Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть
Бруно положил тронутую рыжеватой порослью ладонь на ее руку. Барбара мягко вытянула ее, провела пальцами по щеке Бруно.
— Хватит, дорогой. У нас ничего не получится...
— Я испытываю глубокое чувство, Барбара.
— Видимо, это правда... Я даже жалею об этом.
— Жалеешь? Почему?
Да Суза правил мимо острова Сентоза, на холмистой вершине которого лорд Маунбеттен принял капитуляцию генерала Итагаки. Как раз когда Бруно начинал карьеру, если можно назвать карьерой оказавшуюся, в сущности, нелепой и необычной жизнь. А Барбаре предстояло появиться на свет через пять лет, и первая война для нее была во Вьетнаме. Какая по счету для него?
Он почувствовал себя старым.
— Бруно, дорогой, ты-то знаешь, что для нас, евроазиатцев, западная ах-любовь просто ничто...
Сентоза уходил влево. Мористее, над серыми трубами нефтеперегонных заводов вырывалось, зависало в небе и гасло желтое пламя.
— Ты такая вдумчивая, Барбара, и торопишься, не взвесив...
Ветер обрывал слова, которые он почти шептал от отчаяния.
— Ну, пожалуйста, Бруно... Ты хочешь правды? Так вот... Что за цена для мужчины, настоящего мужчины? Если не деньги за одну ночь с леди-для-удовольствия, то — память? Возможно, с грустинкой... Ничего больше. Секс в этом мире — развлечение, удовольствие. Как тонкое вино, изощренная пища. А я не на один обед. Мне нужно нечто большее, чем восхищение твоей силой и могуществом, твоей элегантностью и щедростью. Может, я такая женщина, которая не нуждается в защитнике. И потом...
— Мой брак, Барбара, давным-давно формальность. Позже я смогу получить развод.
— Дорогой, на любовницах в Азии никто и никогда не женился... Да я бы стала и плохой подругой. Ведь ты ищешь любви. Ложь разрушит обоих... Когда я встречу человека, для которого просто захочу быть всем, чем он только пожелает, сделать все, что захочет, вот тогда...
На островке Кусу, где да Суза высаживал туристов смотреть пагоду, построенную прокаженными, она ходила с ним как с ребенком за руку. Не отпустила, когда черный козел, обретавшийся при монахах, перегородил тропинку, и Бруно оттягивал его за рога в сторону. Она не засмеялась. У нее болело за него сердце. И он понял: это его поражение.
Хитрый да Суза прислал ему пива. Когда Бруно оглянулся, чтобы поблагодарить, капитан сочувственно развел руками, закатив глаза. Как бы говорил: твой бог спит, ему не до тебя, а когда проснется, будет поздно.
— Ты была первым и главным пунктом в моем большом плане, ° сказал Бруно на пирсе.
— Видишь, план есть... Вычеркни первый пункт и начни со второго.
— Пообедай со мной, — попросил он.
Ресторан назывался «Вечное процветание». Под полом волны плескались о сваи. Место принадлежало лодочникам.
Столик обслуживал знакомый Барбары со школы по прозвищу Триста Фальшивок. Мать продала его пятилетним за триста долларов, оказавшимися поддельными. Барбара заказала только чай. Она догадывалась, что перед выносом из кухни подавальщик, как это повелось у них, плюнет в каждое ее блюдо или, чтобы не попасть под дурной глаз, попросит сделать это мойщика. Потому что она, Барбара Чунг, дочь китаянки и белого, пришла с заморским дьяволом. И не ради денег. Именно поэтому.
Бруно тронул узел трикотажного галстука. Она наблюдала, как он пьет свое пиво, едва заметным движением губ обсасывая седоватые усы. Крутой подбородок с косым шрамом. Необычайной синевы глаза, какие видела только еще у одного северного варвара. Интересно, позвонит он или нет? Если позвонит, лучше надеть что-нибудь обычное, скажем, приталенное платье, но не слишком...
Триста Фальшивок нервничал. Клиенты говорили по- французски. Помимо отдельных слов, язык не понять. А о пустяках они болтать не могли. Он обладал памятью магнитофона. За пересказы платил Мойенулл Алам, бенгалец, державший пирс и причалы у Меняльных аллей под наблюдением по поручению всемогущего «Бамбукового сада».
— Улетела далеко, — сказал Бруно.
— Задумалась, — улыбнулась Барбара. — Приходится... Сингапур крохотная страна, из-за этого любят сплетни, а в сущности, кроме денег, здесь и секретничать-то не о чем. Все знают друг друга.
Она коснулась чашки, искоса наблюдая за Триста Фальшивок.
— Скажи, Барбара, ты могла бы начать серию статей, громких статей? Я снабжу материалом.
— Не можешь терять время... Если свидание не удалось, то дела. О чем же писать?
— Мафия.
— Ох, это не сенсация.
— Почему?
— Если профессиональных мафиози разоблачить и их уберут, образуется вакуум. Неизвестно, заполнят ли пустоту люди почище...
Он улыбнулся.
— Как насчет меня?
— Ты помогал с материалом погуще.
— Барбара, материал густой. Такой густой, какой твоя «Стрейтс тайме» на заваривала. И региональная пресса не заваривала. Тебе позвонит корреспондент «Нью-Йорк тайме» и попросит встретиться, и ты втянешь его...
— Ее... Это женщина, сидит в Бангкоке. Сюда не всем журналистам дают визу.
— Она сразу клюнет, проглотит наживку, сожрет вместе с крючком и попросит добавки.
— Бруно, что взамен?
Лябасти покрутил пальцем над кружкой, чтобы Триста Фальшивок принес новую. Бруно пил бочковое. Привычка людей, наживших оскомину от консервированных продуктов в молодости. Улыбнулся.
— Ничего... Ты ответила на джонке.
— Материал, что же, второй пункт большого жизненного плана?
— Обрати внимание, я выпил пока одну, не считая выданной капитаном в плавании. Значит, еще скромен... Грандиозного жизненного плана! Но поскольку пункт первый не состоялся, должен вступить в силу пункт последний.
— Последний?
Триста Фальшивок подошел к столу с подносом, на котором стояла кружка с пивом.
— Плевать я хотел в твоих предков, обглоданная кость, — прошипел он по-кантонски со сладкой улыбкой.
Возвращенный с чаем плевок мог стать худшей приметой, сулил невзгоды, а чашка оказалась отодвинутой Барбарой на край стола.
— В нем речь о том, что хотелось бы заполучить в последнюю очередь. Только и всего, — ответил Бруно. И переспросил подавальщика: — Что ты бормочешь, дружок?
— Леди угодно что-нибудь еще?
— Дай мне отхлебнуть у тебя, — сказала Барбара по- французски.
Бруно отмахнулся от Триста Фальшивок.
— Если это уличная мафия, большая мафия, — сказала Барбара.
— Она и есть.
— Попробую... И, знаешь, можно запустить материал даже за железный занавес. Бродит тут один парень. Поделиться с ним?
— Гремите тамтамы! Да откуда он свалился? Будь осторожна. Не ввязывайся ты в их военно-морское присутствие и прочие агрессивные планы против свободного мира...
К вырезке с грибами он не притронулся.
По эскалатору они поднялись на воздушный переход, спустились к пассажу «Гэллери». У магазина «Тайме» Барбара протянула руку.
— Мне хочется сделать тебе подарок, — сказал Бруно.
— Фамильные драгоценности, конечно?
— Стопка исписанной бумаги. Я ее испортил в Африке, потом во Вьетнаме. Дневник... Захотелось отдать в достойные руки. Старею, видно...
-— Спасибо, Бруно. Может, я не стою такого дара?
— Тогда никому.
— Ну, хорошо — и спасибо! Хочешь совет умудренной женщины? Мужчины... как бы это сказать... не носят своего возраста, как мы. Понял? Так что помалкивай о своем столетии...
Она пыталась ободрить его!
В подвальной стоянке отделения «Банк де Пари», ставшего клиентом его фирмы три недели назад, Лябасти имел право на бесплатную парковку. Сторож-бенгалец с оранжевым квадратом на рубашке с надписью «Мойенулл Алам, старшина безопасности» выгнал его голубой «ситроен». Выруливая на набережную, Бруно увидел за огромным отмытым до невидимости стеклом пресс-центра «Тайме» Барбару, разговаривавшую с кассиршей.
Подумал: «Вот и прощание».
4
В холл гостиницы «Амбассадор» доносились грохочущие раскаты, шум проливного дождя, клокотание воды в сточных трубах, а в раздвижные двери с Сукхумвит-роуд, главной бангкокской магистрали, весело заглядывало солнечное утро. Шелест ливня усилился, когда Севастьянов вышел на залитый зноем двор, окруженный вольерами с попугаями. Сотни пестрых птиц на свой лад вспоминали тревожную ночь, хором воспроизводя удары тяжелых капель по жестяной кровле клеток и тягучие перекаты грома.
Ливень, под которым Севастьянов ехал с аэродрома накануне вечером, шел до утра. Вспышки молний пробивались сквозь оконные шторы. Дребезжало стекло в стальной раме. Заснуть не удалось.
Севастьянов после долгого перелета и бессонной ночи разбитым себя не чувствовал. Чуть возбужденным, возможно. Здесь, в Бангкоке, шанс, на который почти не надеялся в Москве, становился реальностью. Он — в этом городе. Следующий — Сингапур. А там посмотрим.
![Росс Томас - Смерть в Сингапуре [сборник]](/uploads/posts/books/13740/13740.jpg)
