Максим Шахов - Поцелуй торпеды
– Шварц принесет, – сказал Моня, посмотрев на часы. – Ну все, можешь сходить к себе закинуть шмотки, но через десять минут стартуем!
Спустившись к центральному входу чуть раньше, Логинов наконец разглядел номер «Шевроле». Вместо стандартного набора из цифр и букв на нем гордо красовалось: «МОНАХ».
Моня выперся на крыльцо в сопровождении Шварца в новом сари той же красно-розовой расцветки. Посмотрев на Логинова, он тоном ротного старшины перед марш-броском поинтересовался:
– Тапки не жмут?
– Нет! – пошевелил пальцами в дорогих вьетнамках Виктор.
– А чего они будут жать! – вдруг гыгыкнул Моня. – Это ж мои, растоптанные… Извини, Витек, но других не было. Ниче, на обратном пути заскочим в бутик, купим! По коням!
После десяти минут стремительной езды они оказались возле большой чайханы на окраине Симферополя. Передний «Лендкрузер» миновал стоянку, свернул к воротам и посигналил. Машины въехали во внутренний двор. Моню выбежал встречать сам хозяин – то ли крымский татарин, то ли абиссинец.
В отдельном кабинете было свежо, несмотря на царившую на улице вечернюю духоту. Сбросив тапочки, Моня с Виктором взобрались с ногами на узорчатый диван, окружавший стол буквой «П». Официанты в шароварах, жилетках и красных шапочках с кисточками быстро сервировали стол. Подали чай, фрукты и какие-то восточные сласти. Потом принесли кальян. Логинов поморщился:
– Ты что, куришь эту фигню?
– Да не! Это для «мусора», – махнул головой Моня и вдруг спросил: – Ты Будду когда-нибудь видел?..
– В каком смысле?
– В прямом!
Моня вроде не шутил. Логинов вздохнул:
– Он же гикнулся давно, как я его мог видеть… Или в прежней жизни, что ли?
– Да в какой, блин, прежней жизни?! Надо, чтобы ты сел, как Будда!
– В позу «лотоса»?
– Ну да!
– Так бы и сказал! А зачем?
– Затем, чтобы ты видел, что я тебе доверяю! И секретов у меня от тебя нет!
В этот момент в дверь заглянул Шварц:
– Приехал!
– Давай! – быстро сказал Моня Логинову, а сам развалился, облокотившись о подушки.
Несколько секунд спустя в кабинет вошел худощавый мужчина лет под пятьдесят в темных брюках, белоснежной сорочке с коротким рукавом и с солнцезащитными очками в руке. Украдкой глядевшему на него через прикрытые веки Логинову мужчина сразу не понравился.
– Здорово, Сундук! – приподнялся Моня и гостеприимно махнул рукой: – Заходи! Падай!
Мужчина метнул на Моню неприязненный взгляд, потом покосился на Логинова и глухо спросил:
– Ты чего хотел?
– Как чего? Базар есть! Падай! Я вон специально для тебя кальян заказал!
– Какой базар?.. – выразительно посмотрел на Логинова мужчина. – А это что?
– Где? А! Да это ж мой лучший ученик! Просветляю! Не обращай внимания! Он в нирване! Ниче не слышит, ниче не видит!
– Точно?
– Базар! Хочешь, ткни ему в лобешник сигаретой! Он даже не пошевелится!
48
Над рядом ларьков с бижутерией и сувенирами торчали уменьшенные копии кремлевских башен с пятиконечными подсвеченными звездами. От них донесся бой курантов, и знакомый с детства голос произнес: «В Москве десять часов вечера!» После этого застучал барабан и простуженно прогудел горн. Усиленный динамиками картавый голос произнес: «Все в „СССР“, товарищи! Дискотека начинается!»
Горов быстро повернулся к Аникееву:
– Пошли, а то еще пива не хватит!
После этого Степан, словно лось, ломанулся через толпу к узкому проходу между ларьками. Аникеев вздохнул и двинулся следом. За ларьками располагалась аллея, на которую выходили фасады многочисленных заведений. Фасад «СССР» был стилизован под кремлевскую стену. В нише стоял огромный бюст вождя мирового пролетариата, возле которого вихляла задом сексапильная «пионерка» с барабаном. Еще одна «пионерка» в пилотке и короткой юбке очень эротично размахивала красным знаменем. Паренек с горном, висевшим у бедра, выкрикивал заученный текст:
– Все в «СССР»! Только здесь трудящиеся всех стран имеют право на полноценный отдых!
У входа топтались двое охранников в темных комбинезонах с пистолетами. За конторкой торчала тетка лет пятидесяти в форме пионервожатой советского «Артека». Горов протянул ей два флаера, тетка с резиновой улыбкой поздоровалась.
– Куда садиться можно? – оглянулся через плечо Степан.
– Да куда хотите!
– А пиво где брать?
– Официант принесет! – буркнула тетка.
Плохое настроение администраторши объяснялось просто: народа в большом зале было очень мало. Степана же это обстоятельство ничуть не опечалило. Квадросистема колыхала воздух звуками бессмертного хита группы «Оттаван» «Ди-Ай-Эс-Си-О», что в переводе означало просто «диско», несколько слегка подпивших энтузиасток женского пола уже извивались на танцполу. Горов тоже несколько раз дернулся в такт, после чего повернулся к Аникееву и проорал:
– Вон к тем, под стенкой, да?..
Аникеев проследил за взглядом Степана и увидел двух накрашенных тщедушных девчушек.
– Ты что, дурак? Им же еще шестнадцати нет! Под статью захотел? – приложил палец к виску Леня.
– Да какая статья?! – крикнул Горов. – Они сюда что, блюсти девственность пришли? А к кому тогда?
– За свободный столик! – рявкнул Леня и направился к противоположной стене.
Степан пожал плечами и двинулся за ним, помахав рукой по дороге танцующим. Столики и стулья были плетеными. Не успели Аникеев со Степаном усесться, как официант принес им по бокалу дармового пива. Степан потянулся к своему и поднял:
– Ну давай, Леня, за СССР, где все было бесплатно и всем было хорошо!
– Мир! Дружба! Жвачка! – кивнул Леня.
Чокнувшись, они сделали по глотку. Горов повернулся к танцполу и проговорил:
– Гляди, вон та черненькая ничего, да?
– А ткачихи?
– Что?
– А ткачихи твои как?..
В этот момент «Оттаван» унялся, но ему на смену тут же пришла «фашистская» группа «Чингисхан»:
– Ху! Ха! Ху! Ха! Ху! Ха! Казачок!!!
Горов подскочил:
– Леня, пошли!
– Я пиво посторожу!
– Что?!.
– Я посижу!
– Да какой посижу?! Пошли танцевать! – крикнул Горов, однако Аникеев отрицательно мотнул головой.
Степан сделал приличный глоток из пивного бокала, после чего устремился на танцпол, где оказался пока единственным мужчиной. Десяток фемин встретили его улыбками и поощрительными выкриками. Степан задергался, словно заправский танцор диско. Аникеев только головой покачал.
Привлеченный мелодиями старых хитов, стал прибывать народ. Пять минут спустя к Степану присоединился какой-то в дымину пьяный мужчина в расстегнутой льняной рубахе. Он стал откалывать такие номера, что даже бармен «СССР» вынырнул из-за стойки, чтобы посмотреть.
Горов уже пристроился к грудастой брюнетке с длинным конским хвостом и что-то втирал ей, продолжая энергично отплясывать. Брюнетка бросила пару взглядов в сторону Лени, потом что-то прокричала на ухо подруге. Та была в меру худощавой блондинкой со стрижкой каре. Диджей запустил медленную композицию – «Ветер перемен» «Скорпионз». Пока Горов занимался брюнеткой, ее подруга отправилась к своему столику, бросив на Аникеева лукавый взгляд через плечо.
Горов, обняв блондинку, принялся строить Аникееву отчаянные гримасы. Выглядело все это очень забавно. В зале витала неповторимо-беззаботная атмосфера, как будто они и вправду вернулись обратно в СССР. Леня немного поиздевался над Степаном, прикидываясь идиотом, потом все-таки поднялся и направился к блондинке, усевшейся за свой столик.
Вблизи она оказалась довольно милой, разве что с излишне мелковатыми чертами лица. Посмотрев на Аникеева, девушка улыбнулась. Леня наклонился:
– Вас можно пригласить?
– Да! – тут же поднялась она.
Вела себя девушка абсолютно естественно, без намека на рисовку. Это Аникееву понравилось. Раскованная атмосфера Алушты начала действовать и на него.
– А меня Леонидом зовут! – просто сказал Аникеев.
– Как-как?.. – невольно прижалась к нему щекой девушка, и Аникеев сразу ощутил свежий запах ее тела.
– Леней! – почти крикнул Аникеев. – А вас?
– Полей!
– Полиной?
– Да!
За время короткого разговора они дошли до танцпола. Девушка положила Аникееву на плечи руки, тот взял ее за талию и тут же наткнулся на довольный взгляд Горова. Тот украдкой показывал большой палец и делал большие глаза.
– Вы с другом приехали? – спросила Полина.
– Да!
– Из Москвы?
– Да! А вы?
– С подругой! Из Харькова…
49
– Так чего надо? – спросил тип из УБЭПа, аккуратно пристроив очки на столе.
– Да информашку одну надо скачать, Сундук!
Тип снова поморщился. Потом сказал:
