, что я могла полюбить кого-то после Антона.
– А пошел он на хрен!
– Я не против… – по-хулигански озорно улыбнулась Варвара и, обвив руками мою шею, жадно накрыла ртом мои губы.
Это был поцелуй влюбленной женщины. Сильной, волевой, но беспомощной из-за своей ко мне любви. Именно поэтому она так мила и ласкова со мной, именно поэтому простила меня за измену. И простила, и дождалась. И еще вывела нашу жизнь на новый уровень… Смог бы я подняться на этот уровень, если бы меня не подставили? От этого вопроса и нужно было отталкиваться, чтобы плыть дальше.
И я должен плыть, забыв обо всем. Плыть вместе с Варварой, которая очень меня любит. И я ее люблю. Ничего особенного в ней? Вот уж дудки! Это необыкновенная женщина, и я должен гордиться, что она выбрала меня…
Глава 17
Ванильные булочки с изюмом были вчера, а сегодня на завтрак – ленивые вареники со сметаной. И кофе – такой же вкусный и горячий, как поцелуй жены.
Ольга Максимовна продолжала работать у нас, но завтраки готовила Варвара. Она старалась угодить мне во всем. И даже собиралась отказаться от работы, чтобы больше времени уделять семье, прежде всего дочерям. Учебный год уже начался, а у девчонок помимо школы еще танцы, бассейн. Репетитор по английскому языку приходил на дом, но и здесь нужен был контроль. И собой она хотела заняться. Скоро зима, а это время, когда человек набирает вес. Это время, когда требуются особенные усилия, чтобы удержать себя в форме. А в рабочем ритме диеты даются тяжело, и спортом некогда себя занять. Я вроде бы и не говорил ей, что меня не привлекают полные женщины, но Варвара это знала…
Все хорошо у нас. Сотрясенные мозги встали на место, с носом все в порядке, гематомы рассосались. И с работой я разобрался. Здесь, в Оболенске, бал пока правит Варвара, а я больше занимаюсь Горловкой. Работа там кипит. А как иначе, взятые в кредит деньги нужно возвращать.
Затулин-Орловский выполнил свое обещание. Акции он, правда, уступил по реальной цене, зато кредит дал на льготных условиях. Договор заключать я ездил вместе с Варварой – к нему в особняк у Горловского озера. Обошлось без праздничного банкета, но его жену я видел. Красавица она, и Валера действительно был в нее влюблен. Мне казалось, Вика немного ревновала мужа к Варваре, но я-то верил своей жене…
Вернее, хотел верить. И верил, отгоняя от себя сомнения, из которых сплеталась неудобная версия. Не мог я исключить, что это Затулин отправил меня за решетку. Из-за любви к Варваре. Но против этой версии у меня имелись и контраргументы. Если Затулин любил Варвару, то почему не поехал за ней в Оболенск после смерти Антона Привольнова? Не знал, куда она подалась? Но если бы любил Варвару, он обязательно бы ее нашел. С его-то возможностями…
А возможности у него были. И деньги тоже. Все это и могло сыграть против меня.
Но если вдруг Затулин и подставил меня под убийство, то я ничего не докажу. А без доказательств мой наезд на него превратится в позорный пшик, если вообще не закончится летальным для меня исходом… Опасно было связываться с Затулиным. Я это понимал и утешал себя тем, что не сидел сложа руки. Я сделал все, чтобы докопаться до правды. И остановился только тогда, когда уперся в тупик…
Я поцеловал на прощание жену, сел в машину. Ворота открывались автоматически, но медленно. Пока они отходили в сторону, я сидел в машине с выключенной скоростью. Вперед пути нет, а проход во двор открыт, и двери в машине пока не заблокированы. Собака есть, но раз она не рвется со двора, значит, она как минимум на цепи. Именно в таком ключе и думали менты, разрабатывая план захвата.
Они появились неожиданно. Один спецназовец взял меня на прицел автомата, другой вытащил из машины и носом ткнул в землю. На запястьях у меня защелкнулись наручники.
Всполошенная Варвара выбежала из дома, бросилась к ментам, но ей велели успокоиться – под угрозой мер воздействия, как сказали опера. Я велел ей идти домой и вызывать адвоката. И еще успел крикнуть, что ни в чем не виноват.
Меня запихнули в машину и доставили в районный ОВД. Объяснять мне никто ничего не стал.
Приняли меня по всей форме – сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, изъяли вещи по описи. И закрыли не в «телевизор» перед дежурной частью, а в камере изолятора. Все это значило, что мне собирались предъявить реальное обвинение.
И, как это ни смешно, закрыли меня в той самой камере, где я три года назад ждал этапа на сизо. Только не смешно мне было. Хотя бы потому, что на той шконке, где я когда-то лежал в обнимку с Варварой, сидел рябой тип с глумливо-гнусным оскалом. Забросив ногу за ногу, он тасовал карты с небрежностью крутого авторитета и на меня посмотрел с презрением сверхчеловека. А вид у этого «делавара» бомжеватый, и воняло от него.
У окна стоял еще один такой же мерзопакостный и неряшливый гопник. Этот щерил гнилой зуб, глядя на мой пиджак. А он у меня дорогой, модный, и белая рубашка в стиль и цвет…
Как оказалось, мой прикид интересовал и того, и другого.
– Слышь, фраерок, на клифт не раскинемся?
– Дьяволу душу не закладываю, – сказал я, усаживаясь на свободную шконку.
Стоящий у окна гопник возмущенно вскинул хлипкие брови. Дескать, кто позволил мне присесть?
– Это ты о чем? – с презрительной ухмылкой спросил рябой.
