Гуннар Столесен - Спутники смерти
— Думаю, живет в Далене. По крайней мере, это последнее, что я о ней слышала. Она не пыталась вернуть Силье, даже не навещала ее.
— Вот как?
— Да, даже и не пыталась что-нибудь предпринять. Когда ее мужа убили — Силье тогда было пять лет, — она уже была не способна заботиться о дочери.
— Примечательное совпадение.
— Ты о чем?
— Этот Терье Хаммерстен в семидесятых был гражданским мужем родной матери Яна Эгиля. А Силье он приходится дядей. Именно его подозревали в убийстве отца Силье.
— И что?
— В семьдесят четвертом приемная мать Яна Эгиля, Вибекке Скарнес, была осуждена на два с половиной года за то, что столкнула мужа с лестницы, да так, что тот сломал шею. Сейчас она давно уже на свободе.
— А Терье Хаммерстен какое к этому имеет отношение?
— Вообще никакого, как мне кажется.
Грете растерянно смотрела на меня:
— Ты меня совсем запутал, Варг!
— Да-а… Но могу тебя утешить, что я и сам запутался… Эти двое детей, с такими схожими судьбами, встречаются в конце концов тут, в Аньедалене, а сегодня Яна Эгиля, вероятно, обвинят в убийстве…
— Ты хочешь сказать, что между всеми этими событиями — в Бюстаде, Бергене и Аньедалене — есть какая-то связь?
— Пока не знаю, но если тут и есть общее звено, то это, без сомнения, Терье Хаммерстен.
— Тебе обязательно надо рассказать об этом ленсману.
— Конечно, — кивнул я, — но предварительно я должен все обдумать и сделать собственные выводы.
Мы помолчали, и я сменил тему:
— Ленсман назвал тебя «фру», ты замужем?
Она криво усмехнулась:
— Да, назвал, но я больше не замужем. Хотя фамилию мужа сохранила.
— Что ж, значит, и у нас с тобой тоже много общего. Что может быть хуже, чем развод…
— Да что угодно! Жестокое убийство на здешнем хуторе…
Больше она ничего не сказал, а я не спрашивал. Со стороны стойки дежурного до нас донесся знакомый голос: Ханс Ховик присоединился к нашей компании.
Я не видел его уже несколько лет, за которые он успел прибавить несколько килограммов. В остальном он не изменился, однако сейчас был явно взволнован. Он поздоровался с нами обоими, пожал руку Грете и произнес, глядя на меня:
— Кошмар какой, а? Тебе известно, что там на самом деле произошло?
— Об убийстве я знаю из газет. Но этой ночью я участвовал в аресте Яна-малыша. Яна Эгиля. По какой-то причине он именно меня вызвал для переговоров.
Он скривил лицо и кивнул:
— У него о тебе остались хорошие воспоминания. Я приехал, как только смог. Грете позвонила мне вчера. Но знаешь, что хуже всего?
— Что?
— Я навещал их на прошлые выходные. Теперь буду основным свидетелем по этому делу.
— Ты приезжал к ним?
— Да. Не знаю, помнишь ли ты, но Клаус-то был моим троюродным братом. Так что все это время я с ними общался, год за годом следил, как шли дела у Яна Эгиля. Я страшно удивлен, что он оказался способен на такое.
Я развел руками.
— Да уж… Я тоже подумывал приехать к нему, но мне было неловко… Кто бы мог подумать!
— Да, никто и предположить не мог, что тут что-то не то происходит. Как ты знаешь, это я предложил Клаусу и Кари взять к себе мальчишку, так что представляешь, как я себя сейчас чувствую?
— Ты не должен себя винить.
— Умом-то я понимаю, но… Он так быстро здесь выправился. Ты, конечно, помнишь, каким он был. Я привез его сюда в сентябре, а потом навещал по меньшей мере раз в шесть месяцев, а в первые годы еще чаще, чтобы видеть самому, как у них складываются взаимоотношения. И все было просто отлично. Конечно, место тут довольно глухое, особенно зимой, да и ребятишек его возраста тут не так много. А потом он с этой девочкой-соседкой познакомился, еще с какими-то детьми, после того как в школу пошел… Не думаю, что Клаусу и Кари было с ним легко — сорванец-то им попался беспокойный. Гиперактивный, как теперь говорят, с серьезными эмоциональными проблемами, что вполне естественно, если иметь в виду его психологические травмы. Досталось ему и в родном доме, если так можно его назвать, и потом… Ну, ты все это знаешь. Но ведь ему становилось лучше и лучше, а в последний год он даже пошел учиться дальше, на электрика, если не ошибаюсь.
— Так, значит, ты был у них недавно?
— Да. Я приехал в пятницу после работы и вернулся в воскресенье вечером. До этого я у них с самой Пасхи не был, а тут собрался и… — Он развел руками. — А теперь рад, что доехал до них тогда. Получилось, видел их в последний раз. Кари и Клауса.
— И что, ты ничего особенного не заметил?
— Нет. Ничего.
— А ночевал ты у них?
— Да. Я всегда там оставался на ночь. Единственное, что могу сказать… В тот раз Яна Эгиля дома почти и не было. Только в пятницу вечером, но он тогда сразу после ужина ушел к себе в комнату, сказал, у него какие-то дела. В субботу он был на празднике и вернулся поздно ночью — я слышал, как он поднимался по лестнице.
— На каком празднике?
— Да в молодежном клубе что-то было у них.
— А в воскресенье?
— Встал он поздно, только к обеду. Поел и опять исчез. Сказал, что пойдет к Силье.
— Это было в воскресенье после обеда?
— Да. И больше я его не видел. Уехал я в восьмом часу, чтобы вернуться домой не слишком поздно. К тому времени он еще не приходил. Так что можешь себе представить, в каком я был шоке, когда Грете позвонила мне во вторник и рассказала…
— Да, я тоже. А Силье ты в выходные видел хоть раз?
— Ни разу.
— А что у них за отношения? Любовь?
Он слегка покачал головой и пожал плечами:
— Возможно. Они дружат с самого детства. Ходили в одну школу, если не в один класс. Да ты спроси у… — Он осекся, но я догадался, что он хотел сказать. Да, У Клауса и Кари мы больше ни о чем не сможем спросить.
— А ты знаешь, что она… — начал я и оборвал сам себя. Как сказал Ханс, скорее всего он будет основным свидетелем, так что мне не стоило слишком много болтать, и я перешел к интересующим меня вопросам:
— Что за человек был твой троюродный брат?
— Ну, что сказать? Самые обычные люди — и он, и она. Вели хозяйство. Кари еще по ночам подрабатывала помощницей санитарки в Фёрде, в центральной больнице.
— По ночам?
— Ну да. Так удобнее всего, если есть свое хозяйство.
— А чем они занимались?
— Овец выращивали, коров, бычков. Фрукты-ягоды. Главным подспорьем, конечно, для них были «молочные субсидии».[10] Но как-то сводили концы с концами. А почему ты об этом спрашиваешь?
— Так, значит, Клаус и Ян Эгиль часто оставались дома одни? — ответил я вопросом на вопрос. — По ночам, я имею в виду.
Его взгляд стал жестким.
— Я надеюсь, ты ни на что такое не намекаешь, Варг?
— Я вообще ни на что не намекаю. Но опыт подсказывает, что все убийства имеют тот или иной мотив, и я…
— Да-да, — перебил он меня, — я все понял, можешь не углубляться. Но объясни тогда, почему он застрелил Кари?
— Да, непонятно. Но тем более… Тут должны быть замешаны сильные чувства.
Ханс тяжело вздохнул и беспомощно посмотрел по сторонам.
— Не знаю. — Он перевел взгляд на Грете. — А ты что думаешь?
Она вздохнула:
— И я не знаю, Ханс. Ничегошеньки.
Мы сидели в тишине, а потом я взглянул на часы и поднялся.
— Извините, я покину вас на минутку. Пойду спрошу, не разрешат ли мне отсюда позвонить.
Я вышел к дежурному, и он позволил мне, не требуя никаких объяснений, позвонить по его телефону на стойке:
— Только быстро!
Я набрал номер Сесилии и, когда она ответила, сказал:
— У меня совсем мало времени. Ты что-нибудь нашла?
— Ты не поверишь, Варг. — У меня скрутило живот. — Метте Ольсен два года назад переехала из Бергена в Суннфьорд.
— В Суннфьорд! — громко удивился я.
Дежурный с упреком посмотрел на меня: мол, вы что, не знаете, где находитесь?
— У их семьи там было какое-то заброшенное хозяйство.
— Ну да, хозяйство, родной сын — и все в Суннфьорде. А где именно?
— В Йольстере. У меня есть подробное описание, как туда добраться. Хутор называется Лейтет и находится у Щёснесфьорда. С шоссе надо повернуть на Сундте.
— Я знаю, где это.
— Там ты ее и найдешь.
— Если по прямой, то это не дальше двух-трех километров от того места, где ее сынок прожил все последние годы… Ну спасибо тебе! А больше ты ничего не нашла?
— Ты не просил, но я проверила Терье Хаммерстена.
— А он где?
— Он по-прежнему живет в Бергене.
— О'кей. Спасибо большое. Ты молодчина.
Я положил трубку, и тут дежурный повернулся ко мне:
— Я не мог не слышать, о чем вы тут говорили. Вы должны об этом рассказать Стандалю. — И он показал на аппарат внутренней связи.
— Разумеется. Следователи из Крипос приехали?
— Да, — кивнул он, — но они отправились на место преступления.
