Ричард Сэпир - Старомодная война
А этот прекрасный авианосец мог выдержать любой шторм. Он был прекраснейшим творением человеческих рук — от стальных переборок до трапов. Странное тело Арисона не сможет здесь рассыпаться в пыль.
— Арисон. Арисон. Я хочу видеть Арисона, — сказал Ремо.
— А, генерала, — откликнулся один из солдат.
— Где он?
— Где бы он ни находился, он будет здесь. Мы никогда не знаем, где он, — сказал солдат.
Поскольку Ремо приземлился на самолёте Идры, его приняли за одного из русских советников. Ни один из них не поверил пилоту, что тот приземлился самостоятельно, без помощи инструктора. Они рассказали, что нашли новый путь борьбы, используя свою отвагу и не пользуясь машинами.
Ремо поискал ангар под палубой и нашёл американского капитана пленником в своей собственной каюте. Он обнаружил, что моряки были разоружены, но с ними хорошо обращались. Он обнаружил американских лётчиков и механиков под охраной, но нигде не нашёл мистера Арисона.
Наконец он развернул к себе солдата, служившего ему проводником, и сказал:
— У меня для вас плохая новость. Я — американец.
— Тогда умри, враг, — сказал солдат и навёл на него свой короткоствольный автомат, хорошо прицелился Ремо в живот и выстрелил.
Но он сделал это недостаточно быстро. Ремо опередил его и свалил ударом в голову.
— Мы сможем отбить этот корабль, — сказал он морякам, сидящим под стражей.
— Эти парни очень жестокие, — ответил один моряк.
— Такие же, как и вы, — сказал Ремо.
— Чёрт возьми, это правда.
Ремо освободил моряков и некоторых пилотов, встретившихся по пути. Сражение началось у главного ангара и перекинулось на контрольную башню. Ружейные пули рикошетили от стальных стен, сметая всё на своём пути. Обе стороны сражались с полудня до полуночи, когда последний идранец, выпустив последний патрон, бросился на моряка с гранатой. Граната выиграла.
В этот момент из динамика раздался голос:
— Мне нравится это. Вы прекрасные парни, я люблю вас. Вот они, доблестные бойцы.
Это был Арисон. По палубе невозможно было ходить, таким густым потоком лилась кровь. Большинство оставшихся в живых еле держались на ногах. Ремо спустился по окровавленной лестнице. Это была настоящая резня. Это было именно то, что имел в виду Чиун, когда говорил, что война — это бойня. Никто из сражающихся мужчин не мог больше контролировать себя, и никто из них уже не помнил, что они — солдаты. Это было больше похоже на лавку мясника.
Арисон улыбался. Ремо нашёл его в капитанской рубке.
— Вот это война, — сказал Арисон с усмешкой — широкой, как на параде.
— И это конец, — сказал Ремо.
Он не собирался сажать Арисона в тюрьму, ведь он не следователь. Ремо подвёл его к стальной стенке позади них и нанёс два прицельных удара в солнечное сплетение, но после второго удара Ремо показалось, что они снова находятся в индейском лагере.
Оба удара попали в цель.
Оба удара встретили железо. Но это не была сталь капитанской рубки. Ремо попытался нанести ещё один удар в голову и почувствовал, что его рука прошла насквозь через шлем с красным плюмажем на верхушке, так же как и раньше — через полированный стальной нагрудник.
Арисон снова исчез.
В Иерусалиме археологи, которым Ремо отнёс шлем для идентификации, датировали его первым веком до Рождества Христова. Такие шлемы были характерны для района Средиземноморья. Археологи чрезвычайно удивились, увидев современный шлем этого типа.
— Это новая марка. Здесь фабричное клеймо.
— Я вижу это.
— Сначала казалось, что это подделка. Но они пользовались методом изготовления, который был утерян в последующие столетия. Как они добились этого?
— Я не знаю, — сказал Ремо.
— Где вы взяли его?
— Его дал мне один друг.
— А как в нём появились эти отверстия? — спросил археолог, рассматривая полированную поверхность стали.
— Они были сделаны моей рукой, — ответил Ремо.
Вернувшись в отель «Давид», Ремо выяснил, что прекрасная Пу пополнила свой словарный запас.
— Привет, красавчик, — сказала Пу.
Она недавно встретила весьма любезную даму из Нью-Йорка, которой пожаловалась, что у неё нет западных платьев. Дама была настолько любезна, что обошла с ней несколько магазинов в Иерусалиме. А это маленький счёт для Ремо. Восемнадцать тысяч долларов.
— Как ты умудрилась потратить восемнадцать тысяч долларов в стране, которая выпускает только автоматическое оружие?
— У меня и так ничего нет, — надулась Пу. — У меня не было даже мужа в священную брачную ночь.
— Трать, — ответил Ремо.
— Деньги не заменят любви, — сказала Пу.
Внизу Ремо ждало сообщение. Оно было из Ирландии.
Сообщение гласило: «Я жду тебя, мальчик».
Ремо отправился в американское посольство, где воспользовался специальной линией, чтобы связаться с Западно-Корейским заливом. С помощью Смита, конечно.
— Маленький Отец, — сказал Ремо. — Ты оставлял для меня сообщение в отеле «Давид»?
— Король Давид был ужасным правителем. Евреи хорошо сделали, что избавились от него. Вместо того чтобы воспользоваться услугами наёмников, он прекратил войну. А ради чего? Чтобы в конце концов попасть в Библию. Вот что происходит, когда вы развязываете войну, вместо того, чтобы использовать наёмников.
— Я спрашиваю, не оставлял ли ты для меня сообщения?
— Каждое мгновенье, когда ты не ищешь пропавшие сокровища, означает потерянное тобой время. Почему я должен терять время вместе с тобой?
— Это всё, что я хотел знать. Спасибо, — сказал Ремо.
— Ну всё ещё не зачала?
— Не беспокойся, она сделает это с хасидом.
— Ты не выполняешь своих обязательств.
— Я не говорил, когда я приведу свой брак к логическому завершению. Я только сказал, что сделаю это.
В Белфасте, который патрулировался британскими бронированными автомобилями, католики и протестанты убивали друг друга. Убийства на религиозной почве продолжались уже несколько столетий.
Мужчина в свободном сером пиджаке на потрёпанном грузовике подъехал к дверям пивной, вошёл внутрь, оглядел посетителей и сказал:
— Здесь Хазел Тарстон, любимая всеми премьер— министр Англии. Ваше здоровье, парни.
Через бар полетели стаканы. Некоторые мужчины изрыгали проклятия. Другие схватились за револьверы. Но незнакомец всё ещё улыбался.
Он влил в себя портер.
— Парни, — сказал он. — Похоже, вы ненавидите нашего возлюбленного премьер-министра, которого вот уже многие годы одинаково не любят и католики, и протестанты? Правильно я понял?
Это был пробный выстрел, но он прошёл мимо цели.
Незнакомец поднял руку.
— Стреляйте, если вы так ненавидите. Почему вы не стреляете?
— Ты сошёл с ума.
— Что вы собираетесь делать? Наобум стрелять в полицейских в солдатской униформе?
— Мы делаем то, что считаем нужным, обезьяна, — выкрикнул один из мужчин в баре.
— Нет, вы ничего не делаете, — сказал незнакомец. — Ты должен принести извинения, парень. Вы ничего не делаете. Ни чуточки. Ни на волосок. Вы не можете нанести британской кошке никакого вреда.
— Не хочешь выйти отсюда и повторить свои слова? — спросили у незнакомца.
— Зачем? Я могу повторить это и здесь.
— Тогда, возможно, обезьяна, ты закончишь свои дни с большой дырой в голове.
— Почему же нет, парень? Конечно, вы можете нанести вред её превосходительству премьер-министру Хазел Тарстон. Вы можете прибавить ещё один номер к списку смертей в Северной Ирландии. Это не приведёт вас никуда, кроме тюрьмы, и вызовет окончательный упадок великой ирландской тактики. Вы сами толкаете себя к смерти.
— Кто ты, незнакомец?
— Я тот, кто помнит о великих ирландских войнах, когда вы бились топорами и мечами и заслужили свою славу самых отважных бойцов. Я говорю о битве при Бойне, где англичане и ирландцы сражались как настоящие мужчины. А что вы делаете сегодня? Вы врываетесь в гостиную к соседу, когда он обедает, и расстреливаете его, его гостей и семью. Что вы достигаете этим, парни? Вы ирландцы или шведы?
— Почему ты говоришь о шведах?
— Вы не сможете воевать с ними сегодня, если хотите сохранить ваши головы.
— Мы не собираемся воевать с ними. Мы уже воюем в Белфасте.
— Нет. Это не война, а только одни неприятности, — сказал незнакомец. — Если вы хотите войны, настоящей, старомодной войны, вы должны сделать так, чтобы ваша великая музыка была услышана каждым и чтобы ваши враги боялись вас все триста шестьдесят пять дней в году включая Рождество. Вы можете этого добиться. Сделайте это. Победитель получит все блага, которыми пользовался проигравший. А что вы делаете сейчас?
— Мы безработные, — сказал один.
— Мы шатаемся по улицам в поисках выпивки, — сказал другой.
