Михаил Серегин - Крестом и стволом
– Иди сюда, поп.
Отец Василий подошел. У машины стояли трое незнакомых мужиков, но ни Батона, ни Рваного среди них не было.
– Сядешь спереди, – распорядился один, и отец Василий, не глядя на Коробейника, отправился на переднее пассажирское место. – А ты с нами, сзади, – показал рукой на дверцу мужик и забрался в машину первым.
Водитель добавил оборотов, машина тронулась и, качаясь на бесчисленных кочках, пошла через лес. Отец Василий попытался сообразить, куда они едут, но никаких строений в том направлении он не помнил. Плохо! Если базар начнется в лесу, он почти со стопроцентной вероятностью там же и закончится – братской могилой на троих… или сколько там получится. Хотя Бухгалтер им нужен не за этим. Значит, на двоих.
Однако вскоре машина пошла ровнее, и через пару километров они подъехали к тускло освещенному одноэтажному зданию административной архитектуры, одиноко стоящему среди полей. Это могло быть что угодно: от метеостанции до опытной сельскохозяйственной лаборатории.
Отец Василий дисциплинированно дождался, когда его пригласят выйти, и с опущенной головой побрел вслед за вожаком и Санькой. Сейчас он должен оставлять впечатление человека, парализованного ужасом и плохими предчувствиями. Впрочем, притворяться ему почти не приходилось.
Их провели по небольшому коридору и подтолкнули в одну из открытых настежь дверей. Отец Василий огляделся. Ольги здесь, понятное дело, не было. А кроме тех троих, что привезли их сюда, в комнате сидели еще трое: Рваный, Батон и приземистый крепкий мужик с тусклым взглядом.
– Ну вот мы и встретились, попик! – удовлетворенно заржал Рваный. Он и здесь не мог усидеть на месте и беспрерывно ерзал на оседланном задом наперед стуле.
– Это ты, что ли, Бухгалтер? – с нескрываемым интересом уставился на Коробейника Батон.
– Я.
– Чем докажешь?
– Тебе, Батон, я доказывать ничего не буду. Был бы здесь не ты, а Лось, тогда поговорили бы. А с тобой о чем мне базарить?
Батон опешил.
– Ты что, Лося знаешь?
– Лично не видел, а дела совместные вел, – пожал плечами Коробейник. Он сделал это с таким чувством собственного достоинства, что священник внутренне ахнул. Да и на Батона сила, исходящая от Коробейника, явно произвела впечатление.
– Ладно, как хочешь, – улыбнулся Батон. – Давай, садись. Поговорим.
– Женщину ему отдайте, – кивнул на священника Коробейник.
– А что тебе до нее? – удивился Батон. – Пусть сам за себя отвечает.
– Пусть, – пожал плечами Санька. – Только, прежде чем базар начинать, я хочу посмотреть, как ты сам за себя отвечаешь.
– Не понял, – привстал со стула Батон.
– Я объясню, – усмехнулся Коробейник. – Обещал бабу отдать – отдай. А я посмотрю.
Батона перекосило. До этого самого момента предельно вежливый и даже интеллигентный, он в один миг стал другим.
– Не много ли на себя берешь?
– Нормально, – не шелохнулся Санька. – Парфен претензий не имел.
– Парфен – покойник! – заорал Батон. – Теперь я тебе буду говорить, что делать!
– Не с того ты конца начал, Батон, – улыбнулся Коробейник. – Сам посмотри: ты сидишь, а я стою. Бабу обещанную представить не можешь, отношения со мной портишь. Это тебе Лось поручал или другое что?
– Не твоего ума дело, что мне Лось поручал! – зло ответил Батон, но пыл умерил. – Рваный! Принеси стулья!
Рваный недовольно поднялся и побрел в коридор. Он прошел совсем близко от отца Василия, так, чтобы наверняка задеть его плечом, и священник, подыгрывая, предупредительно отступил в сторону.
Батон встал со стула и отошел к окну. Он был в бешенстве, но показывать этого больше не хотел, понимал, что это неумно.
Вернулся и с грохотом поставил стулья на середину комнаты Рваный. Отец Василий с тоской подумал, что Ольги здесь может и не быть.
– Садись, Бухгалтер, – снова повернулся к ним Батон. – Чего ты хочешь? Бабу? Будет тебе баба. Рваный, приведи.
Рваный скривился, но вышел. Отец Василий напрягся.
– Стулья? Вот они, садись. Что еще? А?
– Сейчас объясню, – Санька взял стул и отошел с ним в сторону, так, чтобы видеть всех.
В коридоре послышалась возня, и отец Василий обернулся. В двери показалась Ольга. Она не была связана, но бледное лицо и тревожные глаза говорили сами за себя. Священник протянул руки, но Рваный потащил ее в сторону, искоса поглядывая на Батона, – попа он за человека вообще не держал.
– Отдай попу, – мрачно распорядился Батон, и Рваный неохотно подтолкнул Ольгу к мужу.
– А теперь пусть они уходят, – потребовал Санька.
Отец Василий тревожно глянул на друга.
– Не-ет! – хищно покачал головой Батон. – Сначала ты со мной…
– Я сказал, пусть уходят! – повысил голос Коробейник.
Отец Василий собрался в один пружинящий комок. Ситуация была абсолютно прозрачной – Коробейник знал, что Батон не выпустит никого, и намеренно обострял ситуацию. Им это было не слишком выгодно, потому что сзади стояли трое бойцов, да и спереди не пацаны сидели.
Батон кивнул, и позади священника почти одновременно щелкнули два затвора. «Пора! – подумал отец Василий. – Что он там телится?!» Но пока сигнала от Саньки не поступало.
– Я ему бабу вернул, – улыбнулся Батон. – А больше я ничего не обещал. Или обещал? – повернулся он к священнику.
Священник напряженно ждал сигнала. Но Санька молчал.
– Ну и ладушки, – ласково проронил Батон. – Рваный, отведи нашу парочку в комнату для гостей, а я тут пока с Бухгалтером побалакаю.
Отец Василий похолодел. Расклад неуклонно ухудшался. Он был повязан едва стоящей на ногах Ольгой, а остаться серьезно раненному Коробейнику одному было равнозначно самоубийству.
– Ладно, я согласен! – громко объявил он, просто чтобы отвлечь внимание на себя, и понял, что одновременно с ним что-то похожее произнес Коробейник.
Батон ошарашенно застыл. Как застыли в недоумении на какие-то доли секунды и те трое, позади, и Рваный, и тот, что притулился в углу. Отец Василий отпустил Ольгу и, резко повернувшись, ударил стоящего позади него бойца кулаком в горло. Боец всхрапнул, но священник не ждал, пока он повалится на пол, и метнулся ко второму. Третьего уже впечатал в стену Санька.
Все происходило стремительно, как на ускоренной киноленте. Едва путь к выходу освободился, священник подхватил Ольгу, и они все втроем вывалились за дверь и помчались к выходу.
– Вперед! – подпихнул их в спины Коробейник. Когда загремели выстрелы, они уже завернули за угол и что есть силы бежали к машине.
Снова начали хлопать выстрелы, но это стрелял Коробейник. Через каждые два-три шага он останавливался, приседал и снова стрелял, не давая бойцам даже нос высунуть из-за угла здания.
– Заводи машину, Шатун! – орал он. – Я их придержу!
Отец Василий запихнул Ольгу на заднее сиденье и кинулся к зажиганию. Коробейник снова выпустил почти целую обойму, поменял пистолет и снова расстрелял почти все, но машина не заводилась – отец Василий никак не мог найти нужные провода. И в тот самый момент, когда она все-таки завелась, он почувствовал, как резко осел передок. «Шины!» – охнул он, но более терять время было нельзя, и отец Василий, едва дождавшись, когда Санька ввалится в салон, тронул с места.
Они отъехали метров на пятьсот, когда заметили, что далеко сзади замаячила пара фар, а импортная тачка уже цепляется дном за пересекающие лесную грунтовку корни. Священник переглянулся с Санькой и остановился. Они выскочили из машины и, поддерживая Ольгу с двух сторон, скрылись за колючими придорожными кустами.
– Подожди, – попросил Коробейник, и отец Василий, думая, что это сказывается Санькина рана, остановился.
– Садись на закорки, – тут же предложил он.
– Нет, подожди, – зашептал Санька. – Их встретить надо. Иначе хана.
– Что значит встретить? – не сразу понял священник, а когда сообразил, Коробейник уже исчез в кустах, выбирая огневую позицию.
– Кто это? – спросила Ольга.
– Друг, – коротко ответил священник. – Ты цела?
– Да. Куда он пошел?
Отец Василий внутренне заметался. Коробейник прямо сказал, что пойдет их «встречать», и это означало, что он расстреляет всех, кто сейчас сидит в салоне… одного за другим. В том, что Коробейник сделает это быстро и не задумываясь, отец Василий не сомневался.
– Что он собирается делать? – снова спросила Ольга, и отец Василий окончательно смутился.
– Он их остановит, – наконец-то нашелся он.
– Как? – удивилась Ольга. В этот момент раздались одиночные выстрелы, и она вцепилась в мужа обеими руками.
Отец Василий напряженно считал: один, второй, третий… целая серия. А потом наступила настолько глубокая тишина, что стало слышно, как лениво шевелится листва на верхушках высоченных осин. Они замерли.
Прошло около двух минут, но Коробейник не появлялся. Ни звука шагов, ни голосов, ни-че-го.
– Подожди меня здесь, – попросил священник жену.
