Александр Тамоников - Признание моджахеда
Валентина осадила руководителя съемочной группы:
— Да не ной ты! Безвыходных положений не бывает.
— Не бывает? Это тебе хорошо говорить. Тебя папаша выкупит, а за нас с Дольским кто заплатит? Телеканал? Жди! Ненашев наверняка уже подыскивает на наши места новых людей.
— Заткнись, Антон. Без тебя тошно! Помолчи и успокойся, все будет хорошо. Нас вытащат отсюда! Обязательно вытащат!
— Кто?
— Кто бы то ни был. Тебе какая разница?
— Нет, Валя, не нужны мы никому.
Туркина услышала, как Сергинский заплакал, тихо, как ребенок, забившийся в угол.
Валентина отвернулась. Пусть поплачет. Иногда это помогает. Но зачем Исмаил-Хан вызвал Володю? Тот никак не может повлиять на ее общение с отцом. Значит, у душманов имеется другой повод. Какой?
…Оператора ввели в комнату-кабинет главаря банды моджахедов. Дольский сразу обратил внимание на свою камеру, лежавшую на столе, а рядом с ней коробки с кассетами.
Исмаил-Хан спросил:
— Как провели ночь, молодой человек?
— Нормально. Бывало и хуже.
— Первую ночь я дал вам провести спокойно. Интересно будет посмотреть, как вы выспитесь в предстоящую ночь, когда вам в подвал сбросят с десяток ядовитых змей.
— Вы не сделаете этого!
— Почему?
— Вам нужны заложники или трупы? Заложники, так что если вы и сбросите в подвал змей, то совершенно безвредных. На психику это, конечно, подействует, но не более того.
— Ты слишком умный, да?
— Да вроде глупым еще никто не называл.
— Хоп! — Исмаил-Хан подошел к столу, взял камеру. Скажи мне, оператор, сколько кадров ты сделал в Афганистане и где именно?
Дольский ответил:
— Несколько кадров в Кабуле, снимал горы.
Главарь банды положил камеру на место:
— Хорошо! Вашу группу из Ташкента сопровождал мой человек, и он видел, как ты снимал окрестности Кабула. Но почему-то пленки с этой съемкой среди кассет я не нашел. Получается, ты где-то спрятал ее?
Дольский вздохнул:
— Понятно, мне сразу не понравился тот афганец, что летел с нами. А насчет пленки, то вы и не могли ее найти. Съемка не удалась, и я стер запись. Мне, знаете ли, приходится экономить на кассетах. Никогда не знаешь, сколько реально придется снимать.
Исмаил-Хан нахмурился:
— И опять ты лжешь! Все кассеты проверил мой эксперт. Да, да, не удивляйся и не думай, если мы живем в горах, то оторваны от цивилизации. У меня здесь установлена такая аппаратура, что ей позавидовал бы любой телевизионный канал или оператор связи. Так вот, мой эксперт проверил все кассеты. И они оказались «чисты». В том плане, что на их пленках никогда ничего не записывалось, а следовательно, и не стиралось. Поэтому я повторяю вопрос: что, кроме окрестностей Кабула, ты снимал и куда дел пленку?
Главарь банды блефовал. У него не было ни эксперта, ни тем более аппаратуры, способной провести экспертизу.
Дольский каким-то особым чутьем почуял это, поэтому спокойно ответил:
— И я повторяю, снимал только в Кабуле, горы. Очень красивые, кстати, горы. Но подвела автоматика, не настроился фокус, изображение получилось смазанным. Такое в материал не вставишь. Поэтому я стер запись. А эксперт у тебя хреновый, если на хорошей аппаратуре не смог проверить пленку и выдал неверную информацию. Впрочем, если хочешь, я при тебе покажу, как проверяются кассеты, при условии, что аппаратура у тебя, действительно высокочувствительная и фирменная. И ты убедишься, что я не лгу! И потом, где, кроме Кабула, я мог еще снимать? Когда налетели твои коршуны, мне было не до съемок, живым бы остаться.
Исмаил-Хан недоверчиво посмотрел на оператора:
— Ну смотри, Дольский, если ты обманул меня, а я это узнаю в самое ближайшее время, то накажу так, что пожалеешь о своем рождении.
— Узнавай! Это твое право!
Главарь банды вызвал коменданта:
— В подвал его!
Дольского увели. Исмаил-Хан задумался. Русский оператор вел себя спокойно. И он не отрицал то, что снимал окрестности Кабула. Может, действительно съемка не удалась, и Дольский стер запись? Это не исключено. И он прав: когда тебя берут в плен, на твоих глазах убивают других людей, то тут не до съемок. Да и Ахмад заметил бы работу оператора, но он ничего подобного не видел. Что ж, остается поверить русскому. А дальше жизнь покажет, говорил он правду или лгал. Подумав, главарь банды успокоился. В принципе, Дольский ерунда, главное — это работа с Туркиной.
Рация малого радиуса действия издала сигнал вызова. Главарь банды ответил:
— Слушаю!
— Ассолом аллейкум, уважаемый Исмаил-Хан!
— О, Омар Дамири, ва аллейкум ассолом, давненько мы не виделись. С последней встречи полевых командиров в Герате.
— Да, но сейчас я рядом с твоей крепостью. Однако проехать не могу. Мой джип и машину с охраной остановил твой часовой на выносном посту, что на склоне малого перевала. Это, конечно, похвально, что ты уделяешь повышенное внимание безопасности своей крепости, но от кого ты ждешь неприятностей?
— Я не жду неприятностей. Сам могу доставить их кому угодно, просто воины должны быть постоянно заняты службой, иначе в случае необходимости их из супружеских постелей силком не вытащишь.
— Ты прав! Как решим вопрос с часовым?
— Передай ему, чтобы немедленно связался со мной!
— Хорошо!
Вскоре на связь вышел часовой восточного поста:
— Пост № 3 на связи, саиб!
— Немедленно пропустить людей, что подъехали к вам!
— Слушаюсь!
Исмаил-Хан вышел во двор встречать высокого гостя.
После традиционных приветствий главарь хандарской банды предложил Дамири подняться в гостевую комнату. Но тот отказался:
— Не хочу лазить по лестницам. Вот у чинары превосходное место, чтобы и отдохнуть, и чаю попить, и поговорить. А нам есть о чем поговорить.
— Хорошо! Пройдем к топчану. Ради разговора ты проехал почти сто километров?
— Нет! Мне надо в Кабул. По пути решил завернуть к тебе. Последнее время долгие переезды стали утомлять меня. А где лучше отдохнешь, как не у старого доброго друга?
— Ты прав. Прошу!
Главари бандформирований прошли к топчану. Прилегли на кошму, опершись о подушки.
Исмаил-Хан приказал находившемуся у дома начальнику охраны крепости:
— Абдула! Организуй нам чай! Хороший чай, чтобы усталость исчезла и тело наполнилось бодростью!
Маруз поклонился:
— Слушаюсь, саиб!
Дожидаясь чая, Дамири сказал:
— Ко мне недавно приезжал Назгар Мортаз. Хотел узнать, готов ли ты взять ту часть наркотика, о которой договорились ранее.
— Почему он не связался со мной напрямую?
— Не знаю! Да и интерес к делу он проявил вскользь при обсуждении другого вопроса.
Исмаил-Хан поправил подушку:
— Ситуация изменилась, Омар!
Дамири взглянул на Исмаил-Хана:
— Не хочешь ли ты сказать, что отказываешься от покупки героина?
— Нет, я хочу сказать, что теперь намерен купить всю имеющуюся у Назгара партию.
Дамири удивился:
— Всю партию?
— Да! И в ближайшее время я свяжусь с Мортазом, дабы обговорить условия новой сделки.
— Ты получил наследство?
— Что-то в этом роде!
— Абу, не говори загадками!
Исмаил-Хан усмехнулся:
— Ну ладно, тебе откроюсь, зная, что лишнего ты даже под пыткой не скажешь. Абдула из Баррияра еще помнишь?
— Помню!
— Так вот, этот выживший из ума глупец решил пригласить к себе съемочную группу одного из российских телеканалов, чтобы обнародовать подробности того боя, когда его отряд не смог сломить сопротивление горстки советских десантников. И только когда погиб последний из гяуров, поредевшее войско Абдула сумело выйти на их позиции. Тогда Абдул был потрясен сопротивлением русских и приказал похоронить неверных с воинскими почестями…
Дамири прервал Исмаил-Хана:
— Мне известны подробности того боя. Давай о съемочной группе.
— В общем, Абдул пригласил российских журналистов. А я их перехватил. Увел из-под самого носа Абдула.
— И теперь надеешься получить за них выкуп?
— Не надеюсь, а уверен, что получу!
— Много ли дадут за каких-то журналюг, если дадут вообще. Российские СМИ это не английские и не американские. Те, возможно, и раскошелились бы, если была бы запрошена разумная сумма. А русские? Не знаю, не знаю! Я бы на это крупных ставок не делал.
— Я и не делаю. Да, за обычных журналистов солидный выкуп получить сложно. Но это за обычных. А у меня не обычные! Точнее, одна из группы весьма необычная журналистка.
— В группе присутствует женщина?
— Да!
— И чем же она необычна?
— Тем, уважаемый Омар, что является дочерью русского миллионера, нефтяного магната.
— Как ее фамилия?
— Туркина Валентина Борисовна.
