Андрей Дышев - Пустой
Тут она услышала его голос, тут же перевернулась на бок и съехала с сена ногами вниз. Она побежала во двор напрямик, прыгая через картофельные грядки и стряхивая с себя налипшие сухие травинки.
Воронцов стоял посреди двора и о чем-то говорил с Проней. Он лишь мельком взглянул на Дашу, и лицо его осталось бесстрастным. Все правильно. Во время работы следователь не должен проявлять своих чувств. Даже если все его мысли заняты Дашей, внешне это не должно быть заметно.
Даша остановилась поодаль, успокаивая дыхание. Расслабила лицо, усилием воли попыталась пригасить огонь в глазах. С деланым умилением посмотрела на серого кота, который, сидя на молочном бидоне, вылизывал шерсть… Она невольно подражала Воронцову, точнее, его манере поведения. Это, конечно, нелегкое испытание, но надо учиться властвовать собой. Зато как это чертовски интересно! Ее и Юру связывает и тайна, и буря чувств, но никто, даже самый опытный психолог, этого бы не заметил. То, что принадлежит двоим, принадлежит только им.
Воронцов кивнул Даше, приглашая за собой, и пошел в сад. Сохраняя приличную дистанцию, она последовала за ним. Смотрела на его спину, затылок, на густые волосы, которые короткой волной опускались на воротник пиджака, и вспоминала сказку, в которой какой-то волшебник привязал к своим ногам гири, чтобы медленнее бежать. И ей бы не помешали такие гири.
Воронцов остановился у сеновала, повернулся к ней. Даша вмиг скинула с себя и гири, и маску, и все то, что мешало ей быть собой, крепко обняла его и поцеловала. Почему-то промазала и попала губами в его щеку.
– Ты помадой меня не выпачкала? – спросил Воронцов.
– Нет! Я нарочно не накрасилась. Ну? Рассказывай! Я совсем заждалась тебя!
Воронцов улыбался, гладя девушку по щеке.
– О чем рассказывать, малыш?
Она поедала его глазами. Вот он, ее родной, любимый, единственный! Только почему-то без тапочек и кухонного фартука.
– Взяли преступника?
– Преступника? Какого преступника?
– Но вы же ходили… Кто-то там на тракторе…
– А-а, ты про Хамарина! – махнул рукой Воронцов и, сев на лавку, вытащил сигареты. – Веских улик я еще не нашел… А пока хочу тебя послушать. У какой женщины, ты говоришь, водитель останавливался на ночлег?
– У какой-то телятницы, – ответила Даша шепотом и на всякий случай посмотрела по сторонам.
– Как зовут?
– Имя он мне не назвал. Сказал только, что она работает телятницей и что она постарше его.
– Еще что? – торопливо спросил Воронцов, сквозь струи дыма пристально глядя на Дашу.
– Все! – развела руками Даша.
Она сжала зубы, чтобы не выболтать про двор, в котором без труда мог разместиться «КамАЗ». «Я найду двор, а он найдет телятницу, и мы встретимся в одной точке», – думала она, стараясь выдержать его пристальный взгляд. Она очень хотела доказать Юре, что у нее есть способности.
– А почему ты решила, что это жена участкового? – спросил Воронцов.
– Я решила?! – ахнула Даша, поразившись необыкновенной прозорливости Воронцова. – Я? Разве я решила?
– Не переспрашивай! – вдруг жестко крикнул Воронцов, и Даше показалось, что его стальной взгляд как ножом исполосовал ее лицо. Она на мгновение потеряла дар речи и, раскрыв рот, силилась что-то сказать.
Тут Воронцов пришел в себя и осознал, где и рядом с кем находится.
– Фу-ты ну-ты! – вздохнул он, тряхнул головой и шлепнул себя ладонью по лбу. – У меня уже совсем мозги поехали… – Он кинул окурок под ноги, встал со скамейки и порывисто обнял Дашу. – Ты только ради бога не обижайся на меня!
– Что ты, милый! – торопливо заговорила Даша, чувствуя себя виноватой за то, что Юра переживает и просит у нее прощения. – Я все понимаю! И нисколько не обижаюсь! Я действительно виновата, что заставляю тебя нервничать.
– Я очень устал, очень, – доверительно признался Воронцов. – Каждую минуту, каждую секунду в голове крутятся мысли: кто? Кто убийца? Эти мысли становятся навязчивыми. Они выматывают мне душу, но я не могу, не имею права выкинуть их из головы.
– Я понимаю, милый, хороший мой, – прошептала Даша, гладя Юру по голову.
– Только с тобой мне становится легче. У тебя волшебные руки…
«Я ему нужна! Какое счастье!»
– Стоп! – сказал Воронцов. Он чуть откинул голову назад, прищурился и с шутливой подозрительностью посмотрел на Дашу. – И все-таки, почему ты подумала на жену Шурика?
Теперь Даша была готова ответить спокойно, четко и убедительно, как на экзамене.
– Во-первых, Проня работает на животноводческой ферме, – сказала Даша и стала загибать пальцы. – Во-вторых, ей пятьдесят лет, то есть возраст вполне подходит.
Воронцов слушал ее с нескрываемым интересом и не иронизировал.
– Как же она при живом муже путается с дальнобойщиком? – спросил он.
– Ха, живой муж! – легкомысленно произнесла Даша и махнула рукой. – Его вызовут в район на совещание или на дежурство, а дальнобойщик тут как тут.
– А как же сыновья?
– А сыновья сами по девкам бегают! – не задумываясь, парировала Даша и, подняв голову, взглянула на козырек сеновала. – Может быть, Проня с водителем там же забавлялись!
«Кажется, меня понесло, – подумала она с опозданием. – Я же морочу ему голову!»
Воронцов к версии Даши отнесся со сдержанным скептицизмом. Он собрал на лбу морщины и осторожно, чтобы не обидеть, сказал:
– Кое-какие здравые мысли в твоих рассуждениях, конечно, есть. Скажем, возраст и… и особенно внешность очень подходят к образу гулящей женщины… Да что там гадать – изменяла или не изменяла. Надо провести следственный эксперимент, и мы получим исчерпывающий ответ на этот вопрос.
– Следственный эксперимент? – воскликнула Даша. – А как это?
– Очень просто, – ответил Воронцов. – Для этого сначала надо взять какую-нибудь безделушку…
Он замолчал и стал рыться в карманах пиджака. Вынул портмоне, раскрыл его, как бы невзначай пробежался пальцами по стопочке стодолларовых купюр, затем вытряхнул из внутреннего отделения связку ключей. Даша следила за его руками так, словно Воронцов намеревался показать ей фокус. Он тем временем снял с кольца брелок с символикой фирмы «Мерседес» и подкинул его на ладони.
– Эту штуку я покажу Шурику, – сказал Воронцов.
– Зачем? – не поняла Даша.
– Не догадываешься?
– Нет.
Он улыбнулся и тронул ее за плечо.
– Если женщина носит в душе грех адюльтера, то неожиданный и прямой вопрос мужа сразу загонит ее в угол. Она не успеет придумать оправдание, станет заикаться, путаться, краснеть. И эту реакцию надо рассматривать как красноречивое доказательство ее вины… Все еще не понимаешь?
Воронцов взял Дашу под руку и повел по саду.
– Этот брелок я покажу Шурику, – повторил он, – и скажу, что нашел его на сеновале.
Наконец Даша поняла, что задумал Юра.
– Как будто этот брелок потерял водитель «КамАЗа»?
– Вот именно, как будто! – подтвердил Воронцов. – Если у жены совесть чиста, на вопрос мужа она ответит: «Сдурел, старый?!» или что-то в этом роде и даст ему по физиономии грязной тряпкой. А вот если у нее рыльце в пушку, то быть семейному скандалу. Вот тогда мы начнем работать по полной программе. Понял, малыш?
– Понял, – кивнула Даша и призадумалась: а как она отреагирует, если в далеком будущем Воронцов покажет ей брелок от ключей и скажет, что нашел его на супружеском ложе? Что она станет делать? Начнет заикаться или же ударит Юру грязной тряпкой по лицу? «Да ну ее к черту, эту психологию! – подумала она. – Лучше на всякий случай сразу тряпкой по лицу».
Воронцов вдруг резко остановился и прислушался.
– Кажется, меня зовут.
19
Медик стоял у калитки и подпрыгивал от нетерпения.
– Что случилось? – крикнул Воронцов.
– Хамарин сбежал!
– Как сбежал?
– Через окно! И как дал деру к лесу!
Воронцов сунул руки в карманы и шумно засопел.
– Идиот, – процедил он, а Довбня, не угадав, к кому это ругательство относится, на всякий случай виновато развел руками.
На крыльце дома Хамарина их встретил участковый. Его форменная рубашка была расстегнута до середины груди, по которой стекали ручьи пота. Не менее мокрое и красное лицо было напряжено, словно милиционеру упал на ногу утюг, но окружающее приличное общество не позволяло несчастному заорать благим матом. Он тяжело и часто дышал, нервно мял фуражку и злобно смотрел на Воронцова.
– Не догнал, Шурик? – излишне спокойно спросил Воронцов.
– Не догнал, Юрий Васильевич! – признавая свою вину, сознался участковый. – Вот чего я от него не ожидал так не ожидал! Эх, парень, парень! Голова горячая! Теперь он до Пасхи в лесах прятаться будет. Ни за что не вернется! Уж вы больно напугали его, Юрий Васильевич!
Довбня на всякий случай отошел к трактору и встал за его большим колесом. Начисто забыв про существование Даши, Воронцов выдал хоть и безадресное, но неприличное ругательство и быстро зашел в дом. Воронцов вошел в комнату, в которой допрашивал Миколу, вернулся в коридор и там едва не сбил Дашу с ног.
