Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи
Ничего необычного этот первый день наступившей недели не обещал. Составить пару шифротелеграмм в Москву, написать докладную записку о перспективах промышленного шпионажа на Пиринейском полуострове, пожаловаться на нехватку средств не только на оплату агентов, но и собственных рабочих расходов. Проанализировать последние данные о военной активности англичан на Гибралтаре. Пополнить досье на баскских террористов за счет своего информатора в их среде. Повседневная рутина, необременительная и приятная.
Твердым шагом Казанцев прошел в свой кабинет в посольстве, приветствуя встречающихся коллег, попросил у секретарши кофе и осведомился о секретной почте. Нет, сегодня ничего. Напевая себе под нос арию царя Бориса из оперы „Борис Годунов“, 2 секретарь посольства начал свой обычный рабочий день.
г. Волхов, военный городок авиаполка, понедельник 06.05.9… 06:30
Древний механический будильник знал своё дело хорошо. Каждая его деталь издавала, тужась, ужасающий дребезжащий звон, отчего этот механизм был способен даже к незапланированным перемещениям в пространстве, вибрируя на тумбочке. Но к такому звуку Хорев привык, особенно в дни как сегодняшний, когда боевое дежурство назначено на утро, а не на ночь. Самым грубым и резким был звук сирены боевой тревоги, однако в военном городке она звучала редко, особенно в последние годы. Упругим движением майор выскочил из кровати. Запланированная на сегодня операция отнюдь не мешала ему спать глубоким и свободным от сновидений сном. Откровенно говоря, наступивший день он ждал и получив накануне „добро“ на операцию, испытывал приятное предбоевое напряжение. Но не более того. Он будет готов если волнение придет позднее, но сейчас это ещё неактуально. Прошлепав босыми ногами в ванну по скрипучему дощатому полу, майор долго и тщательно умывался холодной водой, но не из соображений закаливания, а просто потому, что горячая во всем их городке отсутствовала уже два месяца. На ходу одеваясь, он включил электрическую плиту, водрузил на конфорку сковороду и когда она раскалилась, разбил в неё три яйца. Кроме консервов и хлеба других продуктов в доме всё-равно не было, последние остатки уюта ушли из этой квартиры вместе с женой, да и она-то, честно говоря, не особенно себя обременяла заботой о нем. Заварив ещё крепкого чаю, он сел за стол и вдруг подумал, что день ему предстоит серьезный. Тогда майор открыл банку тушенки и вывалил её содержимое прямо в жареные яйца. Перспектива следующего приема пищи была для него в высшей степени смутной и отдаленной. „Собственно говоря, даже трудно представить, в какой точке земли это случится!“ — майор усмехнулся и коснулся рукой закрепленного на талии пояса, чье содержимое было получено в Киеве от Моргунова. Тонкий спортивный костюм, который должен будет на первых порах сменить его летный комбинезон, был аккуратно и незаметно надет под форму. Последние приготовления он произвел накануне, а ещё за день до того майор, получив подтверждение сегодняшнему расписанию полетов, набрал на радиотелефоне Моргуновский номер. Сознание того, что непосредственное начало операции зависит от него, не ласкало самолюбие майора, получать и отдавать приказы в армии суть дело привычное и Хорев подходил к этому спокойно и по-деловому. Серия полетов, которую он проводил сейчас, шла уже достаточно давно, в основном все данные о новых подвесных баках и их возможном влиянии на аэродинамику машины и размещенные на ней системы вооружения, были получены. В принципе, в любой день мог прийти приказ об изменении режима полетов, что поставило бы под угрозу всю операцию. То, что работая в связке с гражданскими, именно он, военный летчик мог бы оказаться невольным виновником срыва так тщательно и издавна подготавливаемых планов, просто не укладывалось в голове. Поэтому первой реакцией на полученное подтверждение была радость, и только. Возможные опасности не страшили его, но только сильнее натягивали и без того напряженные струны нервов. Это для невоенного человека угроза жизни есть нонсенс, нечто экстраординарное, чего надо всячески избегать. Для него опасность была естественной составляющей жизни и степень этой опасности решающего значения не имела. Стресс не превышал нормы, приступы гнева, терзавшие его в последнее время представлялись сейчас далекими и нереальными.
Мыть за собой посуду под сковывающей руки ледяной водой, Хорев не стал, подумав, что всё равно не вернется в эту квартиру при любых обстоятельствах, как бы ни кончился для него сегодняшний день. Лежать ли ему под обломками истребителя, пробираться ли, избавившись от парашюта, сквозь ночь к какому-нибудь населенному пункту, сидеть ли в следственном изоляторе… Хорев оглянулся вокруг себя. Нищета, как и почти у всех военных здесь. Ничего, что можно было бы кому-нибудь подарить. Немногие действительно ценные вещи прихватила, покидая его жена, сославшись на то, что ей-де одной тянуть теперь детей. Да Хорев и не возражал, этот разрыв тогда потряс его настолько, что у него даже не возникло мысли отстаивать какие-то материальные блага. Часы да зажигалка, вот и все личные вещи, которые он берет с собой. Выйдя из дому майор несколько раз подбросил на ладони ключи от квартиры и зашвырнул их далеко в кусты. „Пускай ФСБ поковыряется под дверью“ — подумал он невесело рассмеявшись.
Мысль о том, что может быть ему действительно придется сбить „Боинг“, который он видел раньше лишь как точку на экране локатора дальнего обнаружения, вообще не пришла Хореву в голову. Он был военным человеком и обучен выполнять приказы не вдаваясь в их содержание. Большое количество жертв на стороне противника рассматривалось в этих приказах только как положительный фактор. То, что приказ исходит от человека, не имеющего никакого отношения к ВС, которым он присягал, было уже более тонкой проблемой, но сколько майор не рассуждал над ней, неизменно приходил к выводу, что события последних лет сами по себе фактически освободили его от этой присяги. Страна разваливалась, вместе с ней и армия. Той державы, которая своим прошлым и настоящим вдохновила его стать одним из её защитников, летчиком-истребителем, просто больше не было. Люди, находящиеся у власти даже не считали необходимым скрывать свой корыстный интерес и продажность. Все внешнеполитические достижения, купленные кровью поколений теперь продавались за доллары или отдавались просто так. В любом случае, потеряно было всё и в первую очередь, честь и гордость державы, которую его учили защищать. Страна катилась в преисподнюю и ему совсем не хотелось быть последним стойким оловянным солдатиком на её обломках. С него хватит. Он принимает новые правила игры. Он уйдет и уйдет тем единственным образом как умеет — по-военному, скромно и не прощаясь. И очень может быть, до уровня настоящего „боевого“ в самом непосредственном смысле этого слова, пилота он тоже возвысится именно сегодня.
Ясный весенний день готовился стать в высшей степени примечательным для многих, очень многих людей.
Мадрид, служебная квартира резидентуры ЦРУ, 06.05.9… 07:43
Вообще-то, прийдя вчера в эту квартиру, Алек Мак Рейнолдс нарушил все мыслимые инструкции организации, верной службе которой он посвятил добрые двадцать лет своей жизни. Сей солидный стаж, правда не означал, что господин Мак Рейнолдс пребывал в преклонных годах и именно в этом лежал сейчас корень его проблемы. Родился Алек в Новой Англии, в Мэриленде, и непосредственно после колледжа приступил к изучению международных отношений в Стэнфорде. То было бурное для страны время, в Америке происходили немыслимые вещи, которые совсем не укладывались в его юной, но уже достаточно консервативной голове. Чтобы навести в ней порядок он прервал учебу и на волне самого искреннего патриотического энтузиазма отправился добровольцем во Вьетнам. То, что человек даже лишь начинающий изучать международные отношения, должен разбираться в них несколько лучше для принятия подобного решения, пришло ему в голову немного позднее. Реальная война очень отличалась от пропагандистского её освещения, которому ранее он доверял безоговорочно. Война состояла даже не столько из страха смерти и вьетконговских снайперов, сколько из ненавистных джунглей, переполненных насекомыми, змеями и тропической лихорадкой. Домой он возвратился через год, не поцарапанный ни одной пулей, но бледный и едва держащийся на ногах от недолеченной малярии. Сразу приступить к учебе он не мог и ещё год, как одинокое приведение слонялся с утра до ночи по атлантическим пляжам возле своего родного городка. Но затем природа, влившая в его организм немалые силы, начала брать своё. Ещё через два года он был одним из лучших студентов факультета, ничуть не отступив от своего отвращения к этой грязной войне, но очень благодарный ей за помощь в карьере. Война меж тем закончилась всемирным позором, что на много-много порядков понизило престиж всех политических и военных структур США — от Госдепа до ЦРУ. Многие головы полетели в отставку и проблема заполнения вакансий свежемыслящими и не скомпрометировавшими себя кадрами предоставила молодому Мак Рейнолдсу великолепные перспективы выбора работы. Пока он неспешно прикидывал все возможные варианты, однажды вечером в его комнату в кампусе вошел аккуратно и скромно одетый человек средних лет. Он ничего не говорил о патриотизме и долге перед страной, ибо знал, что у вьетнамского ветерана Алека такие речи вызывают лишь рвотный рефлекс. Он просто сказал, что Америка проиграла эту войну и при нынешнем раскладе сил проиграет любую следующую. И если всё останется как прежде, то через пять-семь лет коммунисты будут и здесь. Вот так просто обстоит дело и спокойный тон и неоспоримые выводы незнакомца звучали очень убедительно. Алек не любил коммунистов, они прочно ассоциировались в его сознании с пулями от автомата Калашникова и минами-ловушками в консервных банках, кроме того ему очень хотелось посмотреть мир не через прицел автоматической винтовки, а несколько иначе. Факт, что вся его биография была подробнейшим образом проанализирована, а последние два месяца на хвосте висела плотная слежка, несколько покоробил, но таковы уж были в этом бизнесе правила игры. Алек попросил неделю на размышление и, забросив все прочие дела, перекопал за это время всю доступную литературу о ЦРУ. Когда в условленный срок неброский человек появился вновь, решение было уже принято. Через два года, после окончания университета и курсов специальной подготовки, Мак Рейнолдс занял свой первый мелкий пост в южноафриканской резидентуре ЦРУ.
