Виктор Доценко - Зона для Сёмы–Поинта
— А меня Семой, — в тон ему представился Сема–Поинт, отвечая на крепкое рукопожатие: — Честно говоря, и вас я представлял себе несколько другим, — добавил он без тени подобострастия.
— Надеюсь, не хуже? — подмигнул тот.
— Во всяком случае, не намного, — шутливо ответил Сема–Поинт.
— Спасибо тебе за брата! — стирая с лица улыбку, серьезно поблагодарил Саня Омский.
— Я сделал то, что могли сделать многие на моем месте: очень мне не нравится, когда нападают исподтишка, предательски! — высказался он, нисколько не смущаясь авторитета своего собеседника.
— Насколько мне удалось узнать, тебя отправляют на командировку, где Смотрящим мой хороший знакомый — Федя–Корыто…
— Корыто? — с некоторым удивлением переспросил Сема–Поинт.
— Фамилия у него Корытин, вот и прижилось это странное погоняло, — пояснил Саня Омский. — Я запущу ему «маляву», чтобы принял тебя по–человечески.
— А нужно ли? — с сомнением спросил Сема-Поинт, — Я и сам смогу за себя сказать, если что.
— Нисколько не сомневаюсь, — кивнул тот. — Но, как говорится, во–первых, долг платежом красен…
— Вы ничем мне не обязаны, — заметил Сема- Поинт.
— Во–вторых, наслышавшись о твоем характере, мне не хотелось бы, чтобы у Феди–Корыто с твоим появлением начались какие‑нибудь непонятки на зоне, — никак не реагируя на его замечание и продолжая улыбаться, спокойно продолжил Саня Омский.
— Я и не собирался там воду мутить, — вставил Сема–Поинт.
— Не о тебе речь, — улыбнулся тот. — У Феди-Корыто характер вспыльчивый, иногда он даже не контролирует самого себя: не понравишься чем‑то, вот и захочет потягаться, у кого член толще. А ты ж никому не спустишь несправедливости, тем более в отношении самого себя, не так ли? — с добрым прищуром заметил Саня Омский.
— А вы психолог, — одобрительно заметил Сема-Поинт.
— Разным доводилось быть, и психологом тоже, — отмахнулся тот безо всякой рисовки. — Иногда с такими фруктами приходится встречаться, что держи ухо востро.
— А вы как думали? Это жизнь, — философски проговорил Сема–Поинт. — О чем вы сейчас столь напряженно размышляете? — неожиданно спросил он.
— Что, так заметно? — поморщился собеседник.
— Не очень, но… — пожал плечами Сема–Поинт.
— Ранее такого не наблюдалось: это ты меня так расслабил, — сделал свой вывод Саня Омский.
— Это плохо?
— Смотря для кого, — хитро подмигнул тот, потом пояснил: — Я действительно сейчас всерьез размышляю и вот о чем. Ко мне вот–вот придут уважаемые братишки…
— И нет уверенности в том, что вы должны меня им представлять? — предположил Сема. — Нет проблем! Жизнь впереди долгая: придет время — познакомимся или… — он сделал паузу и добавил: — …Или не познакомимся! Говорится, как масть ляжет!
— Масть ляжет так, как сдаст карты настоящий игрок! — возразил Саня Омский. Он взмахнул рукой и решительно произнес: — Я думаю, что это знакомство окажется полезным для всех, — потом тихо добавил как бы самому себе: — …Вполне возможно, что в самом близком будущем… Решено, присаживайся на почетное место, — кивнул он на кресло за круглым столом.
— А на нечетное место кто сядет? — шутливо поинтересовался Сема.
— Все зависит от того, как вести себя будет человек, — в тон ему ответил Саня Омский…
Через пятнадцать минут в камеру впустили двух мужчин, тоже одетых в богатые костюмы и дорогие галстуки, на руке каждого красовался золотой «ROLEX». И у того и у другого левую руку, в отличие от Сани Омского, украшали не наколотые, а настоящие массивные золотые перстни.
— Прошу знакомиться, — церемонно предложил Саня Омский. — Эти два весьма уважаемых человека, мои братья: Юра Пега из Подмосковья и Хабаровский Джем, — коротко представил он, затем повернулся к Семе: — А это человек, благодаря которому мы сейчас и собрались, — потом, после небольшой паузы, произнес: — Сема–Поинт! — и многозначительно добавил: — Порядочный человек!
— Тот, благодаря которому удалось избежать кровавых разборок на пересылке! — подытожил Хабаровский Джем. — Что ж, искренне рад знакомству! — несмотря на чуть выраженную худобу, он выглядел крепким мужчиной, и у него было довольно сильное рукопожатие, которым, судя по всему, он часто пользовался.
Однако Сема не только выдержал его рукопожатие, но еще и достойно ответил на него.
— Ничего! Цепкий парнишка! — одобрительно отметил Хабаровский Джем и пояснил: — На рудниках пришлось много корзин с рудой наверх потаскать…
— Корзин с рудой? — с удивлением переспросил Сема–Поинт.
Он был уверен в том, что никто не может заставить Вора работать на зоне.
— Ну да, более трех месяцев мне пришлось подергать веревки с корзинами с рудой наверх, до кровяных мозолей натер ручонки‑то… — спокойно кивнул тот.
— Для чего? — никак не мог понять Сема.
— «Зеленый прокурор в дорогу позвал!» — ответил вдруг Хабаровский Джем и добродушно рассмеялся, довольный тем, что сумел заморочить голову незнакомцу…
Автор поясняет, что фраза «зеленый прокурор позвал в дорогу» означает в местах не столь отдаленных, что кто‑то решил уйти в побег.
— Так это был подкоп!
Сема–Поинт сделал вид, что только что догадался, о чем говорит Хабаровский Джем: ему пустяк, а собеседнику наверняка приятно…
Подтвердить его слова Хабаровский Джем не успел, прервали: в дверь кто‑то постучал.
Серега Младой быстро подошел к кормушке, словно ожидая каких‑то новостей:
— Слушаю тебя, Сан Саныч! — тихо бросил он, склонившись к распахнутой кормушке.
О чем ему сообщил дежурный прапорщик, слышно не было, но сразу же после того, как захлопнулась кормушка, Серега Младой повернулся к присутствующим и чуть виновато проговорил:
— Извините, но мне нужно срочно кое‑что перетереть с братом!
— Что‑то случилось? — сразу насторожился подмосковный Вор Юра Пега: он был большим противником каких‑либо неожиданностей.
— Ничего не случилось: просто поступила информация, о которой и просил узнать Саня, — заверил Серега Младой.
Они с братом удалились в дальний угол, и младший брат, не желая откладывать, быстро сообщил Сане Омскому только что полученное сообщение, переданное через прапорщика, после чего они вернулись к столу.
— Судя по напряженно улыбающейся физиономии нашего брата, новость так себе? — предположил Хабаровский Джем.
— Плохих новостей не бывает, бывает плохое отношение к новости, — философски возразил Саня Омский, продолжающий о чем‑то усиленно размышлять.
Он настолько ушел в свои мысли, что морщины на его лбу вздулись и собрались в единый пучок, но уже через пару минут они разгладились.
Юра Пега вздохнул и с облегчением выдохнул.
А Саня Омский весело воскликнул:
— А все не так уж и плохо складывается! — после чего повернулся к своим приятелям и сказал: — Полученные сейчас сведения касаются новой командировки, куда отправят нашего бесстрашного героя, но об этом давайте поговорим позднее…
После этого замечания авторитетные люди пообщались между собой на темы, которые касались этой тюрьмы и того, что в ней происходит. После короткого обсуждения сошлись на том, что Серега Младой, как Смотрящий, по понятиям разобрался с теми, кто был замешан в покушении на него. И держит правильный курс для выправления ситуации в тюрьме после последних событий: не обижает арестантов, с уважением относится к «босякам», а потому никаких претензий к нему члены сходки не имеют.
Единственное пожелание было высказано подмосковным Юрой Пегой; он сказал:
— Мне кажется, что тебе, Серега, не хватает тропок, по которым можно общаться с волей.
— С волей у нас налажены очень хорошие контакты, — возразил Серега Младой.
— Хорошие контакты? — с некоторым сомнением переспросил Юра Пега.
— А разве не так? — сам спросил Сергей.
— Скорее, я бы сказал, неплохие, — поправил его подмосковный Вор. — Вы, братья, отлично знаете мое отношение к ментам, однако есть моменты, когда, для пользы босяков, уж поверь мне на слово, нужно уметь договариваться с ними. Я не говорю, что этим ты, как Смотрящий, должен заниматься лично, но если бы кто‑то из твоих близких прикормил какого‑нибудь мента, а лучше двух, да еще с погонами, да еще с двумя просветами, то дачки бы мухой на тюрьму прилетали! И нигде не задерживались! — пояснил он, — А когда тюрьму не морозит — жизнь сидельцев становится веселее!
— Может, стоит напомнить тебе про недавний случай с младшим Кумом, с которым контактровал Лешка–Артист? — ехидно усмехнулся Смотрящий.
— Я о нем прекрасно помню, но, при всем при том, того мента, прежде чем он отошел в мир иной, фрайера очень хорошо подоили, — не очень уверенно проговорил Юра Пега, явно озвучивая чужое мнение.
