Гульназ Ямалеева - Три дня до эфира
— Иван!
— Я все понял, — кивнул, не оборачиваясь, Иван Давыдович и вышел из дома.
Холодный северный ветер дул прямо в лицо Снегирёва. Иван Давидович поёжился и, не оглядываясь, направился к воротам. Впервые он покидал дом друга с таким неприятным осадком в душе. Он чувствовал, что Валька чего-то недоговаривает, но настаивать на откровенности не стал. По всей видимости, его старый друг по-другому поступить не мог. Иван Давыдович всегда доверял Кузнецову, и ему не хотелось подозревать друга в чем-то или обвинять в недостаточной откровенности.
Снегирёв открыл калитку и буквально нос к носу столкнулся с какой-то женщиной в темно-серой куртке. Женщина охнула и подняла глаза.
— Лиза? Здравствуй!
— Ваня? Ты к нам?
— Я от вас. Уже уезжаю, у меня срочные дела.
— Да… Ваня, я слышала. От Сашки нет никаких известий?
Снегирёв отрицательно покачал головой. Жена Вальки тоже сильно изменилась. Ещё три месяца назад она была цветущей, жизнерадостной женщиной, с открытой очаровательной улыбкой. Перед её обаянием никто не мог устоять, и Снегирёв даже втайне завидовал другу, ему казалось, что их семья — идеальный случай гармонии. Он посмотрел в усталые глаза Лизы и прямо спросил:
— Лиза, я хотел с тобой поговорить. Мне кажется, у вас что-то произошло.
Женщина испуганно захлопала глазами, казалось, что она вот-вот расплачется.
— А Валя тебе ничего не сказал?
— Нет. Но я, как старый друг, как… в общем, я хочу знать, что случилось.
— Беда у нас, Ваня, произошла. Сеня… одним словом, у него были серьёзные проблемы со здоровьем.
— Со здоровьем? — недоверчиво переспросил Снегирёв.
— Мы его с трудом вылечили. По крайней мере, хотим надеяться, что вылечили.
Ивана Давыдовича внезапно осенило:
— Лиза, скажи, это связано с наркотиками? Женщина уткнулась ему в плечо и заплакала. Снегирёв погладил её по голове, Лиза зарыдала в голос.
— Ты не представляешь, Ваня, что было. Валентин… Он просто…
— Я видел его, — произнёс Снегирёв и вспомнил исхудавшего и так быстро поседевшего друга.
— Видел, да? На него смотреть страшно, он так изменился…
— Лиза, а сейчас все в порядке? Ты уверена?
— Да, мы возили Сеньку в клинику, специализированную… Пришлось заплатить… И потом, у него, кажется, были какие-то долги… Этим всем Валя занимался… Было ужасно тяжело.
— Я понимаю, — задумчиво произнёс Снегирёв, подыскивая слова утешения.
Лиза вытерла глаза и вымученно улыбнулась:
— Ты извини, что я так расплакалась. Просто все время приходилось себя сдерживать.
— Да ну… — махнул рукой Снегирёв.
— Может, пойдёшь к нам, чайку попьёшь? — спохватилась она.
— Нет, Лиза, извини, я должен ехать. Они простились, и Снегирёв с тяжёлым сердцем отправился к стоянке такси.
Глава 13
НОВЫЕ ВЕРСИИ
Краснов, оседлав стул, сидел перед Виктором Поваляевым и вертел во рту карандаш. Пресс-секретарь Снегирёва на этот раз допрашивался по поводу домработницы Лидии Сергеевны.
— Значит, ничем следствию помочь не можете? — задумчиво повторил Андрей только что услышанную от Поваляева фразу.
— К сожалению… — развёл тот руками.
— Хорошо, а сколько времени вы были знакомы с убитой?
— Около полугода. Она пришла к Ивану Давыдовичу осенью, а до этого времени я с ней не был знаком.
— А откуда она пришла? Кто дал ей рекомендации? Ведь просто так в такой дом попасть сложно.
— Я точно не знаю, по-моему, через знакомых. Но через кого, я не знаю.
Вообще-то мы давали объявление в газету, было много звонков, может быть, и через этот источник, — охотно отвечал Поваляев.
— А кто обычно занимался подбором персонала?
— Вы имеете в виду на фирме?
— Ну и на фирме тоже.
— Обычно сам Иван Давидович. Его слово было решающим. Я думаю, что и с Лидией Сергеевной было так же.
— Скажите, Виктор, вы часто общались с домработницей?
— Да нет! У неё всегда были свои дела, у меня, как вы понимаете, свои.
Потом, разница в возрасте…
— И все-таки. Я хочу услышать ваше мнение об этой женщине. Попробуйте охарактеризовать её. Может быть, в двух словах.
— А я, наверное, только в двух словах и смогу. Она была отличная хозяйка. Готовила очень вкусно. Потом, аккуратная.
— Это что касается, так сказать, профессиональной сферы, а о личности её что вы скажете?
— О личности? — Поваляев закусил губу и задумался. — Не знаю. Я ведь её плохо знал. Разговаривали мы обычно только на кухне, за столом. Она спросит:
«Вкусно?» — я отвечу. И все.
— И все, — опять повторил за допрашиваемым Краснов.
— Знаете… — вдруг произнёс Поваляев. — Мне кажется, она скуповата была.
— А из чего вы это заключили?
— Иван Давыдович человек щедрый и платил очень хорошо. А она… Как это сказать? Одевалась всегда в какое-то тряпьё. Аккуратно одевалась, но всегда во что-то старенькое. Как будто прибеднялась. И потом, нет-нет да скажет, так, в разговоре, мол, денег нет, копейки считаю. Мне это было странно слышать, зная Ивана Давыдовича.
— Спасибо, Виктор. — Краснов встал.
* * *Николаев с Красновым встретились в сквере. Погода была, прямо скажем, не располагающая к беседе на свежем воздухе, и молодые мужчины, кивнув друг другу, быстро направились в ближайшую забегаловку. Недалеко от сквера располагалась уютная пельменная, это было как раз то, что нужно голодным оперативникам.
— Давай, Лешка, докладывай, что там с обыском? — давясь горячими пельменями, спросил Краснов.
Николаев загадочно улыбнулся:
— Бабулька-то наша была не промах.
— Чего нашли? Не трави душу. Николаев окунул пельмень в горчицу и через секунду жадно заглотнул его.
— Лешка, чего нашли? — повторил вопрос Краснов.
— Крупную сумму денег, Андрюха. Оказывается, покойная была подпольной миллионершей.
— Сколько?
— Пять тысяч баксов.
— Ого!
— Вот так. А ещё старики жалуются, что на хлеб не хватает. Может, их всех потрясти — и такие залежи обнаружатся…
— Я думаю, Леха, Лидия Сергеевна — счастливое исключение.
— Или несчастливое, — добавил Николаев, доедая последний пельмень и запивая его компотом — Какие соображения.?
— Версия есть.
— Купили бабульку?
— На лету подмётки рвёшь! — улыбнулся Николаев.
— А ей показалось мало, — продолжал размышлять Андрей, — и она потребовала ещё денег. Так?
— Ну почему ты так плохо о ней думаешь! Может, старушка раскаялась в содеянном…
— Может.
— Вот есть другой вопрос, Андрюха. Кто её купил?
— Тот, кто похитил Снегирёва-младшего.
— И мы опять возвращаемся к нашим баранам, — развёл руками Николаев, — кому это было нужно?
— Ответ один — конкурентам.
— Будем работать в этом направлении?
— Времени мало каждого прощупывать. Осталось-то всего ничего. У Снегирёва в восемь часов эфир. А сейчас, — Краснов посмотрел на часы, — половина двенадцатого.
В кармане у Краснова затренькало. Андрей извлёк мобильный телефон и нажал на кнопку:
— Да. Что?.. Когда?.. Где?.. Едем! Николаев вопросительно посмотрел на Краснова. Тот выключил телефон и схватил Алексея за руку:
— Только что в квартиру Снегирёва звонил его сын…
* * *А Шуре ровно за два часа до этого позвонила се практикантка Дора.
— Алло, извини, пожалуйста, если я тебя разбудила. У тебя голос сонный.
— Что-то на работе?
Потапова была журналисткой добросовестной и не любила, когда другие выпадают из процесса без веских оснований. Оставшимся приходится делить между собой нагрузку коллеги. Некрасиво.
— Да нет, я не по этому поводу.
— Тогда что?
Дора вздохнула в трубке:
— Шура, я знаю, что ты вчера весь день пыталась найти след похитителей Саши Снегирёва. Кажется, я могу тебе помочь.
«Ну вот, ещё один помощник, — вяло разозлилась Шура. — Вчера уже один помог. И подошёл-то точно с такой же фразой. Почему они сами-то себе не помогают? Зачем им я?»
— Дора, извини, но ты вряд ли…
— Тебя уже не интересует это дело?
— Интересует. Но я плохо понимаю, при чем здесь ты. Извини за грубость, но у тебя сейчас голова должна быть занята совершенно другим, своим основным делом — освоением профессии. Или ты думаешь, что в тележурналистике ты уже все постигла?
Дора никак не отреагировала на раздражённый тон и напор Потаповой. Она снова вздохнула, выдержала паузу и сказала:
— Я говорю, что знаю один способ. Вернее, одного человека. В общем, если тебе это по-прежнему интересно…
— Хорошо. Что за человек и способ?
— Не по телефону, Шура. Я не знаю, как ты к этому отнесёшься…
Дора — девушка серьёзная и основательная, но сейчас она явно темнила.
— Шура, можно я к тебе сейчас приеду? Ненадолго, на несколько минут. Не беспокойся, я живу на этой же стороне, минут через сорок буду. Ладно?
Ну что ты будешь делать?
— Ладно, — проворчала Шура и, положив трубку, снова пошла на кухню ставить чайник. Странная эта Дора — вроде бы скромная и серьёзная, а тут говорит — я к тебе сейчас приеду. Мы же не подружки, и не накоротке, а может, у меня кто-то есть, а с ней только служебные отношения наставницы и практикантки.
