Максим Шахов - Инцидент в Ле Бурже
— Стоп! — воскликнул Андрей. — Там он уже не живет. Его вспугнула полиция. Не нужно впаривать нам залежалый товар. Тебя предупреждали, что следует быть предельно искренним, а ты опять пытаешься вывернуться. Это негодная политика, Жермен. Не успеешь оглянуться, как окажешься на городской свалке — мертвее мертвого. Но сперва придется помучиться. Из этого подвала звуки наружу не просачиваются, не надейся.
— Ладно, я все понял, — без особой охоты, но послушно произнес Жермен. — Шансы нужно использовать до конца, не так ли? Я просто пытался использовать свой шанс. Шимански заслужил свое прозвище не просто так. Разбалтывая его секреты, я по-настоящему рискую. Но тут важно правильно взвесить риск… В общем, сейчас, когда его ищет полиция, он, скорее всего, прячется у одной своей дальней родственницы Валери. В тринадцатом округе на улице Волан у нее маленький овощной магазинчик, это совсем рядом с тамошним Чайна-тауном. Между прочим, Гробовщик имеет друзей и среди косоглазых. Хочу сказать, что при случае он вполне может получить убежище у китайцев, и там его найти будет совсем непросто. Говорю об этом откровенно, потому что при сложившихся обстоятельствах я бы предпочел, чтобы вы прикончили Шимански. Живой он будет для меня немым укором на всю оставшуюся жизнь.
— Тем более что она может оказаться несколько короче, не так ли? — хмыкнул Андрей. — Ну что же, это приятно, когда люди не теряют чувства юмора в критической ситуации. Но еще приятнее, когда они говорят правду.
— Я дал вам точную информацию, — сказал Жермен.
— Надеюсь, что так и есть, потому что в противном случае придется вернуться к методам колониальной войны. Одним словом, мы проверим вашу информацию. А вы вместе с придурком Альфонсом пока посидите здесь. И ты тоже побудешь здесь, — неожиданно повернулся Андрей к Данилову.
— Это почему? — возмутился тот. — Ты не забыл, с кого все началось?
— Я помню, — отозвался Андрей. — Главное, чтобы все это на тебе не закончилось. Пока ты здесь, мне будет спокойнее. Это место надежное. А мы скоро вернемся.
По правде говоря, Данилову совсем не улыбалось тащиться в китайский квартал и вести там поиски бандита среди кочанов капусты и пучков сельдерея. Но ему также не хотелось оставаться наедине с двумя отморозками, которые уже покушались на его жизнь. Просто было стыдно признаться в этом Андрею. Но, похоже, тот сам обо всем догадался и, скупо улыбнувшись, проговорил:
— Все будет нормально. Они хорошо привязаны. А мы недолго, одна нога там, другая здесь.
Когда они ушли и все стихло, Жермен поднял голову и, глядя в глаза Данилову, отчетливо произнес:
— Ну, теперь-то ты точно труп, русский! Молись, пока есть время!
Глава 12
К середине дня Ликостратов страшно проголодался. Аппетит его, кроме естественных причин, подогревался еще несколькими немаловажными факторами, вызвавшими повышенный расход энергии. Во-первых, ему удалось сделать кучу великолепных снимков — показательные полеты, фигуры пилотажа, солнце на серебряных крыльях, синее небо, пестрая толпа, грандиозные шатры павильонов. Фотографии — пальчики оближешь! Затем он довольно плотно пообщался с Мариночкой и заслужил у нее прощение за принесенные хлопоты и неприятности. Одним словом, она согласилась с ним поужинать и даже поощрительно улыбнулась на прощание. В-третьих, Ликостратов нервничал по поводу нового исчезновения Данилова. Это было чертовски некрасиво с его стороны — снова исчезнуть, ничего толком не объяснив. С тех пор как он навел друзей Данилова на портье отеля, он больше не видел ни друзей, ни Данилова, ни даже портье. Во всяком случае, на звонки Данилов не отвечал. Этот факт заставлял Ликостратова нервничать. И была еще одна причина, которая подстегивала его аппетит. Снимая народ на летном поле и в павильонах, он сделал еще несколько любопытных снимков, не имеющих прямого отношения к воздухоплаванию.
Дело в том, что уже дня три Ликостратов целенаправленно фотографировал всех, кто имел отношение к российской делегации, а особенно ту часть, что обслуживала эксплуатацию «Экстра-Джет». Снимал всех подряд — летчиков, механиков, службу безопасности, девчонок в красивой форме. Отчасти чтобы запомнить лица, отчасти надеясь поймать в кадр что-то необычное. Что именно это должно быть, он и сам не представлял, но какое-то подспудное чувство заставляло его щелкать и щелкать затвором, и вот, кажется, его усердие было вознаграждено.
Правда, фотография была сделана в общественном туалете и большой художественной ценности не имела, но зато вызывала неподдельное любопытство, и Ликостратов собирался над ней хорошенько поразмыслить.
Нет, это был вполне приличный снимок. И общественный туалет выглядел совсем не так, как где-нибудь на провинциальном вокзале под Рязанью, а вполне по-европейски — высокие потолки, дезодоранты, зеркала. И люди приличные, не какие-нибудь мигранты-челночники. Так и на снимке вышло — два приличных человека беседуют между собой на фоне зеркал и прочего современного дизайна. Один — коренастый, рано поседевший, коротко стриженный, с квадратной челюстью и с вечно насупленными бровями, одетый в синие брюки и белую рубашку с закатанными по локоть рукавами. Другой — в светлом легком костюме, при галстуке, по виду типичный деловой человек, похожий на адвоката. Разговор у них состоялся короткий, ничем вроде бы не примечательный, после которого оба сразу расстались, однако же Ликостратов счел все это настолько странным, что даже задумал проследить маршрут предполагаемого «адвоката», чтобы выяснить, что это за человек на самом деле. Пока с полной уверенностью можно было утверждать только одно — человек в костюме не был русским. И это первая странность, потому что его собеседник, коренастый мужик в белой рубашке, был как раз русским авиамехаником из группы, обслуживающей «Экстра-Джет». Фамилию его Ликостратов назвать не мог, хотя по мере своих скромных сил торопился вызубрить полный список людей, имеющих отношение к суперлайнеру, но лицо запомнил и по какому-то наитию пошел за ним, углядев в толпе. Механик незаметно и быстро дошел до павильона Канады и там в общественном туалете встретился с иностранцем, с которым имел короткий разговор. Вот это и была, по мнению Ликостратова, главная странность. Зачем было тащиться в чужой павильон — чтобы сходить там в туалет? Но механик даже этого не сделал. После короткой встречи он сразу же ушел, и это было естественно — у себя в группе он мог понадобиться в любой момент. Выходило, что отлучался он единственно ради встречи с непонятным типом, похожим на адвоката. Такое расплывчатое определение никак не могло устроить Ликостратова, который испытывал определенную ревность к Данилову, как бы посягнувшему на его репутацию сыщика. Он был страшно голоден, устал от жары, суеты, мечтал принять душ и, может быть, полчасика соснуть в прохладной комнате, но заставил себя забыть обо всем этом и, стиснув зубы, отправился следом за «адвокатом», решив во что бы то ни стало выяснить, что это за человек и куда направляется.
По правде говоря, Ликостратов в глубине души надеялся, что слежка не будет слишком обременительной и он получит ответ на все вопросы, не покидая выставки.
К его разочарованию, все пошло несколько иначе. «Адвокат», поговорив с механиком, удалился в кабинку, затем обстоятельно вымыл руки, тщательно осмотрел себя в зеркале и с большим достоинством направился к выходу. Если быть совсем точным, он сразу же покинул авиасалон и неподалеку от главных ворот уселся в такси. Ликостратов, не ожидавший такого поворота событий, запаниковал, заметался, но все-таки тоже успел поймать машину и, путаясь во французских падежах, приказал водителю следовать за первым такси, куда бы то ни поехало. Парижский таксист, привычный к любым капризам, возражать не стал и помчался в погоню. Такси, в котором ехал «адвокат», двигалось спокойно, не совершая никаких маневров, и преследовать его было одно удовольствие. Ликостратов искренне полагал, что вел наблюдение безупречно и ничем себя не выдал. В глубине души он даже слегка посмеивался над собой, вполне допуская, что гоняется за призраками и разговор двух мужчин в туалете ровным счетом ничего не значит. Тогда получалось, что он напрасно тратит сейчас свои командировочные, которые можно было с большей пользой просадить вечерком в ресторане. Но интуиция сыщика, которой Ликостратов доверял безоговорочно, заставляла его ехать дальше. Да ему и в самом деле уже было интересно, что за человек «адвокат». Он всегда жаждал получить ответ любой ценой, и его не смущало, что «адвокат» при этом может оказаться всего-навсего продавцом жареных каштанов.
Ехали довольно быстро, то и дело сворачивая в какие-то живописные переулки, так что скоро Ликостратов совершенно потерял ориентировку. К концу погони он уже не представлял, в каком районе Парижа они находятся, хотя все путешествие заняло, пожалуй, не так много времени, всего около получаса. Потом такси, в котором ехал «адвокат», остановилось, тот вышел и, не глядя по сторонам, вбежал в ближайший магазин. Ликостратов в азарте погони сунул водителю несколько мятых купюр и стремглав выкатился из автомобиля.
