Конрад Граф - Рэмбо на Сонг-Бо
Рэмбо почувствовал, как по шее, а потом по щекам поползли пиявки и на скулах остановились. Это хорошо. Плохо, если бы они залепили глаза. Хотя, по правде говоря, что тут и смотреть? Перед его глазами бегали жучки, комары, и он хорошо видел, как под их ножками упруго прогибалась поверхность воды. Раньше ему не доводилось этого видеть. Потом вся эта мелкая живность замелькала в глазах черными точками, слилась в один темный вращающийся круг, и он потерял сознание.
Когда он очнулся, то никак не мог открыть левый глаз — его будто залепили клейким пластырем. Он попытался нагнуть голову, чтобы достать лицом до воды, но это ему не удалось. Да пиявку и не смоешь водой. «Черт с ней, пусть сидит, если ей нравится, — подумал Рэмбо. — Надоест, отвалится сама».
Время близилось к вечеру. База жила своей жизнью. Рэмбо слышал голоса, треск мотоциклетных моторов. Где-то недалеко жарили рыбу, и запах дыма смешивался с запахом гнили. На плотине остановилось несколько человек, наверное, солдаты. Они поговорили о чем-то, посмеялись и пошли дальше. «Если Нго не придет до утра, — подумал Рэмбо, — эти твари оставят от меня одну оболочку. А я нужен Дзангу живой, и ему пора бы и прийти».
И Дзанг пришел. Он велел вытащить Рэмбо и отвязать. Никогда еще Рэмбо не чувствовал себя таким слабым и беспомощным. Ноги его подогнулись, и он бы упал, если б его не поддержали солдаты. Дзанг усмехнулся.
— Ну как, Рэмбо, — спросил он, — ведь это не больно?
Рэмбо спокойно посмотрел ему в глаза. «Этот старый обвисший мешок с дерьмом и есть, наверное, сам Дзанг», — подумал он без всякого интереса и сказал, глядя поверх его головы:
— Не больно, Дзанг.
— Ты знаешь, кто я? — удивился Дзанг.
Но Рэмбо не ответил. И тогда Дзанг вынул из ножен широкий плоский штык и поднес к его левому глазу. Рэмбо не шевельнулся.
Дзанг осторожно снял острием штыка пиявку с глаза Рэмбо и улыбнулся.
— Теперь ты лучше будешь видеть. Значит, ты знаешь, кто я. А я знаю, кто ты. Нам легче будет разговаривать, Рэмбо. Нго, — он повернулся к своему помощнику, — ты знаешь, я не выношу пиявок… Помоги ему почиститься и приведи ко мне.
Глава 21
— А почему я тебя не видел раньше?
— Не знаю. Я была здесь.
— Да подожди, не беги!
Молоденькому солдату Ма понравилась сразу, как только он увидел ее на контрольном посту. И он решил во что бы то ни стало познакомиться с ней поближе. Девушки, с которыми пришла Ма, поняли это и с веселым смехом оставили их на тропинке между контрольным постом и клубом.
— Не задерживайся, Ма, — опоздаешь к началу!
— У тебя хорошее имя, — улыбнулся солдат и поправил автомат не плече, пытаясь придать себе бравый вид.
— Это имя у каждой третьей девушки, — засмеялась Ма. — Но мне нужно идти.
— У тебя здесь уже кто-нибудь есть? — ревниво спросил солдат.
И Ма усмехнулась: этот Коротышка, как прозвала она его про себя, уже ревнует. Ее не интересовало его имя. Наверное, он считал себя неотразимым сердцеедом, потому что сразу же повел себя уверенно, ничуть не сомневаясь в своей победе. «Это даже хорошо, — подумала Ма. — С таким петушком будет меньше мороки».
— Я никого здесь не знаю, — ответила она, — но хотела бы познакомиться. В деревне так скучно.
Послушай, Ма, я сейчас заступлю на пост. Видишь вон тот склад? Придешь?
— А ты меня не застрелишь? Коротышка рассмеялся.
— Я тебя буду охранять. Там нам никто не помешает… поговорить. Ты тихонько свистни, а я тебе отвечу. Умеешь свистеть?
Ма тихо свистнула, и Коротышка остался доволен.
— Как только начнется кино, сразу уходи. Я буду ждать тебя, Ма.
Она успела к началу сеанса. Свет еще горел, и нетерпеливые подружки, оставившие для нее крайнее в ряду место, сразу же потянулись к ней пошептаться.
— Что он тебе сказал, Ма?
— Как его зовут?
— Красивый парень, только очень маленький…
Ма ничего не успела ответить: погас свет, и фильм начался. Это была какая-то старая американская лента про роковую любовь. Ма видела ее, когда еще был жив отец. Подружки ее сразу замолчали и вытянули к экрану шеи. Ма посидела минут пять и тихо, согнувшись, чтобы никому не мешать, вышла из зала. На нее никто даже не обратил внимания.
День близился к концу. Ма обогнула клуб и напрямую через кустарник пошла к складу. Это был длинный бамбуковый сарай, крытый банановыми листьями. Ма подошла поближе и тихо свистнула.
Глава 22
— Нго, чем ты там занят? — Дзангу очень хотелось, чтобы Рэмбо, который сидел на полу и смотрел куда-то в потолок, обратил внимание на его помощника.
— Я хочу приготовить инструмент, господин, — сказал Нго. — Может, он мне понадобится.
Рэмбо не повернул голову и не поинтересовался, что там готовит этот Нго. А Нго снял чайник с электроплиты и положил на нее острие длинного ножа.
— Я думаю, до этого не дойдет, Нго, — продолжал Дзанг. Вот увидишь, мы поладим с Рэмбо. Он умный парень и уже бывал у нас, так что понимает: Азия это не Европа или какая-то там Америка. Азия — это Азия! А впрочем, — добавил он, — делай, как знаешь, а мы пока поговорим с Рэмбо.
Рэмбо надоело смотреть в потолок, и он перевел взгляд в дальний угол хижины.
— Объясни мне, Рэмбо, зачем тебе понадобился военнопленный? Молчишь… А я тебе скажу, почему молчишь: ты сам не знаешь, зачем он тебе нужен. Думаю, что и тому, кто посылал тебя сюда, он тоже не нужен. Я угадал?
По лицу Рэмбо пробежала тень, и Дзанг понял, что его слова попали в цель.
— Видишь ли, — продолжал он, — я понял это из разговора майора Мэрдока с пилотом Гаррисоном. Вот послушай, и тебе самому все станет ясно.
Дзанг пододвинул к себе на столе портативный магнитофон, который лежал рядом с луком и колчаном, нажал кнопку, и Рэмбо услышал знакомые голоса:
«ГАРРИСОН. Майор, мы видим Рэмбо, но он не один.
МЭРДОК. Как не один? С ним агент?
ГАРРИСОН. Нет судя по всему, с ним военнопленный. Он, наверное, нашел одного из наших. Что делать, майор? Я жду приказаний. Торопитесь, их окружают!»
Наступила пауза, после чего послышалась длинная пулеметная очередь, и — снова пауза, после которой Рэмбо услышал спокойный голос Мэрдока:
МЭРДОК. «Гаррисон, немедленно прекратить операцию и возвращаться на базу».
И тут в запись ворвался возмущенный голос Траутмэна: «Мэрдок, какого черта! Мы их видим! Я пошел вниз!» Что-то щелкнуло, и запись оборвалась.
Дзанг выключил магнитофон и посмотрел на Рэмбо.
— Вот видишь, Рэмбо, ты зря старался. Ни твой Смит, ни ты сам никому не нужны: свои тебя бросили, а для нас ты тоже не представляешь никакой ценности. Но ведь зачем-то тебя все-таки посылали! Зачем, Рэмбо?
Но Рэмбо не слушал Дзанга. Вся его ненависть обратилась теперь к Мэрдоку. Этот мерзавец должен ответить за все, и он ответит. Нужно только выжить. Что они могли сделать с Траутмэном? Траутмэна он им тоже не простит. Дзанг, кажется, начинает злиться. Но он — враг, и он должен злиться, когда ему не подвластен противник. Против Дзанга он ничего не имеет — здесь все идет по правилам: кто кого переиграет. Но Мэрдок!..
— Рэмбо! — рявкнул, не сдержавшись, Дзанг. — Ты меня не слушаешь? Понимаю, этой записью я испортил тебе настроение. Но пойми и меня, я не могу подлаживаться под твои капризы. Ответь мне, зачем тебя посылали, и ты будешь таким же военнопленным, как и твой Смит. Вы, кажется, успели подружиться, и вам, думаю, не хотелось бы расставаться. Отвечай, Рэмбо. Только не рассказывай, что ты соскучился по своему лагерю, из которого сбежал в семьдесят третьем.
И это он знает!
— Дзанг, — сказал Рэмбо, — если ты все знаешь, какого черта пристал ко мне?
Дзанг чуть не задохнулся от возмущения, но выровнял дыхание и, стараясь быть спокойным, сказал:
— Я ведь не спрашиваю тебя, где ты спрятал красивую девушку по имени Ма. Я спрошу об этом позже. А может быть, и не спрошу. Ну и что же, Рэмбо?
— Пошел вон от меня, — сказал Рэмбо, не повышая голоса, и отвернулся.
— Я думал, мы договоримся, — вздохнул Дзанг и обратился к помощнику: — Нго, нашему другу стало холодно после ванны, согрей его.
Нго подошел к Рэмбо и тихо сказал:
— Встань.
Рэмбо нехотя поднялся с пола. Нго обхватил его сзади могучими руками, подтолкнул к металлической решетке, стоящей у стены, развернул и привязал к ней спиной за руки и за ноги. Потом он включил ток и стал медленно увеличивать реостатом напряжение. Рэмбо почувствовал, как все его тело начинает сводить судорога. Казалось, она выворачивала суставы и скручивала ребра. Он невольно застонал, и тогда Нго еще довернул ручку реостата. Рэмбо закричал.
— Подумай, Рэмбо, ради чего ты все это терпишь? Ради тех, которые, не задумываясь, предали тебя? — Дзанг безнадежно махнул рукой, и Нго стал медленно вращать ручку.
