Фридрих Незнанский - Цена любви
— Не сейчас, Антон! Поговорим завтра.
9Анатолий Гамза жил неподалеку от центра, но дом престижным не был: обычная пятиэтажка, правда кирпичная.
Турецкому с Плетневым повезло, домофоном пользоваться не пришлось: когда они достигли нужного подъезда, входная дверь распахнулась, и мужчины едва успели отскочить в сторону, дабы уступить дорогу возбужденно вылетевшей на улицу впереди своего хозяина овчарке. Собака настолько рвалась гулять, что на незнакомцев почти не обратила внимания, всего лишь негромко рыкнув на ходу для острастки.
Уже в подъезде Плетнев покачал головой:
— С такой зверюгой — и без намордника… Интересно, наша Дума когда-нибудь займется наконец «собачьим» законодательством? А если ребенок ей навстречу?
Александр Борисович на справедливое замечание оперативника никак не отреагировал, поскольку в этот момент они как раз оказались перед дверями Гамзы.
Ждать долго реакции на звонок им не пришлось: хозяин открыл, даже не спросив, кто наведался к нему в столь поздний час. Очевидно, считал, что опасаться ему нечего и некого. Вид у него был самый что ни на есть домашний — махровый халат, накинутый прямо на голое тело, и влажные волосы свидетельствовали о том, что Анатолий только что вышел из ванной.
— Добрый вечер, — вежливо произнес Турецкий.
— Добрый… — Гамза вопросительно переводил взгляд с Плетнева на Турецкого и наконец решил уточнить: — Вы ко мне?
— К вам, Анатолий Александрович, — подтвердил его догадку Плетнев. — Возможно, Константин Дмитриевич Меркулов говорил вам, что расследование гибели вашего общего одноклассника Мальцева ведет не только уголовный розыск.
— А-а-а, так вы из знаменитой «Глории»? — Гамза сразу же приветливо заулыбался. — Конечно, он предупреждал… Проходите, пожалуйста.
Он повернулся к Александру Борисовичу, первым переступившему порог квартиры:
— Вы, наверное, Турецкий, да?
— Вот уж не знал, что мои анкетные данные у меня на физиономии значатся, — усмехнулся тот.
— Просто Костя о вас много рассказывал, — Гамза глянул на Плетнева. Тот истолковал его взгляд правильно и представился сам:
— Оперативник Плетнев… Можно просто Антон. Квартира оказалась двухкомнатной, обставленной хорошей итальянской мебелью. Аппаратура, стоявшая в переднем углу и включавшая в себя, помимо отличного телевизора и видео, музыкальный центр, тоже казалась нехилой… Впрочем, особых излишеств Турецкий, по крайней мере на первый взгляд, не приметил. За излишество, с его точки зрения, мог сойти, например, домашний кинотеатр, имеющийся сейчас практически у любого бизнесмена.
— Присаживайтесь, — хозяин кивнул на удобный даже на вид синий велюровый диван, а сам устроился в таком же кресле рядом с изящным журнальным столиком, на котором ничего, кроме огромной пепельницы, не было. Несмотря на хорошую и недешевую обстановку, каким-то образом все равно ощущалось, что Гамза живет здесь один: явно отсутствовала пресловутая женская рука…
— Извините, что мы поздновато, — осторожно начал Турецкий.
— Ну что вы! — Анатолий махнул рукой. — Для меня это скорее рано, чем поздно… В последнее время сплю отвратительно. То ли возраст начинает сказываться, то ли все эти неприятности…
— Если вы имеете в виду гибель Мальцева, — усмехнулся Александр Борисович, — вряд ли это обычная неприятность! А если свой бизнес, то, судя по роскошному ремонту, который затеян в вашем магазине, говорить о них тоже не приходится.
Реакция Гамзы была совсем не та, какая ожидалась его визитерами. Анатолий уставился на них с некоторым недоверием и удивлением:
— Я? Ремонт? — Он внезапно прогнал с лица улыбку и нахмурился. — Разве вы не в курсе?
— В курсе чего, простите? — в свою очередь удивился Турецкий.
— Ясненько… — пробормотал хозяин и покачал головой. — Маринка поработала… Вот дурочка!
— Что вы имеете в виду? — вмешался Антон.
— Прежде всего то, что бизнесмен я оказался, простите, хреновый, магазин мне пришлось почти продать, соответственно ремонт там делается совсем не мной, а парфюмерщиками… Они еще с Колей покойным договаривались, не со мной одним… Сейчас тоже в растерянности некоторой.
— Что значит «почти продать»? — Александр Борисович, услышав пояснение Гамзы, внутренне растерялся, но вида не подал, поспешно задав первый пришедший в голову вопрос.
— Сейчас поясню… В общем, ребята, о которых идет речь, тоже не слишком успешные торговцы. Хотя, конечно, не настолько, насколько я. У них до недавнего времени была палатка почти в центре, дело шло ни шатко ни валко, хотя и без прямого убытка… Где Коля их надыбал, не знаю. Но парфюмерщиков привел именно он, он же и придумал что-то вроде обмена, чтобы я, значит, совсем уж с голой задницей не остался… Сказать об этом Маринке он не успел, все решилось окончательно дня за два до его гибели, вот она и… А-а-а!
Анатолий махнул рукой и окончательно помрачнел.
— Понимаете, ведь даже разговаривать со мной, дурочка, не хочет! Я бы ей объяснил, но она, едва заслышав мой голос, бросает трубку.
Турецкий с Плетневым переглянулись и инициативу перехватил Антон.
— Так вы что же, обменяли магазин на обычную палатку?
— Там очень хорошее место, рядом с рынком, — пояснил Гамза. — Народ, прежде чем попасть на рынок, в такие палатки непременно заглядывает, особенно женщины… У меня ведь одежда, причем не самая дорогая, на среднего потребителя рассчитанная! А парфюмерщики там пролетали, во-первых, потому, что парфюмерии и косметики сейчас дешевых не бывает. Во-вторых, требуется она не всем женщинам, хотя и большинству. Но основная причина, конечно, дороговизна. Публика у нас на оптовые рынки какая ходит? Ну не олигархи же, верно?
— Верно, — вздохнул Александр Борисович. — Но все-таки неужели вы полагаете, что палатка и магазин равноценны?
— Совсем нет! Парфюмерщики мне за это доплатили, так что теперь у меня есть возможность еще одной попытки начать все сначала. — Он ненадолго задумался и продолжил: — А вот у самих ребят с Коли-ной гибелью все осложнилось. У Маринки, насколько я понимаю, денег не осталось ни копейки, и что она теперь будет делать с магазином, не знает никто… Жуть!
— Возможно, встанет за прилавок сама, — предположил Плетнев. — Ведь какие-то товары там остались, а эти ваши парфюмерщики ей не конкуренты…
— Скажите, Анатолий Александрович, — Турецкий наконец обдумал неожиданную для них с Плетневым информацию и очередной поворот ситуации, явно исключавший Гамзу из числа подозреваемых, — а вы не пробовали еще до гибели Мальцева просто-напросто перехватить у него какую-то минимальную сумму, чтобы поправить свои дела?
— Пробовал, — неожиданно легко признался Анатолий. — Но Николай мне на пальцах доказал, что никакого смысла это не имеет. И предложил либо продать ему магазин, а самому купить палатку подальше от него самого, либо поменять ассортимент.
— Продавать магазин вы, как я понимаю, отказались, — уточнил Турецкий.
— Отказался, — согласился Гамза. — Но не из принципа, как вы, возможно, подумали. А потому, что и Коля не мог мне отдать сразу всю стоимость помещения. Только часть, и то через пару недель. Кто-то ему был должен часть суммы, собирался отдать…
Александр Борисович насторожился и пристально глянул на Анатолия:
— Кто, не знаете?
— Не знаю, я не спрашивал, — покачал тот головой. — Ну а остальное он мог отдать и вовсе после этого проклятого китайского проекта…
— А саму сумму, я имею в виду изначальную, Мальцев называл?
— Да, — кивнул Гамза. — Двадцать тысяч… всего-то! На это по-любому было не только не развернуться, но и вообще начать. Да и кто бы согласился ждать? Разве что под дикарские проценты… Ну а через пару недель после нашего разговора Коля где-то и нарыл этих парфюмерщиков… Вот и вся история.
Анатолий вздохнул и с грустью посмотрел на своих визитеров:
— Вы не подумайте ничего плохого насчет того, что я сказал про неприятности… Я Колькину смерть не то чтобы не имел в виду, а просто до меня все никак дойти не может, что весь этот кошмар — правда… А тут Марина еще совсем спятила со своими подозрениями!
Турецкий хмуро глянул на Плетнева и снова повернулся к Гамзе:
— Анатолий Александрович, как вы думаете, кому мог Мальцев одолжить эти двадцать тысяч долларов? Ведь на самом деле сумма-то маленькая только для бизнеса! А для среднего человека — сами понимаете, вероятно.
Гамза некоторое время молчал, размышляя, потом покачал головой и пожал плечами:
— Ума не приложу… Единственное, что могу сказать точно, — явно кому-то из своих… Или кому-то, кого считал своим… Кстати, вы правы: должнику давно пора было объявиться! Маринка без денег, это все знают… Странно!
