Владимир Угрюмов - Дикий
Я сглатываю слюну, волнуюсь. «Море, море», — подсказывает внутренний голос.
— Ты, Анвер, уверен, что тебя не отслеживают?
— Меры в общем-то приняты. — Анвер ищет глазами, куда стряхнуть пепел, не находит, тушит сигарету в кофейной чашке. — Пока все в порядке.
— Кто в Киеве? Ты знаешь? Кто и где?
Анвер расстегивает «молнию» кожаной куртки и достает из внутреннего кармана несколько фотографий. Я беру фотки и разглядываю. На каждой одно и то же лицо, только в разных компаниях. Солидняк. Дядя лет пятидесяти. Рожа мясистая, кабанья, мелкие глазки смотрят исподлобья. На одной фотографии этот боров стоит под руку с ногастой молодой телкой возле белого «мерседеса» и лыбится в объектив, на другой — он уверенно вышагивает из подъезда дома. Возле парадной стоит новенький «вольво» с охранником на изготовку.
— В этом доме он и живет. Адрес на обороте, — поясняет Анвер.
— Так это уже задание? — поднимаю на Анвера глаза, и он кивает утвердительно:
— Да, брат, это первое задание. Но ты можешь отказаться. Я кого-нибудь другого найду.
— Перестань. Мы же договорились. — Я забираю фотки и кладу их в боковой карман пиджака. Изучу, запомню, после выкину. Сожгу.
Скоро Анвер начинает прощаться. Мы обнимаемся, и я говорю:
— Успешно прокатиться. Скоро жди от меня результата.
— Не прощаемся. Плохая примета, — бросает Анвер и уходит из офиса.
Когда Андрей и Леха не насилуют компьютер играми, на нем работает Вика, собирает не ведомую никому базу данных. Вика — родственница Андрея. Она высокая, светловолосая, губки бантиком. Мы с ней встречались всего несколько раз, но она всегда со мной приветлива, всегда предлагает чашку кофе, заговаривает… Это внутри я дикий, а внешность… На внешность не жалуюсь.
Сперва я поговорил с Андреем, и он мне за Вику поручился. Ближе к обеду я зашел в кабинет и подсел к компьютеру, за которым девушка работала.
— Как насчет того, чтобы со мной в Киев прокатиться? — спросил ее, а она даже не задумалась:
— Когда выезжаем, босс? — ответила и лишь чуть-чуть зарделась.
Разглядываю ее и прикидываю — опять, что ли, лирика начинается?
— Ты подожди, — продолжаю разговор. — Вещи, которые мне, возможно, придется совершить… Это довольно опасно…
— Я согласна, босс! — Она даже обрывает меня, словно непонятливого ребенка.
— Согласна так согласна.
Вечером мы садимся в поезд. Неприметная пара с парой сумок. Вика везет мое оружие. Я ей изготовил днем специальный пояс, который она и надела под платье. Женщин в Хохляндии на улицах еще не трясут, а вот меня могут запросто. Одним словом, мы играем влюбленных. Вика старается. Купе у нас на двоих, и она сразу спрашивает:
— Можно платье снять? С поясом неудобно.
— Подожди, — приказываю. — Ночью снимешь.
Поезд тронулся. Я принес простыни и чай. Сквозь неприкрытую дверь виден коридор. В нем появились скоро какие-то самостийно-военизированные. Заглянули к нам. Вика им улыбнулась «бантиком». Когда самостийщики удалились, я ей разрешил:
— Теперь снимай.
Она сняла. Легла. Глянула на меня осуждающе и отвернулась к стене.
В Киеве разгуляево. На домах висят желто-голубые флаги, портреты Кравчука в витринах магазинов и еще одного, незнакомого мне, усатого. На бульваре Шевченко ловим тачку. Я прошу отвезти нас на улицу Артема. Это близко. Прошу ехать помедленнее. Водила притормаживает. Стараясь не пялиться, ищу нужный дом. Нахожу. Когда проезжаем чуть дальше, извиняюсь, не туда, мол, приехали.
— А куда хотели-то? — интересуется парень, остановившись у тротуара.
— Всего один раз был здесь проездом. Где-то тут имелся интересный магазин… Да Бог с ним!
Вика сидит сзади, помалкивает. Правильно делает.
— Тогда покатай нас, шеф, по городу. Вспомню молодость! — Я пересаживаюсь на заднее сиденье к Вике, и машина трогается.
Парень везет нас по Крещатику, после разворачивается и летит к Софийскому собору, возвращается обратно. Деньги делает, одним словом.
— Где нам лучше остановиться? — спрашиваю Вику. Андрей мне сказал вчера, что она поможет.
— У меня тут родственники. — Губы у Вики влажные. Когда она говорит, то видны ровные зубки без изъянов. — Можно заехать. Они меня всегда примут.
— Даже с мужчиной?
— Даже с мужчиной, — кокетливо отвечает девушка.
Замолкаем. «Море, море», — повторяю. Какое, к черту, море! Нет тут никакого моря. Даже Днепра еще не видел… Откуда у людей столько родственников берется? У меня мама есть. Больше никого. Где-то есть все-таки. Не знаю. Не интересовался, потому что не рассказывали…
Круга три сделали по центру. После пешком уже бродили по Крещатику. Погода в Киеве сухая, и листва на деревьях висит покуда. Вика говорит, что голодна, и я тоже вспоминаю — не завтракали, а время обеденное. Разыскиваем ресторан. Вика держит меня под руку. Ее тонкие пальцы с коготочками чувствую сквозь куртку.
В ресторане пусто. Пара барыг в углу жует киевские котлеты. Опасности нет. Значит, и мы с Викой киевских котлет пожуем. Вика заказывает шампанское. Уходит в туалет. Возвращается к столику, подкрасив губы. Губы бантиком.
После обеда она звонит родственникам из фойе ресторана. Нас, оказывается, ждут с нетерпением. Снова ловим мотор и летим на улицу Щербакова. Обычная улица. Что Россия, что Хохляндия. Везде дома одинаково-панельные.
Дверь открывает мужчина лет сорока в трениках. Из-за спины выглядывает жена — смешливая шатенка. Бродит по прихожей сын — созревающий прыщеватый подросток.
— Жених мой, — неожиданно представляет меня Вика.
— О-о!.. А-а! — восклицает киевская родня.
Я вру про пригород Москвы, откуда я родом, про проблемы коммерции в современном мире, вру всякую чушь. Нам предоставляют комнату с окнами в сквер. Розовые занавески и кровать, одна всего лишь кровать. Ложусь на нее, скинув ботинки, а Вика убегает к родне говорить.
— Свадьба скоро, — слышу из-за двери.
— Поздравляем! Парень видный!
Надо б Вике сказать, чтобы она пояс сняла. Вывалится из-под юбки ствол на пол. Вот будет повод для вопросов — не отбазаришься. Вика и без моих советов соображает хорошо. Забегает в комнату, переодетая в халатик. Платье вешает на спинку стула, а пояс протягивает мне. Забираю ствол и прячу. Выхожу в гостиную, хотя и не хочется играть жениха. Киллер я, а не жених, — так хочется сказать. Молчу. Только улыбаюсь, поддерживаю беседу.
Вечером едем в центр. Отпускаю тачку и беру Вику под руку. Ей нравится так идти. Идти по улице Артема. Освещена она отлично. Асфальт лоснится в свете фонарей. Вот и дом искомый. Запомнить его проще пареной репы. «Вольво» возле парадной двери. Фотография повторяется наяву. Поглядываю на часы, засекая время. Распахивается парадная дверь, и фотография повторяется в движении — выходит сперва плечистый охранник-шофер, за ним мордатый кент с фотки. Захлопываются дверцы, и «вольво» отваливает. Вот и все. Не все еще, но остальное — элементарно, Ватсон! Номер квартиры я и сам узнаю. Главное, что охраняет его только водитель, а это не охрана.
Мы идем дальше по улице Артема, сворачиваем на перекрестке. Еще сворачиваем куда-то. Затем я ловлю тачку, и летим к родне на Щербакова. Вика, молодец, не болтала под руку. Хорошая девушка. Как мне с ней сегодня спать? Давно я женщин не имел. Даже не знаю — почему? Но сюда я не трахаться приехал. А трахать. Контрольный выстрел в голову! Дикая быль располагает лишь к платонической любви.
Я сижу перед телевизором и листаю журнал «За рулем». Вика болтает с родней в гостиной, а мне удалось свинтить из-за стола, сославшись на то, что не выспался в поезде. На обратном пути мы купили всякой продовольственной всячины и радиоуправляемую модель «джипа» для Василия. Так зовут сына-подростка. Игрушка оказалась не по возрасту, но парень только хмыкнул, занялся ею…
Входит Вика, «невеста», закрывает дверь.
— Надо бы спать ложиться, — бормочу. — Только чур ночью не приставать.
— Как скажете, сударь, — делает реверанс.
Дразняще оголяются загорелые коленки. Фигура у нее… Есть фигура. От такой и бетон растает. У любой женщины койка в башке. Под платьем пистолет провезла, должна понимать, а все одно.
Вика сбрасывает халат. Я отворачиваюсь. Слышу, как за спиной шуршит одеяло. Открываю окно и курю в ночь. «Море, море» — нет моря ни фига. Женщина есть рядом. В море я недавно купался, а вот в женщинах — нет. Давно — нет…
Тушу ночник и сбрасываю джинсы. Помявшись, лезу в койку. Это у меня проблемы, а не у нее. Вика уже спит, отвернувшись к стенке… Вспоминаю зону. Там тоже жил без женщин. Жить без женщин — это проблема. Проблема разрешимая, но невыносимая. Да, зона, большая клетка, в которой замыкают, чтобы сделать домашним, ручным, но откуда выходишь по-настоящему диким…
