Людвиг Гибельгаус - В небе великой империи
— Буэнос диас, Анатоль! — широко улыбаясь, к нему подошел Мигель Кортес, начальник отдела международных связей испанского министерства культуры — в такую рань ты уже здесь?
Оба дипломата знали друг друга много лет, оба слыли хорошими специалистами и уже давно в неофициальной обстановке общались между собой на „ты“.
— Буэнос диас, Мигель! — Лукин протянул собеседнику свою узкую ладошку — я только из Москвы и сразу в работу. А тебя каким ветром занесло в такую рань?
— Нужно написать официальный отчет для моего министра. Предполагалось, что он понадобится ему на следующей неделе, но прямо на завтра король назначил аудиенцию, а его Величество — Кортес выразительно возвел палец к небу — является большим поклонником импрессионизма и наверняка осведомится о выставке. Так что шеф мне повелел хоть ночевать во дворце, но отчет ему предоставить сегодня вечером.
— Мы люди маленькие, такова уж наша доля — Лукин ободряюще улыбнулся собеседнику — ну а как тебе сама выставка? Можешь говорить честно, я ведь не твой министр!
— Прелесть, Анатоль! Просто прелесть! Ты же знаешь, жемчужины импрессионизма разбросаны по всему миру и те, что у вас, в России, мы в Европе видим реже всего. А до недавнего времени не видели и совсем.
Лукин понимающе улыбнулся. Всё-таки он был дипломатом и если тема разговора его не устраивала, он с легкостью мог поменять её на другую.
— Жемчужин импрессионизма, как ты говоришь, очень много и в частных коллекциях, где их вообще никто не видит. И в последние годы эта тенденция становится всё сильнее. Вот японцы. Между нами, Мигель, зачем японцам импрессионисты?! — несколько разгоряченно и запальчиво спросил Лукин.
— Мы живем в нестабильное время, Анатоль. Люди ищут гарантий и предпочитают вкладывать деньги в непреходящие, вечные ценности…
— Тем самым навсегда лишая их других людей!
— Кто об этом задумывается? — Кортес пожал плечами — Вот погоди, и в твоей стране рано или поздно появятся люди, которые начнут погоню за этими сокровищами.
— Пока они за „Мерседесами“ гоняются. Пусть уж лучше бы так и продолжалось!
— Аппетит приходит во время еды! — медленно и тщательно выговаривая слова сказал Мигель по-русски — я правильно выразился?
— По форме да. Но надеюсь, по сути ты заблуждаешься.
— Я бы тоже хотел разделить твою надежду, но… — испанец потянулся за сигаретой, но спохватившись, где находится, вновь убрал портсигар — такова жизнь!
Знакомый Лукина откланялся и последующие полчаса Анатолий Юрьевич продолжал инспектировать выставку. Все заранее запрошенные испанской стороной экспонаты были в наличии и это радовало Лукина. Организация большой выставки за рубежом всегда есть дело сложное, требующее большого терпения и упорства. Сколько бумаг нужно собрать и подписать! А таможня? А безопасность перевозки? Охрана? Условия хранения? Ну как и в каждом большом деле, что-то периодически срывалось, какие-то картины оказывались на реставрации, на вывоз других не выдавалось разрешение. Но сейчас всё было на месте и Лукин отдал должное организаторам. Испанцы должны быть довольны.
Закончив свою работу, он спрятал в карман блокнот и кивнув на прощанье привратнику, отправился в посольство пешком.
Мадрид, авенида Эль-Пасо, понедельник, 06.05.9… 05:35
Моргунов вышел из своего подъезда и пройдя несколько кварталов, сел в угнанную два дня назад машину, номера на которой он тоже предусмотрительно сменил. Вопрос, что же сделать со своим „Фольксвагеном“ тоже занимал его какое-то время. Просто так её оставить нельзя, бесхозная машина есть лучший исходный пункт для идентификации её владельца. Бросить её в лесу или утопить означало риск привлечь к себе внимание, сдать на свалку автомобиль в приличном состоянии — тем более. Привлекать к себе внимание Моргунов избегал во все дни своего изгнания, а уж тем более сейчас. В конце-концов, он остановился на самом простом решении и машину продал. Теперь он являлся незаконным обладателем маленькой „Тойоты“, чья легкомысленная хозяйка оставила её незапертой возле супермаркета и даже заботливо не вытащила ключ из замка зажигания. На такую удачу Моргунов едва ли мог рассчитывать и поэтому воспользовался ею незамедлительно. Фотография хозяйки попрежнему висела вместо брелка на зеркале заднего вида и Василий Петрович весело ей подмигнул, заодно проверив качество наложенного дома грима. Порядок. „Если всё пойдет по плану — мелькнула у него мысль — скоро ты получишь свою машину назад в целости и сохранности.“ Моргунов не являлся прирожденным вором и поэтому для него было действительно важно, чтобы чужое имущество в неповрежденном виде вернулось к своему владельцу. То, что за тысячи километров отсюда его напарник и по его указанию готовится сейчас поднять в небо истребитель и, при определенных условиях, лишить жизни триста человек, с этой щепетильностью в противоречие совершенно не вступало. Всё, что стояло на его пути, Моргунов привык сметать без учета последствий. Всё, что оставалось в стороне, имело полное право быть неприкосновенным.
Василий Петрович ещё раз взглянул на часы. Путь от музея до аэродрома Санта-Розита был заранее многократно вымерен и занимал едва пятнадцать минут. В часы пик — тридцать. Соответственно, от его дома — бывшего дома — поправил сам себя Моргунов, немногим больше. Самолет, чей бортовой номер он цепко держал в памяти, должен уже ждать его и быть подготовлен к вылету. „Самое время это проверить, а там через четыре часа пора и Хореву объявиться.“ Радиотелефон лежал в правом кармане пиджака, место под левым плотно занимал „Браунинг“ в наплечной кобуре.
Он завел машину и медленно выехал на улицу. День только начинался и движение было ещё слабым, а обращать внимание именно на него, видимо, вообще никому не приходило в голову. Эта обычность и рутинность происходящего дополнительно успокаивали, как бы говоря: „Ну вот, пришел сей день. Ничего особенного, всё вполне реально, всё вполне достижимо.“ Ощущение некоторой нереальности всего мероприятия иногда бывало у него очень сильным, хотя Моргунов давно приучил себя к мысли рассматривать операцию как обычную работу. Опасную, конечно, но к опасной работе он за свою жизнь привык.
Над испанской столицей вставало утро, редкие облака были подкрашены идущим с Востока розовым светом. Моргунов закурил первую за сегодняшний день сигарету и отметил про себя, что хорошая погода ему тоже не помешает. Он оставил за спиной первых, целеустремленно спешащих по улицам прохожих и, выехав на шоссе, прибавил скорость. Через несколько минут он свернул под указателем „Санта-Розита“ с изображенным рядом маленьким самолетиком направо и скоро был на территории аэродрома. Ещё издали он начал искать глазами „свой“ самолет, но в типах машин Василий Петрович разбирался плохо, а номеров, нанесенных черной краской на фюзеляжах, ещё не было видно. В своё время он выбрал именно эту посадочную площадку по важным обстоятельствам. Она находилась не очень далеко от города, была немноголюдной, но располагала достаточно длинной полосой, чтобы принять небольшой реактивный самолет. Кроме того, миновав несколько запретительных знаков, на автомобиле можно подъехать прямо к стоянке самолетов, что очень важно в условиях дефицита времени и во избежание всяческих ненужных сюрпризов. Правда сейчас Моргунов остановился на достаточном расстоянии от аэродрома и остаток пути прошел пешком. Наконец-то он заметил небольшой реактивный джет с нужным номером и сердце его радостно забилось. Рядом с самолетом, на куче какого-то тряпья сидел человек в летной форме и с явно скучающим видом смотрел на небо. Никаких других людей вокруг видно не было. Моргунов зашел немного сбоку и приблизился к нему незаметно, предусмотрительно расстегнув клапан на кобуре.
— Хэлло! — негромко сказал Василий Петрович по-английски.
Перепуганный неожиданностью, летчик вскочил и попытался вытянуться в струнку, что при его неказистой фигуре и заметном брюшке получилось комично.
— Это я лечу сегодня с вами — продолжил он.
— Да-да, вы должны выглядеть именно так, мне вас описали! — вступил в разговор летчик, но его английский звучал ещё более коряво, чем у Моргунова. Он был арабом и в основном летал на частных самолетах по внутренним маршрутам региона.
— Машина готова к вылету?
— Да, сэр!
— Хорошо. Сколько примерно минут вам бы понадобилось сейчас, чтобы взлететь?
— Ну… — араб на мгновенье задумался — минут десять, если есть разрешение.
— Вы должны быть готовы взлететь, даже если не получите разрешения.
Летчик промолчал, но зрачки его глаз стали шире.
— В период между пятнадцатью и семнадцатью часами дня вы должны быть готовы взлететь за пять минут.
— Это невозможно. Невозможно взлететь с непрогретыми двигателями!
