Максим Шахов - Поцелуй торпеды
Что, впрочем, не помешало ему за свою бурную жизнь сыграть тысячи ролей: от профессоров до нефтяников. В смысле буровых мастеров, потому что руки Боброва ничего тяжелее колоды карт и чужих кошельков в жизни не держали. Но зато с картами, как и с чужими кошельками, он управлялся почти виртуозно. Вот только с наступлением развитого капитализма, когда азартные игры перестали быть запрещенными, Боброву из этого прибыльного бизнеса пришлось уйти. Просто потому, что всех клиентов-лохов на корню перехватили казино и «однорукие бандиты».
Так что пришлось Боброву в расцвете сил менять специализацию. Карманником-одиночкой у него стать не получилось, слишком высокой квалификации это требовало, а переучиваться было поздно. А вот в бригаде, сколоченной по принципу шайки карточных шулеров, Бобров вполне сносно справлялся со своими обязанностями. Тем более что расшифровать его можно было только в момент совершения преступления. В следующий миг Бобров выглядел уже настолько чинно-благородно, что заподозрить его в банальной краже никому и в голову не приходило…
Не все, правда, было так гладко. Весной в Москве возле одного из торговых центров они случайно обворовали дамочку, оказавшуюся любовницей очень известного человека. Тот поднял на ноги всех, и бригаду быстро вычислили. В лучшем случае Боброву светили множественные переломы рук и отбитие почек, в худшем – инвалидность. В общем, оставив в камере хранения украденное и принеся по телефону извинения, Бобров с подельниками спешно ретировались в Крым. До разгара курортного сезона было еще далеко, так что перебиваться приходилось, можно сказать, с хлеба на воду. Но в Россию Бобров пока возвращаться боялся – здоровьем дорожил. И в конце концов он не прогадал. Вскоре их нашел бывший мент Григорий Васильевич. И вот теперь они вместе раскручивали очень перспективный бизнес…
43
Логинов не то чтобы задремал, но как бы ушел в себя. Машинка неожиданно умолкла, и раздался Лизин голос:
– Ой, а вам идет!
– Да?..
– Да! – сказала девушка. Сунув машинку в кейс, она повернула его так, чтобы Логинов мог лицезреть себя в зеркале, прикрепленном к внутренней стороне крышки. – Ну как?
– Нормально… – повертел головой Виктор, привыкая к своему новому имиджу.
– Нормально? Да вы просто красавец-мужчина! Не двигайтесь, пожалуйста! Сейчас… И вот тут!
Несколько раз щелкнув блестящими ножницами, девушка подправила какие-то невидимые Виктору недостатки и наконец сказала:
– Все!
– Большое спасибо! – воспитанно кивнул Логинов.
Лиза сняла с него накидку и полоску, после чего кисточкой обмахнула лоб и виски. Логинов невольно поежился от щекотки. Лиза сказала:
– Ну что, займемся педикюром?
– В другой раз, – покачал головой Виктор.
– Как скажете, – начала собирать кейс девушка. – Но вашим ногтям необходим уход. Всегда к вашим услугам! Просто наберите по внутреннему телефону «03», и я прибуду!
– Хорошо! – пообещал Логинов.
В этот момент на столе снова ожил телефон:
– Алло! – томным голосом ответила Лиза. – Это вас! Моня!
– Да ты прямо красавец! – услышал Логинов, взяв трубку. – Поднимайся ко мне! Я тебя счас размалюю!
– А как к тебе подняться?
– На лифте! Лизавета покажет!
Лифт сверкал хромом и двигался абсолютно бесшумно. Когда дверь распахнулась на третьем этаже, Логинова встретил Шварц. Этаж был полностью отведен под апартаменты Мони. Тот сидел в огромном светлом кабинете в огромном кресле, закинув ноги на огромный стол. Дверь была открыта, Шварц довел Логинова до нее и куда-то исчез.
– Заходи, Витек! Ты чего мне Лизавету обидел?
– В смысле обидел? – проговорил Логинов, осматриваясь.
Слева под потолком была укреплена большая плазменная панель. Экрана Логинов не видел, но догадывался, что на нем…
– Она ж лучшая специалистка по минету в Крыму! Ни один мужик еще перед ней не устоял! А теперь у нее комплексы появятся…
Логинов дошел до стола и, задрав голову, посмотрел на экран. Как он и предполагал, на него транслировалась картинка с камеры на террасе. Молодая девушка в нарядном переднике проворно убиралась возле стола. Из динамиков едва слышно доносились гул ее пылесоса и приглушенные крики фазанов.
– Домашним видео увлекаешься?
– Стандарты безопасности просто, – пожал плечами Моня. – Даже в моем туалете камера спрятана… Ну что, пошли, размалюю тебя!
Проворно сняв ноги со стола, он встал и направился в огромную ванную комнату. Одет Моня был по-простому: в шорты и легкую футболку.
– Садись! – кивнул он на стул.
Логинов сел. Моня прошел к полкам, взял какую-то коробку с символами «Инь—Янь» и вернулся.
– Э-э! – сказал он. – А раздеваться?
– Зачем?
– Ты где-нибудь кришнаита в рубашке и брюках видел?
– Задолбал ты! А телефон и документы я куда положу?
– В твоей комнате есть сейф! – пожал плечами Моня.
– Разогнался! Поясную сумку мне организуешь!
– Да не вопрос! – пожал плечами Моня. – Только ты зря так, Вить!
– Как так?
– Мы друг другу должны доверять!
– Ага! Поэтому ты за мной и следил?
– Доверяй, но проверяй! – ухмыльнулся Моня. – Должен же я был убедиться, что ты мне какой-нибудь подлянки не готовишь? Зато ты теперь мне как брат, Витя!
Логинов швырнул рубашку на корзину для белья, брюки пока снимать не стал. Моня открыл коробку и задумчиво пробежал пальцами по содержимому.
– Ты что, уснул? Долго я буду сидеть?
– Это же краски судьбы, – посмотрел Моня на Логинова, как на неразумное дитя. – Какие возьмешь, так и повернется…
– Тогда бери радостные!
Моня еще немного повыпячивал нижнюю губу и наконец взялся за один из карандашей. Для Логинова они все были на один цвет – розовые. Чего Моня так долго над ними сопел, он так и не понял…
44
– Ну что, получается? – возник на пороге Кащеев.
Самсонов с улыбкой повернулся. Григорий Васильевич придирчиво осмотрел его и нахмурился:
– Что-то не то…
– Что?.. – спросил Бобров.
– Да как-то волосы слишком в глаза бросаются… А черный парик пробовали?
– Не катит!
– Этот тоже не пойдет! – решительно сказал Кащеев. – Краб!
– Да! – возник на пороге верзила.
– Мотнись по магазинам! Купи еще пару париков… Каштановый и пепельный, что ли!
– Пепельный точно не пойдет, – покачал головой Бобров.
– Ну тогда такой, светло-коричневый!
Кащеев угадал. Сорок минут спустя, когда Самсонов примерил второй из привезенных париков, коричневого оттенка, Бобров воскликнул:
– Ух ты!
– То, что надо! – удовлетворенно кивнул Кащеев.
Самсонова заставили еще несколько раз продефилировать по комнате. В целом преображение было признано вполне успешным. Светло-каштановый парик как-то разом затушевал внешность Самсонова. Знойный красавец-мужчина превратился в довольно симпатичную, но не более того, женщину. Следовало еще, конечно, поработать над шероховатостями – вроде жестикуляции и той же походки, но это можно было делать по ходу.
Бобров, Самсонов и Краб быстро собрались. Кащеев напутствовал их перед выездом в город:
– Смотрите, осторожнее! Работайте только наверняка! И осмотритесь сперва! Чтоб, не дай бог, никаких случайностей!
– Все будет в лучшем виде, Григорий Васильевич! – заверил Кащеева Бобров.
45
Оружия у алуштинских милиционеров не было – только папки для бумаг. Несмотря на это, Горов напрягся и незаметно толкнул Аникеева в бедро – мол, гляди в оба. Милиционер в серо-голубой форме быстро направился к Горову, посмотрел ему прямо в глаза и… прошел мимо, остановившись в двух шагах, возле пристроившегося на скамейке мужчины с двумя детьми-олигофренами. Тот попытался поспешно спрятать табличку с надписью «Помогите, люди добрые…»
– Ну? – быстро спросил милиционер. – Не доходит? Да?
Побледневший мужчина вскочил на ноги. Двое офицеров в летней форме встали по бокам от своего коллеги. Мужчина проблеял:
– Извините, но я…
– Паспорт! – решительно сказал милиционер в обычной форме и бросил своим: – Будем оформлять!
– Простите! Я больше не буду! Это последний раз! – взмолился мужчина.
– Последний раз был вчера!
– Ну пожалуйста! Я все понял!
Горов осторожно выдохнул, повернул голову к Аникееву и незаметно кивнул. Леня спокойно поднялся и пошел к урне выбросить окурок. Горов лениво встал следом. Нырнув в толпу, они отошли к парапету набережной. Здесь Степан незаметно посмотрел назад.
Молодой мужчина, держа детей за руки, быстро улепетывал за ряд ларьков, торгующих бижутерией и сувенирами. Троица милиционеров с чувством выполненного долга стремительно двинулась дальше вдоль набережной.
