Евгений Сухов - Уловка медвежатника
– Слушаюсь, господин статский советник.
– Но вместе с тем он должен находиться в строжайшей изоляции, чтобы не было никаких контактов с другими арестованными. Все его передачи и корреспонденцию проверять самым тщательным образом. Неизвестно, какой еще сюрприз он может вывернуть.
– Сделаем все возможное.
– Имеется ли возможность прослушивать его беседы во время свиданий?
– Постараемся сделать, господин статский советник, – с готовностью отозвался начальник тюрьмы. – Для этого у нас имеется специальная комната. В ней оборудовано слуховое окно, слышимость там такая же, как в кафедральном соборе.
– Прекрасно, – с некоторым воодушевлением произнес Виноградов. – Извещайте меня о любой мелочи, какая может случиться во время свиданий. Особенно во время разговора с его женой.
– Хорошо, господин статский советник.
Взяв трость, прислоненную к столу, подытожил сдержанно:
– На сегодня, кажется, все. Пойду прогуляюсь. Погода просто великолепная.
– Вы бы к нам почаще наведывались.
– Ну да, конечно, – ответил Виноградов, надев шляпу. – Посидишь тут у вас немного, и такое впечатление, что срок отбываешь.
Начальник тюрьмы едва улыбнулся.
– В наших стенах вы найдете самый душевный прием.
– Не сомневаюсь, милейший, – невесело буркнул Виноградов, направляясь к двери.
Глава 13
ЗАГУЛЬНЫЙ МАЛЫЙ
Покинув здание тюрьмы, Григорий Леонидович некоторое время брел бесцельно, как будто бы и вправду наслаждался предоставленной свободой. Погода была хорошая, и после каземата с толстыми стенами, в которых он побывал, пусть по служебной необходимости, прогулка доставляла ему особенное удовольствие.
Два раза он останавливался у витрин с газетами, после чего, праздно помахивая тросточкой, двигался дальше.
Вчера вечером Григорий Виноградов увиделся с баронессой Катрин Розен. Весь вечер они провели в ресторане. Барышня держалась отчужденно, а под конец упрекнула возлюбленного в том, что тот не держит своего обещания: уже две недели они должны отдыхать в тихом курортном местечке, наслаждаться обществом друг друга и, укрепляя здоровье, пить минеральную воду, а вместо этого она теперь вынуждена глотать городскую пыль. Григорий Леонидович сделал все, чтобы убедить баронессу в своем душевном расположении, и клятвенно заверил, что как только разгребет текущие дела, так немедленно отправится с ней в вояж.
В последний вечер они расставались не в самых добрых чувствах, что невероятно тяготило Виноградова, и он дал себе слово сделать все возможное, чтобы вернуть утраченное расположение баронессы.
В Петровский сад Григорий Леонидович явился после того, как окончательно убедился в том, что за ним не следят. Что он попал под наблюдение, Виноградов установил вчера вечером, когда возвращался домой, – садясь в экипаж, он встретился взглядом с человеком, стоящим у цветочного киоска. Это вполне можно было бы принять за случайность, если бы не показательно равнодушный взгляд молодого человека. Постояв у цветочного киоска, он так ничего и не приобрел и, поймав экипаж, поехал за ним следом. Высадившись за углом, Виноградов пересел в закрытый экипаж и направился в противоположную сторону. Спрятавшись в подворотне, он наблюдал за суетливыми действиями топтуна.
Странное это ощущение – находиться под пристальным наблюдением. Теперь он понимал подозреваемых, за которыми устанавливалась слежка. Оказывается, в этом нет ничего занятного, поневоле занервничаешь. Некоторое время начальник сыскной полиции рассуждал, кто бы это мог быть и что это могло значить, но потом пришел к утешительному для себя выводу, что на шпиков, состоящих на службе у государства, они явно не похожи. Во-первых, он не видел за собой ни очевидных, ни мнимых грехов; а во-вторых, квалифицированные шпики действуют не в пример тоньше и деликатнее, – как правило, они обычные люди из толпы, которых часто не способен выделить даже опытный глаз.
Наверняка наблюдение как-то связано с его последним делом. А если это действительно так, то можно предположить, что расследование продвигается в нужном направлении.
Вряд ли преступники отважатся на его устранение, хотя бы потому, что вместо него придет кто-то другой. А потом, у преступников имеется определенный кодекс чести, который они не нарушат ни при каких обстоятельствах, – адвокатов и полицейских не трогать.
К Петровскому саду Григорий Леонидович вышел только тогда, когда убедился, что за ним не тащится какой-нибудь хвост. Краюшкин расположился под развесистым тополем и, нервничая от затянувшегося ожидания, посматривал на часы.
Обогнув ограду, Григорий Леонидович зашел с противоположной стороны от главного входа. Некоторое время он наблюдал за растерянностью своего помощника, явно нервничавшего, после чего легонько кашлянул.
– Кхе… Кхе…
– Григорий Леонидович, – растерянно произнес Краюшкин. – А я уже заждался. Что-нибудь случилось?
– А похоже?
– Есть немного. Вид у вас слегка растерянный.
– Мне тут пришлось задержаться, – сказал Виноградов. – Странное дело, но мне показалось, что за мной следили. Весьма презабавное ощущение!
– Интересно, кто бы это мог быть? – невольно подивился Виктор Краюшкин.
– Сам голову ломаю, – пожав плечами, отвечал Григорий Леонидович. – Не исключено, что это наши с вами знакомые.
– Вы имеете в виду медвежатников? – подивился Краюшкин.
– Необязательно они, у них ведь имеются какие-то приятели, вот и попросили оказать им услугу. Ведь ни для кого не секрет, что именно я занимаюсь этим делом. Так что они решили прощупать меня.
– Как он выглядел?
– Простоват, с небольшой бородкой… Но не будешь же присматриваться.
– Тоже верно.
– Ладно, как-нибудь разберусь с этим. Я вас пригласил совсем для другого.
Лицо Краюшкина приобрело подобающую серьезность.
– Вы блестяще справились со своим заданием, теперь вам предстоит следующее… Вот, прочитайте, – протянул Виноградов сложенный вчетверо лист бумаги.
– Что это?
– Это записка Епифанцева своему доверенному лицу.
Поджав губы, Краюшкин вчитывался в текст. Прочитав, сложил так же аккуратно, после чего вернул записку начальнику сыскной полиции.
– Я так понимаю, теперь я должен сыграть доверенное лицо этого Епифанцева?
– Какой толковый у меня помощник, – в невольной улыбке расплылся Григорий Леонидович, – не нужно даже ничего объяснять. Вы совершенно правильно меня поняли. Но теперь это уже ваше письмо, так что будьте с ним поаккуратнее.
– Постараюсь, – сложив вчетверо записку, он бережно спрятал ее во внутренний карман сюртука.
– Мы знаем, где проживает Макарцев. За домом я уже установил наблюдение. На улицу он практически не выходит. За это время его видели всего лишь два раза, и то поздно вечером, когда он выходил на балкон, чтобы покурить. Так что он чрезвычайно осторожен.
– Немудрено, – подхватил Краюшкин, – на кон поставлены такие огромные деньги! Но кто-то же ему помогает?
– За продуктами ходит его любовница, некая барышня Анна Николаевна Герасимова, выпускница Александровских курсов. Кстати, она же является любовницей Ираклия Евдокимова.
– Интересная складывается ситуация. А где же проживает Евдокимов?
– По другому адресу. В трех кварталах от Мещанской улицы. Так что совершенно непонятно, как они делят между собой эту девицу. Впрочем, нас это не должно особенно интересовать. Нас волнует, где находятся деньги и ценные бумаги, которые они похитили из банка. Вам подлежит представиться доверенным человеком господина Епифанцева. Покажете ему записку, пусть он прочитает. Действуйте спокойно, очень достойно, без суеты. Все это вы умеете, не мне вас учить. Нужно будет просчитывать каждый свой шаг. Эти люди с необычайно обостренным чувством восприятия. Как только они почувствуют, что за ними установлено наблюдение или хотя бы малейшую фальшь с вашей стороны, они мгновенно исчезнут. Советую никогда не забывать об этом.
– Я это учту, Григорий Леонидович, – с должной обстоятельностью произнес Краюшкин.
– Хочу еще раз напомнить, что этим делом интересуется сам император! Так что не должно быть никакого провала!
– Я понимаю… Какая моя легенда?
– По легенде, вы очень состоятельный человек. В какой-то степени даже загульный. Об этом наслышан и Макарцев. Остановитесь в гостинице «Вена». Весьма респектабельное заведение… Думаю, что они вас там уже караулят. На контакт с Макарцевым сразу выходить не следует. Все это время они будут к вам присматриваться и изучать. Думаю, что дня три вам вполне хватит на то, чтобы пустить пыль в глаза. За это время вы должны будете показать свою бесшабашную натуру, станете вести самый свободный образ жизни, какой дозволительно настоящему миллионщику.
– За этим дело не станет, – весело уверил Виктор Краюшкин, – но как обстоит дело со средствами. Сам я не очень богат, извините.
