Леонид Влодавец - Вист втемную
Однако, если гражданин, остановившись у машины, вместо «Сегодня» вытащил бы газету «Завтра», то Тарану следовало считать, что произошел облом, и любым способом, как можно быстрее сваливать из столицы и внимательно смотреть при этом, не идет ли за ним какая-либо «наружка».
Обладатель пакета с газетами появился точно в 9.30. Слева от Тарана из-за колонн с витражами вышел некий пожилой мужичок небольшого роста в серой нейлоновой куртке и, всего на пять секунд остановившись, бросил взгляд на Юркину сумку. Все было как надо: и «Марина де Бурбон», и «Сегодня», и «Завтра». Мужичок двинулся в сторону перехода на «Менделеевскую», и Таран неторопливо последовал за ним.
Пожилой шел, не оборачиваясь, поднялся на мостик, дошел до эскалатора, спустился вниз, протопал по переходу, вышел на лестницу и сошел вниз на «Менделеевскую», а затем двинулся налево, в сторону эскалатора. Таран, стараясь не терять мужичка из виду, держался за ним метрах в десяти.
Юрка догадывался, зачем все эти сложности. Вероятно, тем, кто назначал встречу, очень не хотелось, чтоб за Юркой кто-то «прихвостился». И Таран был как дважды два уверен, что, кроме идущего впереди дедули, с ним работают и еще какие-то люди, наблюдающие за тем, нет ли у него каких-либо внеплановых «сопровождающих».
Стали подниматься по эскалатору. Юрка, конечно, позволил себе бросить пару взглядов назад. Нет, определить, кто за ним тянется, он не сумел — все-таки опыта было мало. Правда, опять непрошено подумалось о Полине. Конечно, ее тут и близко не было, но какая-то баба в похожей куртке ехала. Но капюшон был откинут, и разглядеть, что это не Полина, оказалось нетрудно.
Мужик, а следом за ним и Таран поднялись в подземный переход и свернули направо. Потом каждый в свой черед вышел к лестнице и выбрался на маленькую площадь, застроенную симпатичными, импортного вида магазинчиками-стекляшками. Носитель «Марины де Бурбон» повернул налево, прошел мимо цветочного магазина, обогнул его, миновал какой-то одежный и вошел в узкий переулок, где просматривалась вывеска «Таверна «Морской волк».
Переулок этот закончился мрачноватой аркой-подворотней, через которую Юрка вышел на узкую улицу с трамвайными путями. Его «проводник» за аркой свернул направо, прошел еще метров двадцать, остановился у черной «тридцать первой» «Волги» и достал газету «Сегодня». Поглядев на нее некоторое время, мужичок бросил короткий взгляд на Тарана, а затем пихнул газету в пакет и пошел дальше.
Юрка неторопливо подошел к «Волге» постучал в стекло, и ему тут же открыли дверцу. В машине сидели трое: два здоровенных дядьки в кожаных куртках на передних сиденьях, а третий, в черном пальто, с бородой и в темных очках, — сзади. Едва дверца за Юркой закрылась, как «Волга» отъехала от тротуара и покатила куда-то вдоль трамвайных путей.
— Меня зовут Семен, — представился бородатый. — Как я понял, юноша, у вас возникли проблемы. Давайте для начала изложите все по порядку, с момента прибытия в Москву. Без купюр и умолчаний, иначе нам будет трудно принять верное решение.
Таран начал пересказывать. Конечно, ему о многом хотелось бы умолчать, но он все же предпочел ничего не утаивать, потому что понимал, что, ежели этот самый Семен уже осведомлен каким-то образом о тех художествах, которые натворил Таран за время пребывания в Москве, а сам Юрка о них не упомянет, — добра не жди. То, что в этом случае господин Семен может принять такое «верное решение», которое спровадит Тарана к праотцам, было очень даже вероятным исходом.
Юрка почти полчаса держал речь перед непроницаемо-мрачным Семеном, а тот слушал, не перебивая и ничего не уточняя по ходу изложения. Какое впечатление на него производят Тарановы россказни, понять было невозможно. Семен ни разу не улыбнулся, ни разу не кивнул головой, не поджал губы, не поднял бровь в удивлении. Никакой мимики! Даже бороду не почесал ни разу.
Вот и рассказывай такому! Конечно, вполне могло быть так, что Семен, дослушав до конца исповедь Тарана, скажет: «Ладно. Вот тебе билет на поезд — и вали в родную область. Передай Генриху, чтоб он таких лохов больше в Москву не отправлял!» Этот исход казался для Юрки прямо-таки счастьем. Однако гораздо вероятнее было, что Семен, опять-таки не меняя выражения лица, процедит: «Ты своими фокусами нас всех подставил. Это не прощается…» После чего Тарану найдут подходящую прорубь в Москве-реке или другом водоеме.
В общем, завершая свой рассказ, Юрка порядочно волновался. Когда он наконец подошел к финишу, поведав о том, как доехал до «Новослободской» и добрался до «Волги», ему очень не хотелось произносить слова: «Это все…» Потому что словечки эти могли приобрести для Тарана некий более широкий, фатальный смысл. Но он все же произнес их.
Семен выдержал минутную паузу, глядя куда-то мимо Тарана, на проплывающие за окнами машины московские улицы, а то и вовсе в мировое пространство. Опять же, было непонятно, то ли он размышляет над тем, что рассказал Юрка, то ли уже обдумывает, каким способом отправить Тарана на тот свет, чтоб все было чисто и безопасно для окружающих. Первая фраза, которую Семен вымолвил после паузы, на веселое настроение не настраивала:
— «Сон разума рождает чудовищ…» Даже не знаю, что сказать по поводу оценки ваших действий. Хороший пример того, как одна нелепость вызывает другую, та — третью и так далее. Вы хоть помните, товарищ Таран, зачем вас посылали в Москву?
— За компакт-дисками к Павлу Степановичу.
— Правильно. Никто не ставил вам задачу разносить посылки, спасать девочек от бандитов, угонять машины, приезжать на какие-то сомнительные дачи, устраивать там стрельбу и спасаться оттуда при помощи кошки Мурки…
— Муськи, — осторожно поправил Таран.
— Прошу прощения, — иронически извинился Семен. — Вам сколько лет?
— Восемнадцать с половиной…
— По-моему, вполне сознательный возраст. Согласно статье 20 части 1 УК-97, уголовной ответственности вы уже подлежите два с половиной года — с шестнадцати лет. Пора бы соображать, что делаете, вам так не кажется?
— Да я соображаю… — пробормотал Юрка виновато.
— Плохо, плохо соображаете! — тоном, который Юрка слышал в школе от преподавателя математики, произнес Семен. — Иногда излишнюю подозрительность проявляете, иногда наоборот — жуткую беспечность. Не доведет вас это до добра!
Вот эта последняя фраза на Тарана произвела благое впечатление. Юрке понравилось, что Семен сказал в будущем времени «не доведет». Ему самому лично казалось, что говорить надо в прошедшем «не довело до добра».
— Ну все, — резюмировал Семен, — нравоучения я заканчиваю. Тем более что основной срыв произошел не по вашей вине. Сейчас главная задача — благополучно отправить вас из столицы. Потому что вы за полсуток пребывания в столице сумели насолить нескольким группировкам, причем еще и свидетелей оставили, которые вас в лицо узнают. Конечно, не скрою, что для нас гораздо проще, если б вас не было вовсе. Понимаете? Но перед Генрихом я несу за вас ответственность, и мне не хотелось бы портить с ним отношения. Поэтому сейчас вы поедете со мной. Отдохнете, подкормитесь немного, а вечером мои ребята отвезут вас на вокзал. Часа в четыре утра приедете в родной город, на вокзале вас встретят свои. С момента вашей посадки в поезд мой патронаж заканчивается. В пути все будет зависеть только от вас, а после того, как встретитесь с Генрихом, — от него.
Таран все это дело воспринял без энтузиазма, но и без паники. Разговор с Генрихом, наверно, предстоял неприятный, но все это гораздо лучше, чем оставаться здесь. Тем не менее Юрка все же задал один вопрос, который не мог не задать:
— А что с девчонкой будет? С Лизкой, которую я в машине оставил?
— Не беспокойтесь. О ней позаботятся.
Что-то неуловимое в интонации Семена подсказало Юрке, что забота эта будет не шибко гуманного свойства. А заодно вызвало целую цепь тревожных умозаключений.
Да, несчастная Лизка никому не нужна живой. Ни тем, кто собирался оприходовать ее квартиру и потерял на этом братка, ни дружкам тех, кого она постреляла на даче. И скорее всего Семен, пристроив Тарана на отдых, распорядится, чтоб за ней приехали туда, во двор, где она будет еще пару часов дожидаться Тарана, и тихо убрали. Это мероприятие обрежет один хвостик, ведущий к Тарану. Но есть и другой — Полина. Если те, кому служили убитые Лизкой на даче, прибудут туда, допустим, уже сегодня или завтра, то быстро догадаются, чьи каблучки могли оставить отпечатки на снегу. Потому что Полина там была своей, раз спала с тамошним мужиком… Но до Полины могут добраться и те, от кого она убегала в районе «Войковской». И обе эти конторы могут узнать от нее об участии в этих делах Тарана. А она, между прочим, знает, из какого города Таран приехал в Москву. Тут уж совсем недалеко и до «мамонтов»… Ясно, что оставлять Полину в живых для Семена, если он действительно не хочет подставить Генриха, никак не приемлемо. То есть подслеповатая овца обречена.
