Александр Лукин - Сотрудник ЧК
…Только введя арестованного в освещенный вестибюль ЧК, Алексей наконец разглядел его. Это был веснушчатый блондин, лет тридцати, в штатской одежде и форменной фуражке с техническим значком на бархатном околыше, какие носили студенты и служащие строительных ведомств. Давно не бритый, бледный до того, что на висках и на горбинке тонкого длинного носа проступала синева, он испуганно моргал водянистыми глазами, и, глядя на него, не верилось, что это тот самый шпион, который с удивительной ловкостью и наглостью под боком у ЧК подавал сигналы белым и из-за которого погибла плавучая батарея на Кошевой.
Величко и Курлин уехали в Сухарное с оперативной группой.
Брокман был у себя, но и к нему Алексея не пустил вечно встрепанный и крикливый шофер и ординарец председателя Мишка Ганыкин. Он лежал навзничь на широкой скамье, загораживавшей дверь в кабинет, и спал, накрыв лицо кожаной шоферской фуражкой. Разбуженный Алексеем, он решительно заявил, что к председателю не пустит даже самого члена Реввоенсовета, что Брокман тоже не железный и надо дать человеку выспаться хоть один раз. То, что Алексей привел пойманного шпиона, не произвело на него впечатления.
– Мало что! – заявил он. – Не скиснет твой шпион до утра. Сдай его Никишину под расписку.
После этого он лег, накрылся своей фуражкой и уже больше не отзывался ни на какие доводы Алексея.
Алексей отвел задержанного коменданту, а сам побежал на речной базар искать Воронько.
На крыльце он столкнулся с запыхавшимся и расстроенным Федей Фоминым: второй шпион ушел от него…
КТО ПРЕДАТЕЛЬ?
Сигнальщика допрашивали на следующее утро.
Надеясь купить себе жизнь, он выбалтывал все, что знал, и, как впоследствии выяснилось, говорил в общем правду. Однако знал он, к сожалению, мало.
…Его звали Владиславом Соловых. Он был телеграфистом из Алешек. Там в собственном домике и теперь проживала его старшая сестра с мужем. Жил Соловых тихо, скромно, в политику не вмешивался. Шумели над Алешками революционные бури, волны гражданской войны приносили в городок то одну власть, то другую и так же легко уносили их. А жизнь Владислава Соловых текла ровно, насколько это было возможно в те времена.
Никаких таких особенных убеждений, ради которых стоило бы рисковать собой, у него не было. Более всего на свете он верил в то, что под лежачий камень вода не течет. Лишь бы поскорей улеглась вся эта буча, а там, что бы ни было, он не пропадет! В ожидании этих благословенных времен он стучал ключом своего аппарата и для белых, и для красных, и для зеленых. Кто бы ни занимал Алешки, телеграфист требовался всем. И жизнь его была подобна непрерывной телеграфной ленте, неизменно равнодушной к тому, что означают ее точки и тире.
Вполне вероятно, что он дождался бы в конце концов мирных времен, если бы не судьба…
Погубило его чувство более древнее, чем осторожность: Соловых влюбился. И как это часто случается, избранницей его спокойного и расчетливого сердца оказалась особа темпераментная, восторженная и полная самых романтических мечтаний. Ее вдохновляла идея монархии, или, как ее возвышенно именовали, «белая идея»! Избранница сразу же объявила Соловых, что не мыслит полюбить человека, не способного к подвигам ради этой великой цели.
Однако телеграфист нравился ей. Она говорила, что цвет его волос свидетельствует о принадлежности к северной расе, которая создала викингов. И хотя Соловых не знал, кто такие викинги, он тем не менее обнаружил у себя в душе этакую, как бы сказать, тягу к героическому.
Было еще одно обстоятельство, которое так же способствовало пробуждению в нем героических настроений: три соперника в лице бравых врангелевских офицеров. Соловых невольно чувствовал себя при них ничтожной штатской штафиркой, особенно когда офицеры повествовали о сражениях с «краснолапотной сволочью» за великую, неделимую Россию. Скрепя сердце, он наблюдал, с какими горящими глазами слушает их предмет его воздыханий…
В такие минуты он готов был на многое…
И вот однажды один из офицеров – он работал в контрразведке, имел чин поручика, фамилия его была Кароев – сказал, что Соловых при желании мог бы оказать белой армии неоценимую услугу. Ведь азбуку Морзе, несравненным знатоком которой он является, можно передавать на небольшие расстояния не только телеграфным ключом, но и при помощи простого фонаря. Если Соловых действительно хочет послужить родине, то он, Кароев, знает, как это осуществить.
Все присутствующие проявили большой интерес к предложению контрразведчика, и влюбленному телеграфисту не оставалось ничего другого, как сделать то же самое.
Поручик предложил следующее. Соловых тайно переправят на правый берег, в Херсон. Там его встретят верные люди. Задача Соловых будет заключаться в том, чтобы по ночам в условленное время передавать по световой морзянке все, что сообщат ему те люди. А здесь, на левом берегу, найдется человек, который примет сигналы… Соловых ни о чем не придется заботиться. Обо всем подумают те, к кому он поедет. Они приготовят для него безопасное убежище и сами будут выбирать места для сигнализации. Его дело мигать фонариком. Вот и все. Только мигать! Продлится это четыре-пять дней, не больше. Затем его переправят обратно…
Случись этот разговор в другое время и в другом месте, все, конечно, было бы иначе. Соловых наверняка нашел бы веские причины, не позволяющие ему принять лестное предложение контрразведчика: состояние здоровья у него хрупкое, да и здесь он нужен на своем ответственном посту.
Но сейчас вокруг сидели отважные офицеры, как равного принявшие простого телеграфиста в свою среду и даже согласившиеся терпеть в нем соперника. А во взгляде дамы было столько веры в него, отдаленного потомка викингов, и столько томительного, сладостного обещания, что у Соловых не повернулся язык, чтобы сказать «нет».
Прямо с вечеринки поручик Кароев повел Соловых в контрразведку, где с ним беседовали еще два офицера и где ему велели подписать какие-то бумаги. Офицеры сказали, что в Херсоне он будет находиться в распоряжении человека, который носит конспиративное имя Крученый. Сообщили пароль: «Лодка течет, нет ли пакли дыру заткнуть?» и отзыв: «За паклей далеко ходить не надо». Договорились, в какое время давать сигналы: от половины первого до часу ночи. Велели сказать Крученому, что сигналы должны быть видны на участках номер пять и шесть, – он, мол, знает. Затем принесли фонарь и тут же, в саду контрразведки, устроили пробную сигнализацию.
Домой Соловых больше не отпустили. Позволили только написать сестре записку, что его неожиданно посылают в Большие Копани проверять телеграфную линию, пусть не беспокоится, если он пробудет там несколько дней…
Так мирный алешкинский телеграфист Владислав Соловых стал связным врангелевской контрразведки.
Через сутки, ночью, переодетый офицер перевез его через Днепр и высадил на окраине Херсона, недалеко от того места, где его впоследствии поймали. На берегу Соловых встретил Крученый и отвел на Забалку. Там в подвале одного из домов было приготовлено убежище, в котором Крученый оставил телеграфиста до следующей ночи. В дальнейшем Крученый появлялся лишь тогда, когда надо было отправляться на сигнализацию. Соловых встречался с ним только в темноте. За все время он не сумел даже как следует разглядеть своего начальника. Один раз он мельком, в свете фонаря, увидел его лицо, настолько искаженное тенями, что рассмотреть можно было лишь острые скулы да сильно выпирающий подбородок. Голос у Крученого был сипловатый, точно сорванный криком. Разговаривал он мало, и все, что говорил, было похоже на приказ. Поручик не обманул: Крученый все делал сам. Он находил места для сигнализации, составлял светограммы и охранял телеграфиста во время «работы». Соловых оставалось только зазубривать и передавать на память то, что ему велели.
Так прошло несколько суток. Ночью Соловых «работал», а днем отсиживался в подвале. Какая-то старуха, должно быть хозяйка дома, приносила ему еду.
Все складывалось благополучно, и как раз вчера, перед выходом на сигнализацию, Крученый сказал, что через два дня Соловых сможет вернуться в Алешки…
– Упоминал Крученый при вас какие-нибудь фамилии или имена? – спросил Брокман.
– Нет.
– Он один собирал шпионские сведения или ему кто-нибудь помогал?
Этого Соловых не знал. Он также не знал, или говорил, что не знает, где скрывался и что делал Крученый днем, с кем был связан. От него все скрывали. Ведь они понимали, что он совсем не такой, как они, ведь его обманом втянули в эту историю! Ему и оружия не дали, это может подтвердить арестовавший его командир. Он, Соловых, был игрушкой в руках контрразведчиков. Он был обманут. Он – жертва, а не злодей!..
Голос телеграфиста пресекался, сизые, точно пылью припорошенные, губы дрожали.
