Уоррен Мерфи - Объединяй и завоевывай
– А мне плевать! С тех пор как Мексика стала членом Союза, моя зарплата равняется двенадцати американским долларам в день. Имея три тысячи долларов, я могу спокойно подавать в отставку. Счастливого приземления, сеньор!
– Но ведь вы могли всех нас укокошить за милую душу!
– Только не сейчас. Как-нибудь в другой раз – вполне возможно. Адьес. До свидания, – доброжелательно произнес второй пилот и улыбнулся во все тридцать два белоснежных зуба.
Римо спрыгнул на землю и, работая ребром ладони, словно топором, стал прорубаться сквозь заросли к облюбованной им елке, которую не признал поначалу из-за странного, почти кроваво-красного цвета хвои. Он подрубил дерево с двух сторон – так, как это делают дровосеки, – потом отпрыгнул назад, выбрал место поудобнее и нанес сокрушительный удар по стволу.
Ель задрожала, сдвинулась и начала падать параллельно фюзеляжу самолета.
В том, что Чиун обрел удобную лестницу, не было, таким образом, ничего случайного.
Мастер Синанджу важно спустился вниз и огляделся. Его бесстрастное лицо походило на маску восточного божества.
– Ну как? Неплохо для парня с короткими ногтями, папочка? Согласись?!
– Не забудь мой сундук, – произнес кореец без всякого намека на благодарность.
Римо сник.
– В следующий раз ищи подходящую лестницу сам, – ехидно заявил он.
– В следующий раз, – проговорил Чиун, топнув ножкой с видом воротившегося из-за моря важного китайского мандарина, – мы с тобой в Мексику не поедем.
Они намеревались уже двинуться в путь, как вдруг их попытались привлечь к ответственности и оштрафовать за срубленное в национальном заповеднике дерево. Удивительное дело: судьба изуродованного самолета никого не волновала, зато погубленное дерево настроило окружающих на воинственный лад.
– Заткнитесь, а? – попросил Римо.
На помощь группе энтузиастов подоспели представители власти. Неожиданно Римо с Чиуном оказались в окружении своры мексиканских солдат с голодными глазами и в поношенной форме.
– Вы арестованы! – торжественно объявил сержант.
Римо нес на плече один из сундуков, которые Чиун всегда брал с собой в путешествие. Убедить старика путешествовать налегке было невозможно, поэтому жаловаться не приходилось. По обыкновению мастер Синанджу требовал, чтобы с ним в странствиях пребывали все семнадцать предназначавшихся для этой цели емкостей. На сей раз он особенно настаивал «на полной выкладке», утверждая, что, если Америка в их отсутствие уйдет под воду, бесценное содержимое будет навсегда утрачено для человечества.
Ученику пришлось давать страшные клятвы, что, ежели подобное произойдет, он лично станет нырять за каждым сундуком, пока не выловит все шестнадцать. Получив наконец согласие мастера ограничиться минимумом, Римо, таким образом, присматривал всего лишь за одним местом багажа. На крышке сундука было изображение птицы Феникс, стоявшей на задних лапах на фоне отделанных перламутром резных деревянных панелей.
С большой осторожностью Римо положил сундук на землю.
– Послушайте, ребята, неприятности нам не нужны, – многозначительно произнес он.
– Вы, значит, хотите избежать неприятностей, сеньоры?
– Естественно.
– Это обойдется вам в пятьсот американских долларов.
– Другими словами, вы хотите получить взятку?
– У нас это называется по-другому. Ла мордида. Или маленькая любезность.
– Пятьсот долларов – совсем не маленькая любезность, а грабеж средь бела дня.
– Тем не менее придется вам заплатить. Или провести ночь в тюрьме. А то и две.
Чиун надменно обозрел алчные лица солдат.
– Ничего не давай этим негодяям, Римо!
– Эй ты, старикашка! Не больно-то распускай язычок. А то ведь тебя можно и пристрелить. Скажем, при попытке к бегству.
– Подобную попытку придется предпринять вам, мерзавцы. В том случае, если вы не позволите мне пройти, – предупредил солдат мастер Синанджу.
– Я с ними разберусь, – сказал Римо.
Приблизившись к сержанту, Римо понизил голос и спросил:
– Ты можешь произнести слова «коммоцио кордис»?
– Что?
– Если ты быстро-быстро трижды повторишь «коммоцио кордис», я дам тебе пятьсот долларов.
Солдаты весьма заинтересовались предложением. Им приходилось видеть по телевизору мексиканский вариант американских викторин – там давали большие суммы за ответы на простейшие вопросы или за удачно сказанное словцо.
– Значит, надо просто повторить фразу, так что ли? – уточнил сержант.
– «Коммоцио кордис», – кивнул Римо.
– «Коммомо»...
Они очень старались. Один из них даже почти выучился произносить второе слово словосочетания.
Римо сделал молниеносный выпад и поразил сразу двух мексиканцев. Он точно рассчитал время и нанес удары в тот момент, когда сердечные мышцы находились в преддверии очередного сокращения. По подсчетам медиков, этот интервал составляет около тридцати тысячных секунды, при том что сердце более всего подвержено травмам, поскольку перед следующим сокращением происходит электрическая деполяризация клеток.
Короче говоря, Римо инстинктивно уловил эту крошечную паузу между биениями. Удар он нанес не очень сильный, но в нужное место и в нужное время, после чего наступили необратимые последствия.
Солдаты как по команде закашлялись, посинели и повалились на землю. Произошла так называемая вентрикулярная фибрилляция, известная большинству людей, как сердечный приступ.
Слово «кордис» произносил уже третий солдат, когда Римо хлопнул его ладонью по грудной клетке.
Мексиканец упал, присоединившись таким образом к своим приятелям.
Одно за другим сердца горе-вояк, не имея возможности выйти из серии неконтролируемых колебаний, останавливались с тем, чтобы уже никогда не забиться снова.
Итак, военный автомобиль освободился полностью и теперь услужливо зиял распахнутой дверью. Римо погрузил на заднее сиденье заветный сундук и помог забраться внутрь мастеру Синанджу.
– Ты нанес удар «Гром дракона», – проговорил Чиун. – Так почему ты называешь его «коммоцио кордис»?
– Так на латыни звучит название сердечного приступа, вызываемого нестабильностью сокращений, – объяснил ученик.
– В газетах писали. И все-таки удар называется «Гром дракона» – не забудь.
– Как солдата ни назови, служба легче не станет.
– Вроде бы нет такой поговорки.
– Я сам сочинил, – произнес Римо, включил зажигание и повел машину к городку Бока-Зоц.
Глава 10
По мнению полковника федеральной армии Маурисио Примитиво, подавление национальных меньшинств Мексики было большой ошибкой.
Поскольку ошибка эта не исправлялась уже лет пятьсот, она начала приносить свои зловещие плоды.
Результатом многовекового угнетения, в частности, стало восстание в Чьяпасе.
Конечно, бунты и восстания случались и раньше и всегда подавлялись с большой жестокостью. Так все и продолжалось в соответствии с существующей традицией. Индейцев по-прежнему жестоко угнетали, а мексиканские землевладельцы спокойно стригли купоны. В сущности, довольно удобная и отлаженная система. Просто она слишком долго существовала в неизменном виде.
– Следовало бы уничтожить их всех до единого, как в свое время поступили нортамериканос со своими индейцами, – заявил полковник, расположившись за столиком элегантного ресторана «Фонда дель Рефугио», что в «Розовой зоне» Мехико. Шторы на окнах были задернуты. Сильные мира сего приходили сюда расслабиться и обсудить дела и терпеть не могли, когда солнце освещало их бокалы с «Сангрией» и тарелки с жареными цыплятами в шоколадном соусе.
– В Америке все еще есть индейцы, – поправил полковника собеседник в цивильном костюме. Впрочем, манеры выдавали в нем военного. Он служил в Министерстве внутренних дел в звании генерала и носил фамилию Алакран, то есть скорпион. Пока что он не сказал ничего такого, что явилось бы новостью для полковника Примитиво.
– Да, есть. Только живут они в резервациях. Большинство же краснокожих зарыто в землю – равно как и их неродившееся потомство. Так следовало поступить и нам. Уничтожить проклятых «индиос» на корню – и дело с концом.
– Следите за выражениями, – негромко предупредил генерал Алакран. – Официально таких людей следует именовать «национальные меньшинства». Или «туземцы».
Полковник обмакнул кусочек цыпленка в шоколадный соус и согласно кивнул головой.
– Несомненно.
– Но кто же станет собирать кофе и бобы на плантациях, если мы воспользуемся опытом североамериканцев? – задумчиво произнес генерал.
– Те, что останутся. Слишком уж их сейчас много. Если бы их число поубавилось, было бы легче за ними следить и держать под контролем. Ведь они плодятся, как крысы, и даже переходят границу. И получают в Штатах работу. А их жены остаются здесь и производят на свет новые поколения так называемых национальных меньшинств. Теперь этих «индиос» столько, что работы всем не хватает. Они бесцельно слоняются по городам, ничего не делают и только знают, что попивать «пульки» и мескаль. А пьяных ничего не стоит подбить на какую-нибудь революцию и беспорядки.
