Виктор Доценко - Зона для Сёмы–Поинта
— Я все понял! — прапорщик едва не плакал, но уже с облегчением догадался, что самое страшное для него осталось позади.
Во всяком случае, именно так этот продажный мент понял в тот момент и, конечно же, ошибся…
Забегая вперед, Автор посвящает Читателя в то, какие последствия произошли позднее, благодаря этому неудавшемуся покушению.
Во–первых, продажный прапорщик Федор поплатился тем, что попал под колеса международной фуры и скончался на месте. Несколько «случайных» свидетелей показали, что несчастный бросился под колеса сам. Сотрудники отдела медэкспертизы обнаружили в его крови огромное содержание алкоголя и дело, конечно же, закрыли.
Во–вторых, восторжествовала справедливость и в отношении Лешки–Артиста, который и был инициатором данного покушения: его нашли повесившимся в собственной камере. Никто, естественно, ничего не видел и ничего не слышал.
Такое иногда случается в местах лишения свободы: человека эмоционально припирает настолько, что он решает по–тихому удалиться в мир иной. Но вот то, почему его обнаружили не только повесившимся, но еще и с отрезанным ухом и языком, внутреннее расследование никак не смогло установить. Не мог же самоубийца сам сотворить такое с собой? А если кто‑то помог, то кто?
Следователи, так и не найдя никаких следов и улик присутствия кого‑то постороннего, вопреки здравому смыслу и какой‑либо логике, хотя бы и притянутой за уши, благополучно приписали честь отрезать ухо и язык — самому повесившемуся.
Однако те, кому нужно было, сразу поняли, что смерть Лешки–Артиста была ничем иным, как местью за покушение на Серегу Младого, а отрезанные язык и ухо — предупреждение остальным недовольным. Дело в том, что несчастный прапорщик Федор, пропустивший Сиплого к Сереге Младому, не смог сохранить в тайне его смерть: слишком много посвященных людей оказалось в этом деле. И слухи мухой пронеслись по всей тюрьме.
Однако тело так и не обнаружили: прапорщик настолько испугался угроз Смотрящего, что самолично выдолбил в бетонном подвале тюрьмы яму, бросил в нее тело Сиплого, засыпал его, а потом еще и залил сверху бетоном.
Тем не менее все зэки тюрьмы резонно ожидали ответного хода Смотрящего, который и не заставил себя ждать…
В–третьих, неудавшееся покушение и вмешательство Семы–Пойнта, которое и помогло Сереге Младому остаться в живых, внесло коррективы в его собственную отправку на этап.
Дело в том, что сразу после покушения Сергей сообщил своему влиятельному брату о попытке убить его, и о том, кто спас его. И Саня Омский, конечно же, моментально отреагировал: он тут же принял решение познакомиться со спасителем своего брата, чтобы хоть как‑то отблагодарить его…
Так Судьбе было угодно, чтобы Сема–Поинт принял личное участие в спасении жизни Смотрящего тюрьмы, родного брата самого Сани Омского…
Глава 10
ДВА ВОРА
Неизвестно каким способом, какими путями, скорее всего, используя финансовые средства и свое авторитетное положение, но Сереге Младому удалось уболтать старшего Кума тюрьмы отложить отправку Семы–Поинта до следующего этапа.
И уже на следующий день в камере Сереги Младого, за богато накрытым столом, собралась незапланированная воровская сходка. Сбор произошел по просьбе Смотрящего города: Сани Омского. На этой сходке присутствовали: сам Саня Омский, Смотрящий пересыльной тюрьмы, его брат — Серега Младой и двое коронованных Воров из самой столицы — Юра Пега и Хабаровский Джем.
Нужно отметить, что двое, перечисленные последними, приехали не специально ради этой сходки, а просто потому, что их пригласил Саня Омский, у которого они находились в настоящее время в гостях, параллельно решая серьезные дела своих регионов, связанные с Сибирским регионом.
Один из них был очень уважаемый Вор в законе — Юра Пега. Под его неусыпной заботой находился довольно большой район Подмосковья. И главной его головной болью было несколько десятков бензозаправочных станций: первые коммерческие АЗС, появившиеся в Подмосковье. Они каждодневно и бесперебойно требовали заполнения своих хранилищ топливом разных сортов. Именно с этой головной болью Юра Пега и навестил Саню Омского, чтобы как раз и договориться о бесперебойном снабжении бензозаправочных станций на подотчетной ему территории.
Вторым из коронованных криминальных особ был Хабаровский Джем. Не трудно догадаться, что он представлял Дальневосточный регион страны, но проживал и руководил им из Москвы. С Саней Омским его связывала давняя дружба: еще с зоны Соликамска, где они вместе тащили свой срок. Именно Хабаровский Джем вместе с Васей Бриллиантом и явились инициаторами подхода молодого Александра воровскому сообществу. Если до этого подхода они общались друг с другом время от времени, то после успешного коронования Александра в Вора в законе они стали видеться чаще и плотнее.
Автор еще раз поясняет, что «подходом» воровское сообщество называет процедуру представления воровской семье нового кандидата на звание Вора в законе. Сначала воровской сходке новичка представляет, то есть «делает подход», какой‑нибудь Вор в законе. Потом воровское сообщество лично знакомится с новичком, задавая ему любые вопросы, на которые он обязан правдиво ответить. И если ни у кого не возникает сомнений по поводу новичка, его коронуют в Вора в законе.
Сейчас у Хабаровского Джема не было особых проблем личного характера, которые нужно было бы решать с Саней Омским, И потому он, во–первых, просто приехал, чтобы повидаться со старым приятелем, во–вторых, за компанию с Юрой Пегой, с которым, в свое время, тоже парился на одной командировке, где и сдружился, и уже, в–третьих, чтобы выполнить просьбу одного московского криминального Авторитета — Толика- Гашиша. Ему Хабаровский Джем обещал, что во время поездки в Сибирь попробует переговорить с Саней Омским: может, тот в свою очередь помирит Лешку–Артиста с Серегой Младым. Правда, при этом заметил, что никаких гарантий давать не собирается.
Хабаровский Джем, конечно же, знал о противостоянии Лешки–Артиста и младшего брата Сани Омского и был, разумеется, всецело на стороне последнего, но отказать впрямую Толику–Гашишу, как человек осторожный, не мог.
Всем было известно, что Хабаровский Джем был очень и очень осторожным Вором и никогда и никому не давал обещаний твердо, без каких‑либо оговорок: его обещания озвучивались настолько витиевато, что при расставании его собеседник не знал, что и думать. Вроде бы ему и не отказал Хабаровский Джем, но и твердого «да» не сказал.
С Толиком–Гашишем Хабаровского Джема ничего не связывало, кроме обычного знакомства: вроде бы и говна не делали друг другу, но и ничего хорошего не было ни в прошлом ни в настоящем.
Автор не раскроет секрета, напомнив уважаемому Читателю, что в любом сообществе к человеку, который часто обещает и не всегда выполняет свои обещания, относятся много хуже, чем к человеку, который никогда не обещает, но иногда все‑таки что‑то делает.
Кроме того, Автор хочет кое‑что пояснить в отношении появляющихся в его произведениях героев. В основной своей массе все эти герои — плод воображения Автора, но бывают редкие исключения, когда какой‑то из героев имеет своего реального прототипа в реальном мире.
Именно таким героем является и Хабаровский Джем…
Его паспортные имя и фамилия — Евгений Васин. Он родился в тысяча девятьсот пятьдесят первом году. Еще молодым его короновали в Вора в законе и стали называть Хабаровским Джемом, хотя его родным городом был Комсомольск–на–Амуре. К одному из своих дней рождения он попросил Наталью Штурм написать песню о своем любимом городе. И на праздновании Дня города Наталью Штурм восемнадцать раз заставляли повторять в живую эту песню.
Если попытаться сравнить Хабаровского Джема с кем‑нибудь из легендарных личностей в воровском сообществе, то сразу возникает имя Отарика Квантришвили. Его называли Крестным отцом Москвы, а Евгения Васина — Крестным отцом Дальнего Востока.
Они и внешне были очень похожи: оба представительные, крупные. Отарик был чисто кавказской внешности, а Хабаровский Джем — настоящий представитель русского мужика.
Хабаровский Джем обладал целым рыболовецким флотом: он имел более десяти судов, которые охранялись в походах отлично вооруженными катерами. Он много занимался благотворительностью: строил церкви, детские дома, помогал всем, кто нуждался в его помощи. Именно поэтому его уважали разные слои общества: от простых людей до людей искусства, политиков и государственных деятелей.
