Владимир Колычев - Отпусти браткам грехи
– Смотрю!
Он резко развернулся к ней, обнял за талию. Попытался приблизить к ней свое лицо, но Лариса прогнулась назад. Вырваться она не пыталась. Ее игривая улыбка и затуманенный взгляд отражали вакханалию в ее чувствах и желаниях.
Девочка хочет, а в гараже столько свободного места. И джинсовый сарафан на ней отнюдь не монашеской длины... Гарик попытался водрузить ее на верстак, но Лариса трепыхнулась в его медвежьих объятиях, рукой дотянулась до дверцы машины; попыталась ухватиться за ручки открывания, но лишь скользяще стукнула по ней пальцами.
Гарик все понял, открыл широкую дверцу, посадил девушку на сиденье, откинул спинку кресла... Он окончательно слетел с тормозов, а она и не пыталась его остановить. Всем телом подалась ему навстречу, обжала ногами его торс...
А потом они лежали на разложенных креслах, он слева, как водитель, она справа, как пассажирка. И оба курили. И сейчас ее совершенно не смущала крепость солдатской «Примы».
– А говорил, что не варвар, – умиротворенно улыбнулась она.
– Но надругался.
– Мне понравилось...
Гарик старался ей угодить. Но и она не лежала под ним бревном. Он сразу понял, что Лариса знает толк в постельных забавах. И не девочка уже давно.
– Только не подумай, что я могу лечь с каждым, – выпустив клуб дыма, бесстрастно сказала она. – Я не хотела тебе говорить, но раз уж это произошло... Ты мне сразу понравился. Я видела солдатиков в больничных халатах. Может, они и герои, но жалкие какие-то, жизнью прибитые, а ты нет, ты не такой, как все. Смотрю, идешь, нет, наваливаешься, как глыба. Я еще тогда подумала, что ты машину раздавишь. И настроение дурное было, глупость спорола... Я думала, ты меня убьешь из-за водки... Нет, вру, не думала... Ты такой грозный был, но в глазах что-то этакое... как отец говорит, солдат ребенка не обидит. Я, конечно, не ребенок, но все же... А то, что папку на тебя науськала, это я правильно сделала. Узнала, что ты рядовой Серегин... У него друг в госпитале умер, он тогда не в духе был, а ты ему орден свой показал... А потом я к тебе пришла, ты мне еще больше понравился. И я сказала отцу, чтобы он тебя к себе взял. А он помнил, как тебя по струнке строил, неловкость отсюда. В общем, он согласился... Да, это я устроила, чтобы ты отца возил. И чтобы машину ты мою посмотрел, тоже я...
Теперь Гарик знал, что за «лапа» устроила ему перевод в блатную автороту. И, разумеется, ничуть не обижался на Ларису. Напротив, он был благодарен ей за эйфорию амурной романтики, в которую он сегодня нырнул с головой. Пусть они с ней из разных миров, пусть у них не будет совместного будущего, но этот день он не забудет никогда.
– А машина у тебя расхлябанная, – сказал он. – Надо смотреть...
– Нет, – не согласилась Лариса. – Только время терять... Сейчас мы ко мне пойдем...
– Но я отцу твоему обещал.
– Я ему скажу, что все хорошо...
– Это неправда.
– А ты что, такой совестливый?
– Я слово дал.
– Тогда завтра придешь. У нас на даче телефон, я позвоню отцу, он с твоим командиром договорится...
– Завтра я Сереге помочь должен. Он водит хорошо, но в моторах слабо разбирается...
– Еще бы он плохо водил. У него «Волга» своя, отец на восемнадцать лет подарил... Отец у него в Мосгорисполкоме, в отделе торговли...
– Я этого не знаю, а ты знаешь. Откуда?
– Ты не знаешь, потому что не спрашивал. А он не говорил, потому что ты не из наших, зачем перед тобой бисер метать... А у нас так заведено: пришел в новую компанию... нет, кричать не надо, но шепни, что ты из себя представляешь. А еще лучше, если тебя представят...
– И что Серега из себя представляет? – нахмурился Гарик.
– Ну, я же говорю, отец у него большой человек в горисполкоме.
– Значит, и сам Серега величина.
– Ну, да.
– А мой отец сантехником работает. И вечно пьяный... Значит, я ничего из себя не представляю, так? – завелся он.
– Никто этого не говорит, – смутилась Лариса.
– Но имеет в виду... Да и сказала ты, что я не из вашего круга. И ничего из себя не представляю... Да нет, Ларчик, это не я, это ты ничего из себя не представляешь. И друзья твои. Сидите у родителей на шее и гоношитесь впустую. А я уже состоялся в этой жизни. У меня профессия, у меня орден, я могу в любой институт без экзаменов...
– Как ты меня назвал? – смятенно и вместе с тем зачарованно спросила она.
– Ларчик... А Ларчик просто открывается, – презрительно усмехнулся он.
Гарик выбрался из машины, подобрал с пола рабочую куртку. Он, конечно, не «золотой мальчик», но цену свою знает. Чего про Ларису не скажешь. Может, он и нравится ей, но зачем сразу ноги раздвигать? Ведет себя как шлюха...
– А в институт тебе надо.
Лариса тоже выбралась из машины. И даже успела натянуть на себя сарафан.
– На философский факультет. Говоришь ты складно. За живое берешь...
– Это не я говорю, это жизнь говорит...
– Не знала я, что в глубинке такая жизнь.
– Сказал бы я тебе про глубинку... Домой иди, а мне работать надо...
– Работай, – пожала она плечами.
Хотела сказать еще что-то, но передумала. Махнув на него рукой, убралась из гаража.
С машиной Гарик провозился до самого вечера. И с электронным зажиганием разобрался, и с капризами карбюратора. День удался. И похоть солдатскую потешил, и удовольствие получил, когда проехался по двору на отлаженном авто.
Вернулся в гараж, переоделся в парадную форму, подъехал к подъезду дома, подошел к консьержке. Женщина готова была его пропустить, но Гарик попросил вызвать Ларису. Не было желания еще раз побывать в генеральской квартире.
Она спустилась к нему. Стиляжная, расфранченная, благоухающая. Красивая девка. Но не забилось у Гарика сердце, когда она подошла к нему. Приятно было смотреть на нее, ощущать ее присутствие, но не более того.
– Сделал? – равнодушно спросила она.
– Да. Можешь ехать.
– Как раз собираюсь...
Лариса села за руль, он остался стоять.
– А ты чего? – спросила она через открытую дверцу.
– Мне уже в часть пора.
– Да? Ну ладно...
Она закрыла дверцу, но не успел Гарик отойти от машины, как опустилось стекло.
– Садись. Я должна посмотреть, как машина работает. Вдруг ты нахалтурил?
– Нет, я не халтурил, – оскорбленно покачал головой он.
Но в машину сел.
Двигатель работал тихо и четко.
– А ты говоришь, халтура, – торжествующе улыбнулся он.
– Я смотрю, ты все делаешь по-настоящему... – не глядя на него, сказала она.
– Стараюсь... Ты меня до остановки довези, дальше я на троллейбусе.
– Я могу до самой части подвезти...
Машину она вела уверенно.
– Ну, подвези, – не стал возражать он.
– А потом по своим делам...
– Угу, – кивнул Гарик.
Она нервно сунула руку в сумочку, не без труда достала оттуда пачку «Моrе». Он щелкнул зажигалкой, угостил ее огоньком.
– Спасибо.
– Да не за что...
Он снова затих. И она молчала. Пока не выкурила сигарету.
– Я по делам еду, – сказала она раздраженно.
– Я в курсе.
– И все?
– А что еще?
– Тебе что, все равно, какие у меня дела?
– Кто я такой, чтобы совать нос в твои дела?
В его голосе не звучала обида. Его слова были отговоркой, чтобы Лариса отстала.
– Такой. Сякой... Не хочешь – не надо. А у нас вечеринка сегодня, день рождения у подруги. Будет много друзей...
– Удачи тебе!
– Тебе все равно, с кем я буду?
– А с кем ты будешь?
– Ты дурак или притворяешься?
– Нет.
– Не притворяешься?... Никуда я не поеду... Когда твоя увольнительная заканчивается?
– В десять.
– Еще восьми нет... Я сейчас...
Она остановила машину напротив таксофона. Но позвонить с него не могла: трубка оторвана напрочь. Не работал и следующий автомат. И только третий по счету оказался исправным.
– Я отцу позвонила, сказала, что работы на всю ночь. Твой начальник тебя отпустит... Поехали ко мне.
– А если не отпустит?
– Все равно поехали...
– Не хочу на губу.
– Я думала, ты сорвиголова, а ты дрожащий, – скривила она губы в презрительной ухмылке.
Гарика проняло.
– Поехали. Но смотри не пожалей...
Ларису он взял, едва они зашли к ней в квартиру, прямо в холле... И она ни о чем не пожалела...
Глава 9
Генерал пристально смотрел на Гарика, как будто взглядом пытался превратить его в камень.
– Что у тебя было с Ларисой? – устрашающе спросил он.
Разговор не стал для Гарика неожиданностью. Два месяца прошло с тех пор, как он закрутил с Ларисой, и только сейчас Новиков обрушил на него свой отцовский гнев. Он уже был готов к тому морально. И не боялся последствий. Под трибунал его не отдадут, в дисбат не отправят, гауптвахта – ерунда, и перевод в другую часть ничего уже для него не значит. Приказ уже на носу, в крайнем случае до тридцать первого декабря, а потом все равно домой, пусть и под Новый год. Максимум три месяца до дембеля осталось.
– А она вам не говорила? – без вызова в голосе, но достаточно дерзко спросил он.
