Максим Шахов - Крутая фишка
– В общем, у бомжей Колхозного рынка есть такая… ну, легенда. О проклятой машине.
– О какой?
– О проклятой. Они считают, что примерно раз в три месяца у рынка появляется эта самая проклятая машина. И когда это происходит, бесследно исчезает кто-то из бомжей.
– А что за машина? Цвет, марка, модель известны?
– Нет. Ее никто никогда не видел. Из тех, кто остался на рынке, конечно. Но все уверены, что она существует, и панически ее боятся.
– Чертовщина какая-то…
– Не совсем. Кроме периодичности в три месяца, в этих загадочных исчезновениях прослеживается еще одна закономерность. И бомжи о ней очень хорошо знают.
– И что же это за закономерность?
– Исчезают только крупные и более-менее упитанные бомжи. Тщедушные и хилые не пропадали еще ни разу.
– И что это значит?
– Что это значит, я не знаю, но бомжи считают, что пропавшие идут на котлеты. Они так и говорят: «Горбатый с тем-то ушли на котлеты».
– Куда-куда?
– На котлеты. В смысле, на фарш.
– Вы это серьезно?
– Я не знаю. Если честно, мне все равно. Но бомжи на рынке относятся к этому абсолютно серьезно. И даже, по-моему, привыкли. Это все. Нашего бомжа у машин видел Севка. Горбатого и второго – какой-то другой бомж. Его сейчас нет.
– Тоже пропал?
– Нет. Он мелкий, ему бояться нечего. Просто он сегодня вроде как во вторую смену и будет после обеда. Но он нашего бомжа не видел, только тех двоих у какой-то машины. Если нет вопросов, я хотел бы отоспаться. Устал – не то слово…
Глава 45
– Так-так, – растерянно проговорил Динозаврович. – Что скажете, полковник?
– Так мне можно сматываться? – приподнялся я на стуле.
– Нет-нет, – поднял руку Динозаврович. – До выяснения всех, так сказать, подробностей попрошу вас остаться. Так что скажете, полковник? Насколько это вероятно?
– А что тут скажешь? – вздохнул Гаврилов. – У нас по области за прошлый год пропало пятьсот человек. Примерно триста из них нашли. Куда делись остальные двести, никто не знает и уже никогда не узнает. Может, и на фарш… Это статистика. Никуда от этого не денешься.
– Это же черт знает что!.. – расстроился Динозаврович. – Каннибализм какой-то. А может, товарищи, это просто, так сказать, фольклор, а? Страшилки бомжей? У вас такого впечатления не сложилось, Евгений Иванович?
– Не сложилось, – покачал я головой. – Потому что если это просто страшилки, то куда деваются люди? И не все подряд, а только самые крупные?
– Да-да, это я упустил из виду. Ну что же… Попробуем порассуждать логически, а, товарищи? Сколько вы говорите, полковник, без вести пропавших? Двести?
– Так точно. Но это официально. С бомжами и теми, кто без заявлений, наверное, под триста наберется…
– Так-так, – придвинул калькулятор Динозаврович. – Триста на семьдесят… Кости, кожа и волосы в дело, конечно, не идут. Сорок процентов сбрасываем. Положим, двадцать процентов на другие ингредиенты. Итого – десять тонн фарша, товарищи. Сколько ж это можно наделать пирожков?..
В этот момент Панкратьев, умявший на рынке штук пять «тошнотиков» с ливером, натужно икнул и вдруг бросился к двери с побелевшим лицом.
– Куда это он?.. – удивленно поднял голову Динозаврович.
– Нашего бомжа побежал в унитаз отрыгивать, – криво усмехнулся я. – Пирожков на рынке поел.
Тут Динозаврович расстроился уже по-настоящему:
– Это же кошмар какой-то! Ужас! Черт знает что у вас в области происходит! Ей-богу! Ведешь важное дело федерального значения, а ключевого свидетеля в самый неподходящий момент пускают на фарш! И что теперь прикажете делать, полковник? Скупать все пирожки и отправлять на генетический анализ? А сравнительный материал где брать, если от нашего бомжа ни ножек, ни рожек не осталось?
– Виноват, – потупился Гаврилов.
– Что? – моргнул на него Динозаврович.
– Виноват, Дементий Дино… то есть Назарович. Сейчас же отправлю всех свободных людей на поиски этого цеха.
– Какого цеха? – удивленно спросил Динозаврович.
– Ну, по переработке, так сказать…
– А-а… – наконец сообразил Динозаврович. – Да вы-то тут при чем, голубчик? Это я так сказал, в запале. Цехами пусть УБЭП занимается. Это их специфика. А мы давайте заниматься своей… Неприятно это все, конечно, но что поделаешь? Ситуация непростая, поскольку без показаний бомжа все повисает в воздухе, но все же я предлагаю исходить из того, товарищи, что наш свидетель пока что жив. А раз так, то необходимо с удвоенной энергией продолжить поиски, пока его не… Ну, в общем, вы понимаете. При этом мы, конечно, не можем исключать и того варианта, что наш свидетель попал, так сказать, в совсем другую машину. Верно?
– Так точно.
– В свете сказанного нам необходимо как можно скорее разобраться с этими машинами у рынка. Когда, вы сказали, Евгений Иванович, должен появиться этот второй бомж?
– Часа в два вроде.
– Нам нужно по возможности разузнать у него обо всех деталях. Как вы на это смотрите, Евгений Иванович?
– Сквозь призму бутылки, – вздохнул я. – Будет бутылка, будут и детали.
– Это замечательно, что даже в этой ситуации вас не покидает чувство юмора, – невесело улыбнулся Динозаврович. – А бутылка вам будет. За этим дело не станет. Не так ли, полковник?
– Так точно.
Глава 46
Вернулся я на рынок на заднем сиденье «копейки» заметно протрезвевшим. Две бутылки водки тихонько позвякивали рядом, и настроение у меня было под стать их малиновому перезвону. И дело было совсем не в водке. Просто это была моя прощальная гастроль, после которой Динозаврович обещал наконец оставить меня в покое.
Я думал о том, что уже через пару часов смогу, как все нормальные люди, помыться, побриться, поесть и даже поваляться на диване перед телевизором. И, вернувшись к нормальной жизни, забывать потихоньку о свалившемся на меня в сквере кошмаре. А потом, когда все немного уляжется, даже махнуть на юга.
В общем, я здорово расслабился по дороге, настолько, что даже не заметил, как мы доехали.
– Эй! – оглянулся через плечо все еще бледный Панкратьев. – Пошли.
Я распихал по карманам бутылки и выпорхнул из «копейки». Настроение у меня было хоть куда. Поначалу я даже хотел подколоть Панкратьева насчет пирожков с бомжатиной, но потом решил его пожалеть. Мужик он был в общем-то неплохой, как и все в РУБОПе, и я не захотел портить ему настроение на прощание.
Панкратьев вылез из машины следом за мной и двинулся сзади на обычном расстоянии. Таким макаром мы и добрались на задворки Колхозного рынка. Севку я обнаружил аккурат на том же самом месте, что и оставил. В прежней позе он лежал на грязных досках и признаков жизни не подавал.
Поначалу я испугался, что он тоже умер, но Севка был жив-живехонек. Он просто на всю катушку использовал свое конституционное право на отдых и спал глубоким и относительно здоровым сном.
Кое-как мне удалось привести его в чувство, а потом и вернуть к полноценной жизни. Мы с ним в темпе прикончили поллитровку и чуть ли не в обнимку отправились на поиски того самого бомжа, который видел у какой-то машины Горбатого и Лося, а Философа не видел. И мы его нашли, правда, не сразу.
Бомж был какой-то рябой и невзрачный до такой степени, что я даже не запомнил, как его звали. Севка под парами представил меня ему как своего лепшего кореша, а бомж этот, естественно, был не прочь выпить, так что все заладилось у нас как нельзя лучше. Минут через десять я уже знал страшную историю про Лося и Горбатого наизусть.
Проблема заключалась в том, что толком рябой ничего не рассмотрел. Он просто видел издали, как Лось и Горбатый вроде что-то грузили в какую-то машину. И все. Ни машины, ни каких-то других подробностей он не запомнил. Машина, как он говорил, была не легковая, но и не грузовая. Что-то вроде фургона. Видел он ее мельком, причем сзади и не мог даже толком сказать, какого она была цвета. Для очистки совести я порасспрашивал его еще и совершенно случайно выудил одну деталь, которая при случае могла бы представить интерес.
Рябому то ли показалось, то ли нет, но на внутренней поверхности распахнутой задней двери фургона будто бы зеленело какое-то пятно. Информация, конечно, была аховая, но ломать голову над этим предстояло не мне, а Динозавровичу. А я решил, что пора умывать руки.
Ушел я не прощаясь, вроде как в туалет. Бомжи особенно не расстроились, потому что бутылка оставалась у них. Оглянувшись в последний раз на этих несчастных, я направился к боковому выходу, чтобы пройти напрямик к припаркованной в переулке «копейке». Панкратьев побрел следом.
На выходе он задержался у табачного киоска, а я, покачиваясь, двинулся по узкому тротуарчику вдоль ряда машин. С этими чертовыми бомжами я хватил лишку и из-за этого кое-чего не заметил.
