Антон Первушин - Свора Герострата
Это еще не все, это еще требует проверки!
Все-таки я надеялся.
В записной книжке отыскал номер рабочего телефона. На том конце сработал АОН, пошли длинные гудки.
Ну что же вы, спите там все, что ли?..
— Здравствуйте. Мне бы Елену Свиридову… Нет?.. А где она?.. Это ее знакомый. Орлов. Борис. Слышали, да? Очень приятно… Где она? В командировке? В Одессе?.. На три дня?.. А как-нибудь связаться с ней можно?.. Фирма «Магиксофт»?.. Погодите, я запишу, — куда же этот чертов карандаш запропастился?! Ага, вот он. — Я записываю, диктуйте… Понял… Понял… Спасибо большое…
Так, теперь Одесса, «город у моря». Врет Герострат, врет. В Одессе она, в командировке, НА-ТРИ-ДНЯ.
До фирмы «Магиксофт» я дозвонился с третьего раза. И по новой:
— Здравствуйте. Я вам из Петербурга звоню. Это ведь «Магиксофт»?.. Нет, я частное лицо… Мне бы справку навести… Мне сказали, к вам сегодня должна была прилететь в командировку… Да, Елена Свиридова… Прилетела уже?.. Когда именно?..
Вздох облегчения. Соврал Герострат, но как все-таки глупо, прямолинейно соврал. Не такой уж он умник, как можно подумать. Прокололся — на мелочи.
И тут я вспомнил голос: «Борис, это ты?.. Борис!..» А как же голос, как же голос? Голос можно подделать. Но не настолько же… Так соврал Герострат?
— А позвать ее к телефону можно?.. Что значит… Я ее знакомый, друг, да… Дайте мне тогда телефон… Но почему?.. Э-э, подождите, не кладите трубку!..
«Борис, это ты?.. Борис!..»
Жара. Жара гор, которые стреляют.
Трубка выскользнула из рук и повисла, раскачиваясь, на шнуре.
Герострат не соврал. Теперь сомнений быть не может. Елена у него. Скорее всего, он перехватил ее в аэропорту. Возможно, перед самым вылетом. А вместо нее послал кого-то другого, другую женщину. Поэтому она «не может подойти», поэтому «она занята». Сволочь-сволочь-сволочь! Но как ловко, как он меня ловко!..
Я сел за стол, яростно разодрал сигаретную пачку. Сигареты вывалились, раскатились по столешнице. Я подобрал и закурил одну, стряхивая пепел на пол.
Мысли лихорадочно метались.
Так-то, Игл. Вот тебе и «пустой треп». Вот тебе и «низкого полета шизик»…
Что теперь делать? К кому обратиться за помощью? К Хватову — нельзя. Да и где найдешь теперь этого Хватова? Обратиться к кому-нибудь из ребят, старых друзей по школе, по армии? Ввязывать кого-то еще в эту кутерьму? Да нет, себе дороже: полдня уйдет на разговоры-уговоры. И Герострат может к этому отнестись со свойственной ему непредсказуемостью… Черт, а ведь ты, Игл, уже играешь по ЕГО правилам. А если играть не по правилам, что тогда? Елену получать по частям посылками? Ты на это пойдешь? Нет. Значит, действовать нужно одному. Да, одному и никак иначе.
Когда появился парнишка-курьер, щуплый, в огромных очках, с радиотелефоном «Panasonic» в упаковке под мышкой, я успел подготовиться. Быстро отыскал в письменном столе дорожные шахматы: поле, выполненное в виде маленькой книжечки с прорезями под фигурки, сделанные из твердого прозрачного пластика двух цветов; блокнот для бытовых записей, из которого выдрал все исписанные ранее страницы; охотничий нож в кожаном чехле, подарок отцу от друзей на сорокалетний юбилей — в любой деятельности требуется система. И особенно требуется, когда действуешь в одиночку.
Мама наблюдала за моими спешными приготовлениями с беспокойством.
— Что случилось? — спросила она.
— Так, проблемка одна возникла.
Врать мне ей не хотелось. Она это почувствовала и больше ни о чем не спрашивала.
Первое, что я сделал после того, как курьер передал мне радиотелефон и попросил расписаться на квитанции, это вернулся за стол, расставил фигурки в соответствии с текущим положением игры («Твин-пикс» какой-то), открыл блокнот и на первой странице написал крупно печатными буквами: «ВЕНИАМИН СКОБЛИН». Потом взял радиотелефон в руки и, закурив очередную сигарету, теперь уже спокойно, без суеты и дрожи, глубоко втоптав малейшие позывы к панике, стал набирать номер одного общего знакомого.
Телефонные войны продолжались.
Глава девятнадцатая
Топтунов подвела излишняя самоуверенность. Не обращая внимания на грозные окрики дежурной по станции: «Не бегите так, молодой человек!», Я набрал на эскалаторе приличный ход, слетел на перрон и успел проскользнуть между сдвигающихся дверей готового к отправлению поезда. Топтуны появились на перроне двумя секундами позже, и я сквозь стекло помахал им рукой. Топтунам ничего другого не оставалось, как помахать мне в ответ. Веселые ребята.
На мне была легкая кожаная куртка, достаточно просторная, с двумя вместительными внутренними карманами, в которые я уложил радиотелефон, блокнот, авторучку, шахматы. Нож я повесил на пояс. Сдвинул и прикрыл его курткой так, чтобы не было видно со стороны. Порядок. Теперь можно работать.
В распоряжении у меня имелся час свободного времени. Перед тем, как отправиться к Скоблину, я успел обменяться с Геростратом десятком ходов.
Я быстро почувствовал, что он, несмотря на все его способности, в шахматы не ахти какой мастер; отыграл у него пешку, после чего выстроил убедительную защиту, не особенно заботясь о наступлении. Атака всегда подразумевает жертвы, а мне совсем не хотелось узнать сегодня к вечеру, что еще кто-нибудь из моих друзей, пусть даже и бывших, обнаружен с простреленной башкой где-нибудь в Летнем Саду. Хотя уже тогда я подумывал, что в принципе вряд ли Герострат сумеет организовать все эти обещанные покушения. В конце концов, подготовка к ним требует времени, а времени-то я ему не дам.
Не успеет он, не должен успеть.
В три часа пополудни я, чуть запыхавшись, остановился у двери квартиры Скоблина и осторожно вдавил кнопку звонка. Послышались шаркающие шаги. Дверь открыл невысокий старик с морщинистым бледным лицом и огромным сизого цвета носом, очень характерно выделяющимся на этом бледном фоне. Одет он был в засаленный пиджак на голое тело: на груди потускневшие орденские планки — и в тренировочные выцветшие от бесчисленных стирок штаны.
— Э-э… кто такой? — осведомился старикан, разглядывая меня с подозрением.
— Вениамин Скоблин здесь проживает?
— Из милиции, что ль?
Я удивился. Меня опережают? Прощупаем-ка почву.
— Да нет, почему вы так решили?
— Ну и зря, — безапелляционно заявил старикан, — пора бы уж всех этих спекулянтов, бизнЕсмЕнов забрать куда подальше. Пусть поработают. Узнают, что такое корка хлеба, каким она трудом…
— Мне бы Вениамина, — прервал я его разглагольствования, догадываясь, что речь свою старикан может продолжать до бесконечности, попадись только благодарный слушатель. — Он дома?
— Дома, дома. Сидит весь день, в институт не пошел — прощелыга. Думает, родители уехали, так все можно. Вот если бы его да на лесоповал…
По всему, над стариканом довлела навязчивая идея.
— Разрешите войти?
— Входи, — он махнул рукой. — Тоже, небось, бизнЕсмЕн?
— Ни в коем случае.
— Тогда угости папироской.
Я вытащил сигареты. Старикан при виде «Родопи» поморщился:
— А покрепче табачка не найдется? «Беломорчик», а?
— Может, тебе еще махорки насыпать? — зло спросил Скоблин, появляясь в прихожей, но тут он поднял на меня глаза и запнулся на последнем слове.
— Спокойно, — сказал я. — Разговор к тебе есть.
— Спекулянты вы все, — продолжал вещать старикан. — Цену корке хлеба не знаете…
— Заткнись! — рявкнул на него Венька.
Видно, появление мое его напугало. И не на шутку.
Не успели, значит, поставить в известность. Это хорошо, это удачно.
— Хочу с тобой поговорить, — произнес я раздельно.
Венька встрепенулся, взял себя в руки:
— Да? Ладно. Проходи.
Старикан что-то бормоча себе под нос, завозился с дверными запорами.
Комнатка, в которой обитал Венька, оказалась небольшой: три на четыре. С одним окном. Вдоль стен стояли шифоньер и застекленный шкаф с разношерстной подборкой книг: там Чейз прижимался к Достоевскому, а Берроуз — к альбому Сальвадора Дали. И так далее в том же духе. Кроме того в комнате имелся диван, стоял на металлической подставке цветной импортный телевизор, в вазочке на подоконнике — бумажные розы.
Я уселся на диван, расстегнул куртку, продемонстрировав при этом Веньке чехол с ножом, потом извлек радиотелефон, вытянул антенну и положил его рядом. Прислонившись к подоконнику, Венька с безучастным видом наблюдал за моими приготовлениями.
— Теперь поговорим, — начал я. — Что ты можешь рассказать мне о Своре?
— Почему это ты, МЕНТ, решил, что я буду тебе хоть что-то рассказывать?
— Понимаешь, — сказал я проникновенно. — У меня нет другого выхода. Герострат припер меня к стенке, он объявил мне войну. Поэтому предупреждаю сразу: я не остановлюсь ни перед чем, чтобы до него добраться. А на война как на войне. Тебе, я думаю, это не нужно объяснять. Если, чтобы добраться до твоего босса, мне понадобится тебя убить, я тебя убью, не моргнув глазом. Я уже убивал, я умею убивать. Но пока мне убивать тебя не понадобилось. И надеюсь, не понадобится. Ясно? Так что давай рассказывай… А может, ты мне сразу его адресок дашь?..
