Владимир Колычев - Брат, вспомни все!
— Кафе «Агдам»…
— Очень хорошо… Дорогу знаешь?.. Дорогу знаешь, спрашиваю?.. Раз!.. Два!..
— Знаю…
— Еще лучше… Кто с ним?.. Считать?..
— Нет!.. С ним Марчело, Вадик и Штырь…
— Это его телохранители?
— Что-то в этом роде…
— Чем конкретно ваш кодлан занимается?
— Да чем? Как все. Рынок держим. Девочки там. Порностудия. Водка фальшивая. Ну, собственность кое-какая. То же кафе «Агдам»…
— Сколько у Павла Сергеевича бойцов?
— Ну вот, Марчело, Вадик, Штырь. Еще шестеро за тобой пошли…
— Они уже пришли… Значит, больше никого?
— Ну, еще есть там несколько пацанов. Только не знаю, где они…
Никита долго расспрашивал водилу о Павле Сергеевиче. И сделал вывод, что птица он невысокого полета. Расфуфырен, как индюк, не более того.
«Браток» подвез его к кафе. Остановил машину возле входа.
— Тебе мамка говорила, не ходи в бандиты? — спросил его Никита.
— Да говорила…
— Не послушался?
— Я больше не буду.
— Конечно, не будешь…
Никита спокойно приложил к его голове ствол. И так же спокойно нажал на спусковой крючок. Лобовое стекло заляпали сгустки крови и мозгов. Но Никите было все равно. Не ему же мыть машину…
Слишком легко получается у него убивать. Будто всю жизнь он только и делал, что «братков» расстреливал. В той жизни, прошлой. Точно, в той жизни он был киллером…
У него было два семнадцатизарядных пистолета. Патроны в обоймах поредели. Еще в машине он сменил магазины. Поставил обоймы с других двух «стволов».
Никита вышел из машины. Пистолеты под свитером, на лице маска Вани-дурачка. Из деревни в Москву приехал, на ночь глядя решил в кафешку какую-нибудь заглянуть.
Выражение деловой сосредоточенности вернулось к нему, когда он зашел зал кафе. И пистолеты в руку легли.
В кафе никого. Только Павел Сергеевич за столом. А с ним три его «братка». Все в сборе.
Никита подошел к ним, вытянул руки на уровне груди. Череда выстрелов, и телохранители уткнулись мордами в тарелки. Остался Павел Сергеевич.
— Ты нарушил договор! — будто о чем-то сожалея, вздохнул Никита.
Тот в ужасе вскочил, опрокинул кресло. Попятился, закрываясь руками.
— Нет… нет… Ты не можешь, — в страхе бормотал он.
— Могу. Договор дороже жизни…
Никита выстрелил. Из бандита Павел Сергеевич превратился в труп бандита.
Все, пора уходить. Никита вышел из кафе, на ходу извлек из пистолетов магазины. Их положил себе в карман, а «стволы» выбросил в урну перед входом.
Он знал, что нужно избавляться от оружия. И он от него избавился. Но оставил патроны. Ведь у него еще два «глока». И, возможно, они ему пригодятся. Жизнь-то, оказывается, очень жестокая штука.
Никита и сам не знал, куда идет от кафе. Лишь бы отойти подальше от места преступления. Никто не пытался его догнать, задержать. В конце концов, он поймал такси, спокойно добрался до дома. Все очень просто и достаточно быстро.
В ларьке он купил бутылку дешевой водки. Вскрыл ее. Влил в себя граммов двести. Из горлышка, без закуски. Водка обожгла пищевод, согрела желудок, пьянящими волнами расползлась по крови. Хорошо, очень хорошо…
Никита не сильно был пьян, когда входил в подъезд. Но штормило его на все двенадцать баллов. Вернее, он сам себя шатал. И усиленно выдыхал из себя запах спиртного.
Он думал, возле трупов «братков» уже вовсю орудуют менты, криминалисты. И был страшно удивлен, когда увидел всего лишь двух пожилых теток.
— О! Девочки! — Никита нарочно заплетал язык. — О! Да тут еще и мальчики!..
Он сел на корточки перед трупами.
— Мужики, вы чо, уже спать?.. Так нельзя… Давайте забухаем… Эй, а чего у вас тут такое красное?.. Кровь?…
И он будто сразу протрезвел. Встал на ноги, повернулся к теткам.
— Эй, что вы с ними сделали?
— Ты что, парень, сдурел? — возмущенно протянула первая.
— Иди, проспись, — добавила вторая. — А то сейчас милиция приедет…
— Милиция?.. А, ну да, милиция… А я пьяный. Еще на меня подумают…
— Да кто на тебя подумает? — хмыкнула тетка. — Алкаш несчастный…
— Алкаш! — кивнул Никита. — Но счастливый…
— Иди, иди отсюда…
— Иду!.. А то праздник портить неохота. Вон у меня еще сколько осталось!..
Никита с гордостью показал на недопитую бутылку водки.
Он преспокойно переступил через трупы, вызвал кабину лифта и поднялся на седьмой этаж. Можно было пройти весь путь пешком. Но у него не было никакого желания сталкиваться еще с тремя трупами.
Лелька открыла ему сразу.
— Ты чего так долго? — спросила она. На лице волнение и тревога.
— А ты что, время засекала? — обдал он ее спиртным выхлопом.
— Ты пьян?
— А у нас что сегодня, вечер вопросов без ответов?.. Ты там вроде стол накрывала…
Стол действительно был накрыт. В гостиной. Только у Лельки отнюдь не праздничное настроение. Никита сел за стол. А она стояла посреди комнаты и смотрела на него широко распахнутыми глазами.
— Ну, ты чего стоишь? В ногах правды нет…
Он показал ей на место рядом с собой.
— А где есть правда? — задумчиво спросила она.
— Правда в голове. И в руках. В моих вот руках правда есть…
— Я видела трупы, — едва слышно сказала Лелька.
— Рад за тебя…
— Это ты?
— Мои руки. Я же тебе говорю, в моих руках есть правда…
— Павел Сергеевич нам этого не простит…
— Не простит, — кивнул Никита. — Он не умеет прощать. Совсем не умеет. Он вообще ничего не умеет. Разве если только зомби вдруг станет… В общем, я с ним уже пообщался. Конкретно пообщался…
— Ты это серьезно?
— Хочешь, адресок одного кафе дам? Поезжай, посмотри. Павел Сергеевич сейчас там отдыхает. На полу. С дыркой в голове…
Лелька закрыла лицо руками, опустилась на пол. Ее плечи затряслись в истерическом рыдании.
Никита не обращал на нее внимания. Он был голоден. И остывшее жаркое казалось ему сейчас восьмым чудом света.
К водке он больше не прикасался. Сейчас не до пьянки.
Лелька уже не рыдала. Просто сидела на полу, смотрела куда-то в пустоту. Никита встал с дивана, вышел на балкон, достал из кармана четыре обоймы с остатками патронов, выложил их перед собой. Затем потянулся к перегородке, просунул руку на соседский балкон, достал оттуда сверток с четырьмя «стволами».
Оставшихся патронов хватило аккурат на два магазина. Их он вставил в два разряженных «глока». Затем вернул пистолеты на место. И пустые обоймы вместе с ними.
Он входил в комнату с балкона, когда услышал вой ментовских сирен. Никита усмехнулся. Быстро менты работают, не прошло и часа.
Когда он вернулся, Лелька сидела на диване, за столом. И как ни в чем не бывало уминала остатки жаркого.
— Успокоилась? — спросил Никита, присаживаясь рядом.
— Да вроде… А скажи, нам ничего не будет?
— А кто что докажет? Никто… Так что жуй — не горюй… И выпить можно…
— А тебя можно?
Никита почувствовал на своей ноге жаркую ручку Лельки.
— Ну вот, жизнь наладилась! — задорно подмигнул он ей.
Но руку со своей ноги убрал.
Менты копошились в подъезде и во дворе чуть ли не до самого утра. Бегали по соседям опера. Один заглянул к Никите с Лелькой. Но только по одному вопросу. Кто что видел… Разумеется, Лелька ничего не видела. А Никита ответить ничего не мог. Он якобы мертвецки пьян и сейчас спит. Алкаш он у нее, что с него взять?..
Наверняка гибель Павла Сергеевича и его «братков» спишут на разборки с конкурентами. Но ведь остается Евгений. Он трус и чмо. Но голова у него варит, при желании он сможет связать воедино конфликт Никиты с Павлом Сергеевичем и все, что произошло далее Вдруг кто-то из криминального мира решит спросить за Павла Сергеевича?..
Глава четвертая
Марта уже свыклась с ролью хозяйки отеля. Она забыла про все на свете. Работа, работа и еще раз работа. Она должна выстоять, она обязана сберечь отель для Никиты.
Хотя, казалось бы, беспокоиться не о чем. Дела шли хорошо. Сергей Абрамович крепко держал в своих руках бразды управления, заставлял вращаться в нужную сторону все, даже самые маленькие шестеренки в огромном механизме. Марта училась у него. Но в то же время и сама давала ему разумные советы.
Но самым важным в своей миссии она считала не хозяйственные дела. Ее беспокоила система безопасности отеля. И большую часть своего времени она уделяла службе безопасности. Лично следила за тем, чтобы она функционировала в бесперебойном режиме и с максимальной эффективностью.
И еще она вела активные поиски Никиты Занималась ими через Криницына.
— Ну, как успехи? — спрашивала она его каждое утро.
— Увы, увы, — разводил он руками.
И сегодня он не смог ничем порадовать ее.
