Олег Игнатьев - Дойти до ада
На узловатой ветке тополя простудно перхала горбатая ворона. Так еще перхает собака, подавившись костью.
Климов усмехнулся и поспешил к дому Ивана Максимовича.
Карту-схему горных разработок он нашел в той же папке, которую ему показывал хозяин квартиры.
Понимая, что после кратковременного замешательства бандиты начнут методично прочесывать город и, прежде всего, его окраины в поисках возмутителя спокойствия, Климов быстро отыскал в папке нужную ему схему и постарался ее запомнить. Зрительная память никогда его еще не подводила: глянет, как сфотографирует — раз и навсегда. Без хорошей памяти, особенно на лица, в уголовном розыске не обойтись…
По карте-схеме было видно, что в бомбоубежище можно было попасть через главный вход в рудник и через бункер под шахтоуправлением. «Соцгородок» был объектом стратегического назначения, и почти все его жизнеобеспечивающие коммуникации: бассейны-резервуары для воды, электроподстанция и газопровод — находились под землей.
Седьмая и восьмая штольни представляли собой почти единое целое, разделенные лишь тонкой перемычкой. Скорее всего, железобетонной или металлической. Что находилось в восьмой штольне, которая была раза в четыре меньше, чем седьмая — приспособленная под бомбоубежище и где сейчас томились заложники, — по схеме понять было нельзя. В эту малую восьмую штольню можно было также попасть из запасного бункера по аварийному туннелю, как и в седьмую. Под аварийным туннелем шел еще один. Соединялись они узким переходом. Этот аварийный туннель вел куда-то в глубину гор, под Ястребиный Коготь. Этот район был обозначен на схеме целой сетью скважин, штреков, вентиляционных ходов. Один ход почти вертикально шел к скале Улитке, которой давно уже не было, а другой — намного уже первого, но тоже вертикальный — поднимался за Ястребиный Коготь. Судя по крохотной горизонтальной черточке на контуре горной гряды, там была небольшая площадка или что-то вроде этого. Местные жители называли такие участки «каменными столами». Поговаривали, что площадки эти рукотворные, сделаны зеками, но для чего — никто не знал. Зона запретная. Да и добраться до такой площадки было сложно. Отвесные скалы Ястребиного Когтя считались неприступными. И вот второй вертикальный ход вел к одному из «каменных столов», но выходил на поверхность чуть левее и ниже. Если Климов верно судил о масштабе карты, от вентиляционного хода до «каменного стола» было не меньше километра вертикальной горы.
Климов посмотрел в окно: на улице никого не было. Найдя в духовке газовой плиты два сухаря, сгрыз их с превеликим удовольствием. Открыл кран на кухне и тотчас завернул его. Слушать клокотание пустых водопроводных труб желания не было.
Покидая дом Ивана Максимовича, Климов думал о том, что добраться до Ястребиного Когтя, перевалить его хребет, отыскать безвестный вентиляционный люк и спуститься по нему в туннель и не заблудиться в лабиринте скважин, штреков и пустот — дело совершенно нереальное. Взять самому кого-нибудь в заложники, потребовать освободить жителей города — вообще наивно. Медик никогда на это не пойдет. Что ему жизнь какого-то «бойца» или того же Чистого, когда он собственную жизнь поставил на кон. Человек — это та птица, которая сама себе ставит силок и подрезает крылья. Цинизм предусмотрительнее оптимизма. Климов сразу отметил немногословие и расчетливость Медика вместе с тонкой интуицией и осторожностью. И откуда в нем эта нахальная уверенность, что все получится, как он задумал? Откуда эта вера в собственную исключительность? И кто этот Зиновий, с которым говорил Медик, когда вошел Климов? Японский полевой радиотелефон, которым пользовался Медик, имеет преимущество секретного диапазона. Подслушать разговор нельзя, настроен он на частоту того, с кем говорят. Радиус действия, как минимум, пятнадцать километров. А если это так, то неизвестный Климову Зиновий может находиться далеко за городом, скорее всего, в горах.
Заметив метнувшуюся тень, Климов мгновенно пригнулся, прыгнул в сторону, перекатился через спину, выхватил «магнум» и выстрелил. Пуля попала точно в цель: проломила нос одного из «десантников».
Из-за сарая рубанула очередь, выпущенная из крупнокалиберного автомата, расщепила несколько сосновых бревен, вылущила из поленницы с десяток чурок.
«Он меня не видит, но знает, что я здесь», — подумал Климов, толкнув поленницу, перевалился через забор. Под грохот осыпающихся дров и новой автоматной очереди свернул за угол гаража, подпрыгнул, ухватился за ветку ореха, добрался по ней до крыши гаража и выглянул в проулок.
На выстрелы бежали трое. Сунув пистолет в кобуру, Климов распластался на крыше и поймал троицу в прорезь прицела «скорпиона».
Подпустив «бойцов» поближе, он нажал на спусковой крючок.
Одного, по-видимому, спас бронежилет, второго — каска, но третий упал и больше не поднялся.
Тот, кто сидел за сараем и крошил дрова из автомата, тотчас перевел огонь в сторону гаража.
Климов спрыгнул на землю и рванулся в глубь соседского двора.
«Трое — это ерунда, — подбадривая сам себя, переметнулся через сетчатую загородку Климов и побежал к соседнему проулку. — Так даже веселее».
Определив, что выстрелы все время раздаются сзади, Климов дал небольшой крюк, зашел в тыл преследователей, подкрался к дому Петра.
Взобравшись на соседскую яблоню, отметил, что засады нет. Наверное, «бойцов» отправили к Змеиному ущелью, под командование Слакогуза. Спрыгнул наземь, добежал до туалета, затаился за дощатой будкой.
Двор был пуст.
Выждав время, Климов подбежал к веранде, обошел дом со стороны сада, где стояла лестница-стремянка, взобрался по ней на крышу и оттуда увидел, что в переулок въехал красный «москвичок», заполненный «бойцами».
«Может быть, взяли Петра, — подумал Климов и приготовился к стрельбе. — Хотят использовать как приманку».
«Москвич» подъехал к дому. Из него выскочили двое без бронежилетов. Поразив их короткой и точной очередью, Климов саданул по лобовому стеклу, за которым дернулся «десантник» в каске, и, видя, что никто из «москвича» больше не выскочил и не выполз, для верности прошил его еще раз из автомата, спрыгнул на гараж, оттуда в палисадник и подбежал к машине.
Водитель был серьезно ранен: пуля раздробила ему челюсть, он схватился было за оружие, но Климов быстрее вскинул автомат.
На заднем сиденье корчился «спецназовец», скрипел зубами и просил не убивать. Нырнув в машину, Климов схватил «спецназовца» за шиворот и поволок во двор.
— Где Шило?
— Бегает.
По-видимому, скрипевший зубами догадался, что перед ним Могильщик, опер, и не стал кобениться, ответил четко, но довольно слабым голосом, с какой-то обреченностью. Климов затащил его на веранду, затем в дом, посматривая сразу в два окна — во двор и в сад. С минуты на минуту могли появиться преследователи.
— Ты под кем? — спросил он у «спецназовца» и услыхал, что тот под Чистым. Глаза у парня обморочно закатились.
— Кто охраняет штольню?
— Какую? — вопросом на вопрос ответил парень и потерял сознание. Наверное, от потери крови. Только теперь Климов увидел, что тот при смерти.
«Значит, обе охраняют», — решил Климов и выпрыгнул через окно в сад, побежал вдоль проулка. Сообщение о том, что Петр все еще «в бегах», придавало сил, решительности, смелости. Непонятно только было, почему восьмую штольню охраняют. Что там может быть? «Взрывчатка, — преодолевая очередной забор, догадался Климов. — Заминированный склад тринитротолуола. Или аммонала. И охраняют его люди Медика. По крайней мере, человека три. Один минер и часовые. Да плюс охрана бункера, туннеля, восьмой штольни, шахтоуправления… на пушечный выстрел не подпустят».
Нет, в одиночку Климову не справиться. Тут нужны двое. Он и Петр.
Поднимаясь по тропинке в гору, чтобы срезать путь, ведущий к площади, Климов почувствовал, что натирает ногу. Нужно было срочно переодеть носки, найти сухую обувь. С потертостями в горы не идут. Даже в Афгане отстраняли от участия в боевой вылазке. Но там была замена, а здесь Климов один.
Свернув с тропинки и наметив путь к ближайшим жилым домам, он вскоре оказался во дворе пятиэтажки, недалеко от поликлиники.
Присел за мусорными баками, взял автомат наизготовку и, не заметив ничего опасного, нырнул в подъезд. На втором этаже остановился. Перевел дыхание. Попробовал открыть одну из квартир, но не вышло. Замок был с секретом или с изъяном. Пришлось открыть другую дверь, но толку в этом не было: в двухкомнатной квартире жили женщины. Лишь в третьей квартире Климов подобрал себе хорошие добротные ботинки и сухие носки. Прошелся, словно в магазине, оценил обновку и запер дверь. Тут до его слуха донесся шепот:
— Там он…
Пришлось снова вставлять ключ и запирать замок, только теперь изнутри.
