Гарольд Роббинс - Надгробие Дэнни Фишеру
— Ты мне ответишь за это, Дэнни Фишер, клянусь богом!
— А вот этого я бы тебе не советовал делать, — сказал я, нагнулся и ткнул его лицом в сточную канаву. — Твой босс не одобрит этого.
Я повернулся к нему спиной и пошел домой, оставив его лежать у входа в магазин.
В подъезде я остановился и посмотрел на часы. Было уже полтретьего. Из-под двери нашей кухни пробивался лучик света. Дай бог, чтобы отца не было, — мне на сегодняшнюю ночь всего было достаточно. Я открыл дверь, мама обернулась ко мне.
— Мамочка, — улыбнулся я ей, — не надо было ждать меня.
Она встала и подошла, внимательно рассматривая мое лицо.
— С тобой все в порядке? — спросила она с тревогой.
— Конечно, с ним все в порядке, — донесся голос отца из другой комнаты. — Это же Дэнни Фишер — Динамит. Никто не может победить его! Нет, хорошее имя они придумали ему — Динамит, и всего лишь за то, что он сломал челюсть парню.
— Уже все написали в газетах? — спросил я удивленно.
Отец вышел на кухню.
— А ты как думал, они будут хранить это в секрете? Где ты был? Праздновал со своей макаронщицей?
Я промолчал. Не было никакого смысла отвечать. Он никогда не поймет, что сломанная челюсть — это случайность.
Мамины руки легли на мои плечи:
— Сынок, они пишут, что тебе в первых двух раундах здорово досталось?
— Ничего страшного, мамочка. Теперь со мной все в порядке.
— Но с тем парнем — нет! — взорвался снова отец. — Может быть, пора остановиться? Или ты собираешься убить кого-нибудь?
— Что за глупости, папа! — не выдержал я. — Это случайность. Я не собирался ломать ему челюсть!
— Ах, случайность! — отец уже кричал. — Какой же это может быть случай, если главная цель бокса — избить другого? — Он обернулся к маме. — Однажды в наш дом войдет убийца, он будет утверждать, что не собирался никого убивать, что это все случайность!
Бесконечно знакомая монотонность его голоса вывела меня из себя.
— Оставьте меня в покое! — закричал я истошно. — Оставьте меня, говорю я вам! — Я упал в кресло и закрыл лицо.
Мама погладила меня по плечу. Голос ее, исполненный спокойной силы, прозвучал над моей головой.
— Гарри, иди спать, — сказала она отцу.
— Ты во всем, буквально во всем мне противоречишь, — проворчал он угрожающе. — Однажды он убьет кого-нибудь, и тебя обвинят так же, как и его!
— Значит, я достойна осуждения, — ее ответ звучал так, будто был давно подготовлен. — Он наш сын, и что бы с ним ни случилось — мы должны принять его вину.
— Пожалуйста, сколько хочешь, но только избавь меня от этой чести! Я все решил. Еще один бой — и он может не приходить домой. Под крышей моего дома не может спать убийца!
Его шаги затихли в спальне. Наступила тишина, потом мама сказала ласково:
— Дэнни, выпей немного куриного бульона. Я сейчас согрею его.
Я поднял голову. Она глядела на меня с нежной грустью.
— Не хочется есть, мамочка…
— Выпей, — настаивала она. — Тебе будет лучше.
Да, может быть, отец абсолютно прав, но если бы не было так плохо с деньгами, этого всего никогда бы не случилось. Теперь уже ничего нельзя было поделать.
Мама поставила чашку с бульоном передо мной, придвинула стул и села напротив. Я сделал глоток и почувствовал, что оцепенение покидает меня. Только теперь я обнаружил на столе перед собой листок с какими-то вычислениями.
— Что это, мам? — спросил я, указывая на листок.
— Да так, отец кое-что подсчитывал.
— Что?
— Один из его друзей предложил ему купить недорогой магазинчик. Вот он и смотрел, хватит ли денег. Все это бесполезно, — голос ее звучал безнадежно. — Правда, отец хранит кое-какой товар у дяди Дэвида, но денег не хватает даже на первый взнос, чтобы оформить рассрочку.
Я очнулся. Может быть, если я достану деньги, он не будет думать обо мне так плохо.
— И сколько нужно? — спросил я.
Мама забрала пустую чашку.
— Пятьсот долларов… Но это все равно что пять миллионов — нам негде взять их.
Глава 12Я зашел в контору Филдса. В небольшом зале никого не было, кроме маленького клерка за столом. Он поднял голову:
— Чего нужно?
— Я хочу видеть мистера Филдса.
— Давай отсюда, парень. Филдс не занимается младенцами.
— Мне нужен Филдс. Я — Дэнни Фишер.
— Боксер? — спросил он с ноткой уважения в голосе.
Я кивнул. Служащий быстро снял трубку телефона и что-то торопливо проговорил в нее. Люди начали узнавать меня. Это было приятно. Получалось, что я уже что-то значу. Жаль, что скоро все кончится. Еще один бой — и мое имя опять станет пустым звуком, именем человека, который попытался, но не смог добиться успеха.
— Проходи, парень. Филдс ждет тебя, — сообщил мне служащий.
Я быстро поднялся по знакомой лестнице и постучал в дверь кабинета Филдса. Она сразу распахнулась, на пороге я увидел Ронни. Широко раскрыв от удивления глаза, она отступила и сухо произнесла:
— Входи.
Я прошел внутрь. В кабинете никого не было.
— Где он, Ронни?
— Бреется. Сейчас выйдет… — Она быстро подошла ко мне и прошептала: — У него уже был Спит. Он все рассказал… Филдс рвал и метал.
— Ничего, — улыбнулся я. — Как-нибудь переживет.
— Прошлой ночью мне показалось, что ты никогда больше не придешь в этот гадюшник…
— Это было прошлой ночью, — тихо ответил я. — Теперь уже все изменилось.
Она вгляделась мне в глаза, будто пыталась заглянуть в душу.
— Дэнни, ты вернулся из-за меня? — с надеждой спросила она.
— Да, Ронни, — солгал я. — Из-за тебя и… из-за денег.
— Ты получишь и то и другое, — раздался за спиной голос Филдса. — Я сразу, малыш, понял, что у тебя голова варит… Я был уверен, что ты придешь.
— Я слышал, вы неплохо платите, мистер Филдс, — сразу перешел я к делу. — Хотел бы убедиться в этом.
Он пододвинул мне стул и пытливо посмотрел в лицо, все так же широко улыбаясь. Глаза его оставались холодными, как всегда.
— Ночью, малыш, ты отделал Спита, — вкрадчиво упрекнул он меня. — Мне не нравится, когда так обращаются с моими ребятами.
Я сделал скорбное лицо.
— Спит был моим приятелем, — медленно произнес я. — Мы провернули с ним пару делишек. Он нарушил старый наш уговор, когда взялся шпионить за мной.
— Но он выполнял мое поручение, — почти нежно проговорил Филдс.
— Да, это, конечно, меняет дело. Но до этого он был моим другом.
В комнате повисла напряженная тишина, которую нарушало лишь шумное дыхание Филдса, посасывающего свою сигару. Я молча наблюдал за ним, пытаясь угадать, какие мысли копошатся в его черепе. Я знал, что Филдс — далеко не дурак. Но купится ли он на мое предложение? И если да, то какую даст цену?
Наконец он обнаружил, что сигара его погасла, достал зажигалку, прикурил.
— Ронни, дай-ка нам по стакану апельсинового сока. Надеюсь, это не повредит спортивному режиму Дэнни.
Когда дверь за ней закрылась, он повернулся ко мне.
— У тебя с ней все о’кей получилось? — спросил он, подмигивая.
— Даже очень, мистер Филдс, — принял я игру.
— Я сказал, что лишу ее премиальных, если ты будешь недоволен, — рассмеялся он.
— Так сколько? — прервал я его.
— За что — «сколько»? — решил понаивничать Филдс.
— За то, что я случайно проиграю.
— Ну, что я говорил? — захохотал снова Филдс. — Смышленый ты парень, Дэнни, прямо все на лету схватываешь.
— Мне иначе нельзя, мистер Филдс, — продолжал я наступать. — Я знаю, что вы не теряете зря времени, если не видите в деле выгоды для себя. Не могу же я вас водить за нос. Какова моя доля?
В этот момент в комнату вошла Ронни. В каждой ее руке было по стакану апельсинового сока. Она молча подала их нам. Я попробовал. Сок был великолепен — сок только что выжатого апельсина. Я давно не пил такого сока — слишком дорого. Не смог удержаться и залпом выпил содержимое стакана. Филдс потягивал сок медленно, внимательно наблюдая за мной. Наконец он сказал:
— Что ты скажешь насчет пяти сотен?
Я покачал головой.
— Хорошо, назови свою цену.
— Тысяча, — быстро откликнулся я.
По его же словам, он будет иметь чистых четыре. Мир не рухнет, если одна из них будет моей.
— Семьсот пятьдесят плюс эта кукла.
— Давайте говорить о деньгах, — улыбнулся я.
— Семьсот пятьдесят — это большие деньги.
— Не возражаю, но этого мало, чтобы все выглядело натурально. Ведь мне надо позволить избить себя до полусмерти, чтобы заработать для вас три куска.
— О’кей, малыш! — он решительно встал и подошел ко мне. — Считай, тысяча у тебя в кармане. Деньги получишь сразу после боя.
— Отлично, — согласился я. — Только половину сейчас, половину — потом.
Филдс опять расхохотался и повернулся к Ронни, приглашая ее в свидетели.
