Евгений Сартинов - Черный риэлтер
Косарев вышел на улицу в хорошем настроении. Заработок за эти три дня чуть-чуть не дотягивал до его подполковничьей пенсии.
— Это я хорошо так сегодня приподнялся, — пробормотал он, и, пересчитав деньги, решительным шагом отправился в сторону родного горотдела. Там он ненадолго зашел к Попову, а потом прямиков в паспортно-визовый отдел.
— Приветствую вас, девушки, — учтиво сказал он, открывая дверь в самую святую-святых паспортного стола — его учетный отдел.
— О, какие люди! — восхитилась самая возрастная из трех находившихся там женщин. — Георгий Георгиевич! Сто лет вас не видела. Примерно с мая месяца. Где вы пропадали все эти месяцы?
— Юленька, я всегда был рядом, просто мой железногорский участок жизни закончился, — сказал Косарев нежно целуя ее в щечку.
— Что так? Вы, говорят, так хорошо устроились в игровом бизнесе?
Косарев развел руки.
— Увы, там уже не нужны честные люди. Вся это игровая мафия у меня вот уже где сидит, — и он резанул себя большим пальцем по горлу. — Я и они — несовместимы. Это же бандиты, обычные бандиты просто в цивильных костюмах.
Они попили чайку, обсудили все последние отставки общих знакомых, все перемещения по службе ныне работающих милиционеров. После этого Юлия Мироновна спросила: — Георгий, но вы ведь не только к нам на чаепитие пришли? Что-то надо?
— Да. Я тут решил попробовать себя в частном сыске. Надо установить родственников некоторых людей. С Поповым я переговорил, он дает добро. Можете ему позвонить.
— Ну, что вы, я вам верю. Вы сами этим займетесь?
— Да-да, вы работайте, я сам тут разберусь.
— Ну, не мне вас учить, Георгий. Прошу.
Косарев отошел к большому, два на два ящику, где и размещалась картотека ныне проживающих в Кривове людей. Из однородной массы стандартной бумаги торчали закладки с буквами алфавита. Кроме того, там была масса самодельных закладок самого разного цвета. Немного покопавшись среди этого бумажного моря, подполковник убедился, что Юлия Мироновна поддерживает картотеку в надлежащем состоянии. Каждая учетная карточка располагалась в нужном месте, под нужной буквой, и в соответствии с порядком алфавита. Косарев работал сосредоточено, выписывая в блокнот фамилии и имена нужных ему людей, их адреса, анкетные данные. Он прорабатывал родственные фамилии, особенно если они совпадали по адресам проживания. Работа шла уже к концу, когда самая молодая из работниц, ее звали Лена, подошла к картотеке, а потом, случайно взглянув в список Косарева, удивленно заметила: — Странно, но у вас точно такой же список.
— Что значит точно такой же? — удивился уже Косарев.
— Ну, позавчера приходил этот, тоже ветеран.
— Мазуров? — подсказала Юлия Мироновна.
— Ну да. У него были эти же фамилии. Вот: Сомов, Никитин, Сазонов. Это точно, у меня хорошая зрительная память, тем более тоже расположение фамилий.
Косарев скривился. Они с Мазуровым оба были ветеранами угро, оба считались мастерами своего дела, оба закончили службу в звании подполковника. Но Мазуров брал свое фанатичным усердием в своем деле, он мог пахать "на земле" с семи утра до девяти вечера. Косарев был человек другого склада, он брал свое знанием психологии человека, талантом, и даже артистизмом в своем деле. И когда их сравнивали друг с другом, то оба невольно морщились.
— Мазуров, говорите? И что он тут делал? — спросил Георгий.
Пояснять взялась сама начальница.
— Он вчера заходил, тоже каких-то родственников устанавливал. Иван Михалыч тоже частным ссыском занялся, уже с полгода.
— Да слыхал. Только, говорят, у него ничего не получается.
Между тем Лена изучала список Косарева.
— А вот эти фамилии я видела у Татьяны, паспортистки из четвертого ЖКО.
Она отчеркнула последние три пункта.
— А этой то это зачем? — удивилась Юлия Мироновна.
— Да бог её знает. Но она в последнее время постоянно в картотеке роется.
— В следующий раз будет это делать, позови меня, — велела начальница. Она явно разозлилась. Как истинный профессионал она не терпела, когда кто-то совал свои лапы в ее кормушку. И если это были сыщики, то это одно, но вот со стороны паспортистки это было уже чрезмерной борзостью.
— Хорошо.
"Так, надо срочно встретиться с Михалычем", — решил Косарев.
ГЛАВА 22
Попов встретился с цыганкой в загородном парке рядом с озером Ильмень. В этот раз Софья разговаривала с подполковником в машине милиционера, оставив Могильщика в машине. Вернулась она минут через сорок, вся взбешенная.
— Козел! — сразу высказала она свое отношение к Попову, неприязненно рассматривая, как тот разворачивает свою «десятку». Потом Софья нервно закурила.
— Что, пятками назад попер? — спросил Жора.
— Ну да. Хрен моржовый!
— Что он там базлает?
— Говорит, что все дела прокуратура забрала, что теперь он там ничего не может сделать.
— Ху…во, — просто прокомментировал Могильщик. — Пора обрываться отсюда, Соня. Заметут, и глазом моргнуть не успеешь.
Но Сонька была настроена агрессивно.
— С чем обрываться?! Я столько бабок вбухала в эту скупку земли в Синевке. Сука Попов, не мог предупредить заранее, хоть за месяц до этого. Я бы тогда не вкладывалась так, прижала это бабло. Еще четыре квартиры на подходе, мне нужно их скинуть, бабки свои отжать. Мне хотя бы дней пять, неделю!
Могильщик покачал своей монументальной головой, выкинул в окно бычок.
— Смотри, как бы не влететь из-за жадности. Бросай ты нахрен все! Мотать нам надо отсюда.
Но она упрямо мотнула головой.
— Нет. Надо просто еще подчистить свидетелей. Куда та бабка девалась, с Лермонтова, непонятно. Что дед то сказал про нее?
— Да, ничего он не сказал. Сразу материться начал и в драку полез. Пришлось ему по башке дать. А ее там не было. Может, сдохла?
— Да нет, я наводила справки и в Загсе, и в морге. Не хоронили такую. И в больницу она не поступала. Да, и кто ее возьмет сейчас. Кому, нахрен, нужны эти бомжи?
— А с этим что делать, с живым покойником? — спросил Жора. — Может ему тоже налить рюмочку того пойла?
— Ага, а вдруг он потом то же не крякнет? Там его скидывать не куда. Закопать тоже не закопаешь, зима. Да, и Копчик сказал, что менты уже подсуетились, собрали свидетельства, чтобы признать его живым, так что квартира та нам улыбнулась. Хотя, — Сонька прищурилась, — так то там все на мази. Документы готовы, там, буквально, одна подпись нужна. Завтра можно съездить, подписать ее на меня. Петя уже готов. Может её и подсунуть Попову? Пусть кувыркается потом, как хочет.
— Лучше Копчику.
— Это тоже идея. Ладно, поехали.
Уже в дороге, закурив очередную сигарету, сказала: — Напьюсь сегодня как свинья. Надо расслабиться.
ГЛАВА 23
На утренней планерке в третьем отделении милиции всех озадачил Рыжов.
— Я раскрыл дело об убийстве Вени Челнокова.
Колодников удивился.
— Это когда ты успел?
— Да, пока вы тут спите, да в игры играете, — он кивнул в сторону компьютера, — я же хожу, и все вижу.
— И кто же его грохнул? — спросил Демин.
— Подруга жизни, некая Наташа. Помнишь, Андрей, соседка рассказывала про бабенку одну молодую, что вокруг Веньки вилась? Вот она его на себе женила, прописалась в квартире, а потом придушила, не сама конечно.
— А кто?
— Я у подъезда, где жил Венька, видел мотоцикл с коляской, а в нем двух варлаганов. Я по номеру пробил в ГАИ: отец и сын Колесовы, два Ивана. Ну-ка, Андрей, скажи мне, кто это?
Андрей Мысин, именно к нему обратился Рыжов, сразу оживился.
— Ну, ты круто подловил меня, Михалыч! Как ребенка! Кто ж у нас в Синевке не знает Рыбаков? Их так и называют — Рыбак Большой и Рыбак Малый.
— Постой, Рыбаки, это что-то знакомое, — Колодников нахмурился.
— Ну, как же! — взорвался Демин. — Лет десять назад их брали за убийство соседа.
— А до этого они собственную мать зарубили, — подтвердил Мысин. — Они всю жизнь вместе сидят. Большой Рыбак по пьянке мать топором стукнул до смерти, и Малый туда же пару раз добавил, чтобы не отставать в зоне. Они всегда вместе сидят.
— А почему они Рыбаки? — спросил не сведущий в этих делах Шаврин.
— А потому, что оба заядлые рыбаки, — пояснил Демин. — Дня нет, чтобы они на речке не пропадали. На это и живут. Рыбу эту чуть не тоннами ловят.
— Браконьеры?
— Ещё какие.
— А почему ты думаешь, что это Рыбаки убили Веню? — не понял Колодников. Рыжов снова пустился в объяснения.
— Помнишь, Игорек Масленников нашел там, около лесопосадки, следы от мотоцикла с коляской? Вот, а они ездят как раз на Иже. И мешок тот, в котором Веня лежал, рыбой пропах. Я думаю, дело было так. Наташа эта, проститутка!…
Как всегда, Рыжов сказал это слово с особенным нажимом. Не любил он почему-то эту породу женщин. Среди его слушателей сразу пробежал смешок.
