Евгений Сартинов - Черный риэлтер
— Вы кто? — пролепетала она.
— Я ваш участковый, а вы кто?
— Я Наташа. Наташа Челнокова.
— И что вы здесь делаете?
— Я? Я живу тут.
— Так, а куда девался Вениамин Челноков? — строго спросил Рыжов.
— Это мой муж. Он никуда не девался, он уехал.
— Куда? — удивился Михалыч.
— К этой, первой своей, в Торск.
— Когда?
— Вчера.
"Врет! Веня уже три дня как в морге", — подумал он, а для вида скорчил скорбную физиономию.
— Вот какая незадача. А я хотел его в отдел к нам пригласить, пишущую машинку нам наладить надо.
Девушка обрадовалась.
— Так вам просто машинку надо наладить? Ну, как Веня приедет, я скажу ему, что вы приходили. Он сразу же придет к вам, он так скучает без дела. Придет он, придет.
Видя, что девушка явно оживилась, и испуг начал проходить, Рыжов спросил: — А можно ваши документы посмотреть? А то, что-то вы больно молоды для Веньки, старого перца. Поди, не жена, а просто сожительница? Тут, поди, и не прописанная.
Девушка тут же обиделась.
— Почему это молода, ему всего пятьдесят два.
— А вам?
— А мне тридцать два.
Наташа прошла в квартиру, Рыжов за ней. Тут во всю шел ремонт. Деятельная девица оторвала все обои в квартире, и теперь смывала их остатки со стен.
— Вот, смотрите, у нас все с Веней по закону, — сказала новая хозяйка, подавая участковому паспорт.
В самом деле, у девицы с документами было все в порядке. И прописка и штамп о женитьбе были подлинными. И лет Наташе было действительно тридцать два. На свету Рыжов и в самом деле заметил морщинки у глаз Натальи Челноковой, но все же для своих тридцати двух она смотрелась еще очень даже хорошо.
— Как же это вы с Веней то схлестнулись? — спросил он. — Он же у вас под коленкой пройдет.
Девушка вильнула глазами в сторону.
— Ну и что, зато человек он хороший, ласковый. Он меня полюбил, и я его тоже.
Участкового заинтересовала прежняя прописка ново обретенной спутницы жизни покойного мастера, а так же ее прежняя фамилия.
— Так вы к нам из Торска прибыли? — спросил он.
— Да, я там жила, с бабушкой, в коммуналке.
— Бабушка то жива?
— Нет, умерла полгода назад.
— Понятно. Ну, когда Веня приедет, скажите, что Рыжов заходил, Иван Михайлович, участковый, насчет ремонта машинки. Он знает меня.
— Хорошо, я все скажу.
Когда дверь за участковым закрылась, он достал записную книжку, и записал все данные, что запомнил про эту девицу.
"Что она мне мозги парит? — думал он, сходя вниз по лестнице. — Ласковый Веня! Более нудного человека трудно и вспомнить. От его нытья и жена то в свое время сбежала аж в другой город. Ласковый!"
ГЛАВА 19
Это утро началось для Колодникова и его команды не слишком хорошо.
— У нас труп, Андрей Викторович, — сказал дежурный, как только он переступил порог. Андрей выругался, потом спросил: — Где?
— Лермонтова пятьдесят два. Бабка какая то приходила, сказала. Соседка.
— Постой, адрес что-то знакомый? — озаботился Колодников.
— Здрасьте! Конечно знакомый. Ты только позавчера был там, — подсказал подошедший сзади Демин. — Что, совсем склеротиком стал?
— А-а! Так это там, где жила та бабка, — понял Андрей.
— Ну да. А убили, скорее всего, деда.
— Почему обязательно деда? — не поверил Колодников. — Может, дед кого мочканул по пьянке?
— Спорим что деда? На литр водки, — настаивал Демин.
Колодников отмахнулся.
— Да иди ты! Поехали. Да, — он обернулся к дежурному, — позвони в морг, вызови Крылова и экспертов. Адрес только не переврите, как прошлый раз. А то отправили тогда вместо Достоевского на Толстого. Совсем, что ли, в школе классиков не читали?
По дороге к месту происшествия Шаврин и Зудов просветили Колодникова о происшествии по улице Шевченко. Колодников аж вскрикнул от злости, узнав, что все его стопроцентные свидетели отдали Богу душу.
— Неужели это Сонька их убрала? — спросил он скорее сам себя, чем своих оперов.
— Все может быть, — согласился Демин. — Так что остальных надо беречь.
В доме по улице Лермонтова пятьдесят два все было так же, как и всегда: грязно, вонюче, холодно, полумрак. Да и дед словно спал, только почему-то на полу. Лежал он лицом вверх, и эта противная его бородавка показалась Колодникову особенно большой и неприятной. В этом полумраке и кровь, растекшаяся под его головой, казалась просто черной грязью.
— Паш, отдери ты эти доски, впусти немного света, — попросил Колодников Зудова.
Минут пятнадцать прошло под скрежет выдираемых гвоздей и треск ломаемых досок, но потом света стало больше, да и спертый воздух был изгнан из помещения круговым сквозняком. Как раз подоспели обе группы криминалистов: патологоанатом Эдик Крылов, и Николай Сычев, со своими молодыми орлами.
— Ну, что тут у вас? — спросил Сычев.
— Да, вот, старичок что-то взял и помер.
— Может, он сам, того, а? — спросил Шаврин, тыкая пальцем на угол стола, где явно имелась видимая кровь. — Упал да ударился.
— Иди отсюда, не топчись тут! — изгнал его из помещения Сычев. Зудов и Демин, хорошо зная манеру Сычева, сами уже добровольно покинули дом и обитали на улице.
Сычев сделал пару снимков, потом к телу подошел Эдик.
— Ну, что, Эдик, сам дедок преставился, или кто помогал? — спросил Андрей.
Эдик был настроен скептично.
— Ага, как же сам! Как в том старом анекдоте, помнишь: шел по улице, поскользнулся, упал на нож, потом поднялся, упал снова. И так сорок три раза.
Он еще раз внимательно осмотрел голову старика, и отрицательно покачал головой.
— Нет, это не стол тут сыграл. Форма раны совершенно другая. Тут след тупого удара в висок, а у стола острый должен бы остаться. А кровь, — он махнул рукой, — её и намазать можно.
После этого он расстегнул тулуп старика, задрал рубашку, и хмыкнул.
— И перед этим кто-то хорошо его стебанул по туловищу. Вон, какой синяк красивый на грудине. Мощный был удар, даже тулуп прошиб.
Он присмотрелся к нему, снова хмыкнул.
— Интересный синячок. Фигурный.
Все так же поняли, что синяк какой-то необычный, продолговатый и словно вязанный из узлов. Но Крылов тут же предложил свою версию.
— Видел я раз такой след. Знаете, что оставляет такие длинные, прерывистые синяки? Кастет.
— Ясно. А когда его, хоть примерно, убили? — спросил Андрей.
— Тут всегда было так холодно? — в свою очередь спросил медэксперт.
— Да нет, мы, когда вошли, терпимо было, печь вон, теплая еще. Это Пашка десять минут назад все окна тут расхлебенил, мерзавец!
Эдик потрогал пальцем тело старика, прикинул что-то в уме.
— Давно он помер. Ночью, или даже вечером еще. Он остыл совсем.
Потом он разогнулся, и высказал еще одно свое предположение.
— Что еще могу сказать — тот, кто наносил этот удар был левша. Пробит правый висок старика. И если это был не кастет, то что-то очень-очень похожее. Ну — остальное завтра, сами знаете где.
— Спасибо, Эдик.
К концу работы криминалистов в ограду вошел Демин. Лицо участкового было озабочено.
— Верка из сорокового дома, торговка паленкой, говорит, что дед приходил к ней в последний раз в девять вечера, купил два пузыря водки.
— Водки там нет, — припомнил Колодников.
— И посуды пустой тоже нет, — подтвердил Зудов.
— Посуду у местных алкашей та же Верка забирает, у ней тут полный кругооборот товара налажен, — пояснил Виктор.
— Кто-нибудь еще что видел — слышал? — спросил Андрей. Демин кивнул головой.
— Машина приезжала ночью. Это соседка на той стороне говорила. Примерно в одиннадцать. У ней сын иногда так поздно приезжает в гости, из Железногорска, вот она и озаботилась. Глянула в окно на звук: нет, машина здесь встала, рядом с калиткой. Потом, минут через десять, она уехала.
— Николай, — Колодников обернулся к Сычеву, — сходи, посмотри, может — найдешь там что-нибудь на дороге?
Потом он снова вернулся к Демину.
— А где понятые?
— Да идут-идут. Вон они.
Понятые оказались двумя древними бабками, еле ковылявшими от своих домов. Одна из них, как оказалась, и была тем человеком, что обнаружил тело старика.
— Я пришла Антонину проведать, мы с ней в пятидесятых годах в одном цехе работали, а тут я узнала, что она рядом, оказывается, живет. Я прихожу, а тут вон оно что. Ее, оказывается, увезли, а старик на спине лежит, мертвый. Водка это все, водка делает.
— Это ж, ты, во сколько сюда приходила? — удивилась вторая старуха.
— В восемь.
— А я в шесть в церковь шла, к заутренней, отсюда из калитки мужик вышел.
— Какой мужик? — насторожился Андрей. — Вы его знаете?
— Ой, я так-то его не знаю, знаю только, что он на соседней улице живет, на Достоевского. Алкаш, тоже, постоянно пьяным его вижу. Вот и сегодня он еле шел. Я бы и не поняла, что это он, темно же. Но он впереди меня шел, а когда мимо церкви проходил, там же светло. Вот я его и узнала. Колька, по-моему, его зовут.
