Андрей Дышев - Чего не хочет женщина
Клим несказанно обрадовался своим почитателям, немедленно усадил всех за стол, а кому не хватило стульев, позволил взгромоздиться себе на колени. Девушки, перебивая друг друга, принялись расхваливать шедевры Клима Нелипова, при этом успевая набивать рты кладбищенским салатом и запивать его коктейлем из бутылок. Они напоминали веселых и голодных козочек, которым удалось забраться в бабушкин цветник. Кабан, на которого взгромоздились сразу две девицы, выглядел беспокойным и кидал по сторонам тревожные взгляды. Можно было подумать, что на его ляжках стоят утюги и они медленно нагреваются, но дотянуться до розетки, чтобы отключить их, нет возможности.
– Ты гениально, гениально пишешь! – восклицала самая одухотворенная читательница, коверкая голос искусственным акцентом, чтобы походить на иностранку. – Я зачитываюсь тобой до дыр!
– И я до дыр! – поддержала вторая обожательница, которой очень понравилась эта меткая метафора.
– И я! И я! И я! – запищали все книголюбки разом.
Кабан стал пунцовым. Одна половина его рта улыбалась, а другая нет. Он не знал, куда деть свои большие угловатые руки. Клим попытался провести социологическое исследование и выяснить, что более всего понравилось поклонницам его таланта в «Глистах», но девица с акцентом ответила коротко и исчерпывающе:
– Все подряд!
Кабан медленно сползал под стол. Одна из девушек, сидящих на его коленях, стала изображать наездницу и, весело размахивая руками, закричала: «Но-о-о, лошадка! Скачи, скачи!» А другая принялась расстегивать верхние пуговицы на его рубашке и отрывисто шептать:
– Как мне нравятся… вот такие, как ты, писатели… настоящие писатели… сильные, плечистые… с таким интеллектуальным лицом… и такие… ммм… пахучие…
Библиофилка, которая косила под иностранку, крепко обвила руками шею Клима, подобно шарфику, стала трогать пальчиками его лицо и хихикать. У Клима сформировалось подозрение, что девушки подсели к нему не столько для того, чтобы высказать свое восхищение его талантом. Подозрение усилилось после того, как поклонница шумно и влажно зашептала ему прямо в ухо:
– Ведь ты научишь меня писать романы, милый? Скажи, научишь? Я так страстно хочу научиться писать романы! Я просто горю от желания! Меня одолевает бурная фантазия. Ну, где же твое орудие труда? Покажи же мне его, черт тебя подери…
Она вливала в него стакан за стаканом. Кабан съехал под стол и потянул за собой скатерть. Девушки завизжали от восторга. Официант, окончательно превратившись в ящерицу, юркал среди колонн, сверкал глазками-бусинками и, как себе в норку, таскал Климу все новые и новые блюда. Клим хоть и догадывался, что эти блюда он ворует с соседнего стола, но возмущаться у него не было сил. И Кабан ничем не мог помочь, потому как лежал под столом, стучал о пол головой и слабым голосом возвещал:
– Братва… Опаринские… Братва…
Клим плохо помнил, как они выбрались на улицу и как добрались до дома. Пришел он в сознание в своей постели. Было утро. Веселое солнце писало во все стороны золотыми лучами. В дверь кто-то настойчиво звонил и стучал. Клим добрался до нее на четвереньках, но, чтобы дотянуться до замка, ему пришлось подняться на ноги, и от этого незамысловатого телодвижения он едва не умер. Климу казалось, что он превратился в сообщающийся сосуд, по которому туда-сюда перекатывался тошнотворный коктейль с запахом губной помады. Клим открыл дверь, с мертвенным безразличием предполагая, что это может быть Артаусов. Но на пороге стояли две хмурые тетки с чемоданчиками, похожие на санитарок из эпидемиологической службы, которые пришли, чтобы сделать прививки от бешенства.
– Мы из издательства «Престо», – объявили они, заходя в квартиру. – Нас прислал Артаусов. Где мы будем работать?
Клим ничего не понимал, беззвучно раскрывал и закрывал рот и пожимал плечами. Ко всему прочему ему мешали сосредоточиться звуки, которые доносились из туалета: буга-га… буга-га… оуууу… «А ведь он в самом деле уже не может пить», – подумал Клим. Не дождавшись ответа, женщины застучали каблуками, вошли в комнату Кабана, но сморщили носы и переместились в комнату Клима. Там тоже было не бог весть как свежо, но у женщин не осталось выбора. Они сели за стол, положили на него чемоданчики и выставили из них ноутбуки.
– Где рукопись? – спросили они.
Клим догадался, что Артаусов прислал ему в помощь компьютерных наборщиц, дабы ускорить технологический процесс. Рукописи не было, да ее и не могло быть, потому как гигантские аппетиты Артаусова не увязывались с ограниченными физическими возможностями Клима и Кабана. Наборщицы равнодушно захлопнули ноутбуки и собрались уходить, но тут Клима осенило. Он вручил каждой женщине по диктофону и предложил набирать текст на слух. Женщины поворчали, но согласились – с тем условием, что Клим заплатит им по сто баксов за день работы.
Тут открылось маленькое недоразумение: не считая кредитной карточки, в своих карманах Клим не обнаружил более ничего. То же загадочное обстоятельство вскрылось и у Кабана. Он долго тряс свои брюки, потом тщательно прощупал карманы и со смиренной обреченностью вымолвил:
– Бог дал, бог взял…
– Не бог, – возразил Клим. – Скорее всего, это мои поклонницы почистили наши карманы в поисках сувениров на память. А сколько у тебя денег было?
Кабан не знал, сколько у него было денег. Он их ни разу не считал и каждый день заталкивал в карманы новые пачки купюр, которые выпирали оттуда, словно буфера у вагона, отчего Кабану даже ходить было трудно. Клим успокоил Кабана, пообещав возместить убытки, и поспешил к банкомату. Банкомат оказался то ли неисправным, то ли пустотелым и в разряде «Остаток» вывел на дисплей «10 рублей». Клим повторил операцию, строго следуя инструкции, старательно ввел пин-код, но результат был тот же. Глупая машина упрямо утверждала, что на кредитной карточке осталось всего десять рублей. «Ни хрена себе погуляли!» – подумал Клим. Он посмотрел по сторонам, увидел очередь фиолетовых людей, окружившую штабеля ящиков для стеклотары, и стал прикидывать, сумеет ли он рассчитаться с наборщицами, если сдаст все бутылки, которые скопились дома. Тут в его кармане запиликал мобильный телефон, и у Клима даже чуть сердце не разорвалось с непривычки.
– Климушка, птичка, солнышко, ягодка! – скороговоркой произнесла трубка голосом Артаусова. – Ты где? Около дома? Стой там, голубчик, я выслал за тобой машину. У тебя съемки на телевидении в три часа… Да, да, тебя покажут на голубом экране. На голубом и на нормальном… Да, по всей стране… Конечно, крупным планом… Что говорить? Я тебе все объясню…
От страха Климу захотелось по малой и большой нужде, но он сдержался и не пошел домой, потому как там надо было что-то объяснять Кабану и наборщицам, жаждущим денег. Артаусов дожидался его у входа в издательство и, как только «Мерседес» остановился у подъезда, кинулся открывать дверцу.
– Опять работал всю ночь? – спросил он, бережно поддерживая Клима под локоть. – Вижу, золотце! Ты сам на себя не похож. У тебя вид, как у пылесборочного мешка от пылесоса. Вот что творчество с людьми делает! Снимаю шляпу перед твоим талантом! Преклоняюсь! Может, пивка выпьешь? Опирайся на меня сильнее! Можешь вообще мне на спину взобраться. Двигай, звездочка, ножками, двигай! Нас директор ждет не дождется.
В кабине лифта Артаусов предложил Климу жвачку с тройным супермятным вкусом и стал помахивать у своего носа ладонью.
– Шеф занят, у него посетитель, – сказала высокая и тонкая секретарша в облегающем серебристом платье, которое делало ее похожей на селедочку. Она поливала цветы из золотого восточного кувшина и, покачивая бедрами, двигалась вдоль окна.
– Какой еще посетитель! – в гневе воскликнул Артаусов. – Доложи, что сам Нелипов пришел!
«Ого, как он меня представил!» – подумал Клим, искоса поглядывая на ноги секретарши, когда она встала на цыпочки, чтобы полить цветок на шкафу.
Секретарша закатила глазки, пошевелила губками, отчего сразу заиграла ямочка на ее щеке, и нажала кнопку на селекторе:
– Левон Армаисович, пришел… эээ…
– Нелипов, – напомнил Артаусов.
– Нелипов, – сказала секретарша.
– Пусть зайдет! Немедленно! – ответил селектор.
Артаусов победно взглянул на секретаршу и провел Клима в следующую комнату, где из мебели были только стулья, расставленные по периметру, на которых скучали крепкие парни с презрительно-злобными лицами, вооруженные автоматами, пистолетами и наручниками. В это же мгновение широко распахнулась дверь напротив, замаскированная под книжный стеллаж, и на пороге появился круглоголовый, похожий на сперматозоид коротышка с плохо выбритым двойным подбородком. Он подталкивал под локоть рослую, обширную женщину в сером балахоне, нижний край которого волочился по полу. Женщина явно не хотела выходить, она пыталась схватиться то за дверной косяк, то за ручку, но хозяин кабинета, оставаясь предупредительно-вежливым, неудержимо выталкивал женщину через порог, словно борец сумо своего соперника.
