Александр Тамоников - Война не по правилам
— Когда выезд?
— Через полчаса.
— Но… мне надо…
— Поедешь, обустроишься, вместе проведем сеанс связи, — прервал его генерал, — потом все, что тебе надо, привезут. Да, а скрытный сигнал тревоги или провала по станции передать можно?
— Как и на любой другой аппаратуре данного класса. Но вот эту, скажем так, опцию мы можем отключить, если найдем, откуда производится подача сигнала.
— Так найди!
— Найду! Но если сигнал тревоги или провала обговорен в текстовом режиме, то ничего не поделаешь. Мы бессильны его перехватить.
— Говори понятней, лейтенант, что значит, в текстовом режиме?
— Условная фраза, слово, покашливание, да мало ли что?
— Понятно. Если Гамсадзе захочет нас обмануть, то обманет.
— Я еще не смотрел, есть ли в станции программа сохранения ваших переговоров. Если есть, то мы определим, что лишнее попало в эфир.
— И что это даст? Гарантию в том, что нас обманули?
— В принципе да.
— Иди, готовься.
— Один вопрос разрешите?
— Давай.
— Мне будет смена?
— Будет, через сутки. Этим вопросом сам и займись, передай начальнику отдела, я приказал назначить тебе сменщика.
— Понял, разрешите идти?
— Я удивляюсь, что ты еще здесь. У тебя осталось двадцать шесть минут!
— Ушел!
— И выходи во двор.
— Понял, — уже из коридора ответил Брагер.
Володарский взглянул на Скоробогатова:
— На конспиративную квартиру едем всем присутствующим здесь составом. Смотрим квартиру, присутствуем при разговоре Гамсадзе с Мирзади, после чего там останутся капитан Белов и лейтенант Брагер. Первый будет осуществлять охрану Гамсадзе, второй — контроль за спутниковой системой. Ровно через сутки смена. Тебе, Роман Владимирович, составить график несения службы бойцами группы на этой квартире.
— Надо закупить продуктов, товарищ генерал.
— По пути закупим на первые сутки. В дальнейшем их будет доставлять смена.
— В каком режиме охранять Гамсадзе? — спросил Белов.
— В режиме задержанного боевика.
— Значит, в жестком?
— Но не до такой степени, чтобы он был прикован к трубе в ванной. Задача охраны — недопущение побега задержанного. Не думаю, что потребуется ограничение его перемещений по квартире, но под контролем нашего офицера, исключающего доступ к входной двери, балкону и особенно к спутниковой станции. Но за это будет отвечать радиоинженер.
Володарский повернулся к Гамсадзе:
— Возможна проверка твоей квартиры людьми Мирзади?
— Я уже говорил, у него нет разветвленной сети агентов, но в принципе кого-то Абдулла может прислать пообщаться, дабы убедиться, что со мной все в порядке. И его человек явится без предупреждения.
— Но ты же не обязан постоянно находиться на квартире? Тебе надо покупать продукты, просто выходить прогуляться или, скажем, пойти в аптеку.
— Ну если контролер явится и не сможет открыть дверь, то он, наверное, позвонит. Но, повторяю, это маловероятно. Для чего Мирзади эти сложности? Я выйду на связь, доложу, что на хате, он определит, что делать дальше. А проверять меня какой смысл? Я не тот человек, который мог бы составить для него угрозу.
— Ты знаешь, где он обитает?
— Да, я знаю, где его личный дом, но мне совершенно неизвестно, где база его отряда. А ваша разведка легко может выяснить, где проживают и более влиятельные лидеры оппозиции.
Генерал повернулся к Скоробогатову:
— Предупреди наблюдателей, что мы выезжаем, уточни обстановку, пусть подскажут, где нам лучше остановиться и как скрытно подойти к подъезду. — Затем обратился к Белову: — Ты, Николай, получи пистолет, аптечку со спецпрепаратами, наручниками, всем, что необходимо для несения службы, предупреди супругу, чтобы не искала тебя, и выходи во двор. Выезд на микроавтобусе через двадцать минут.
Гамсадзе вывели во двор, усадили в микроавтобус под охрану вызванного старшего лейтенанта Зуброва. Скоробогатов набрал номер сотового телефона капитана Басова:
— Паша, я!
— Слушаю.
— Что у вас?
— Все спокойно. Только людей на улице и во дворе стало больше, молодые мамочки вывели свое потомство на прогулку, кто-то выгуливает собак, но дальше, стоянка перед домом заполняется техникой. Люди с работы возвращаются, майор.
— Через пятнадцать минут мы выезжаем к вам. Где можно встать?
— Около нас. Мы заняли место, где спокойно встанет микроавтобус. Вы увидите мою машину, как свернете с улицы во двор, и сразу влево до трансформаторной будки, от нее удобно подойти к дому. Код двери нам известен.
— Хорошо, подъедем, решим, как зайти в дом.
— Нам еще раз проверить подъезд?
— А смысл?
— Вдруг кто-то из боевиков зашел внутрь под видом жителя и контролирует вход в квартиру?
— Не зная, когда подъедет Гамсадзе, и светясь перед народом, который непременно отметит посторонних в единственном подъезде? Нет. Это глупо. Если Гамсадзе проверят, то позже. А сейчас просто наблюдайте за обстановкой.
— Принял, командир, ждем вас.
Скоробогатов отключил телефон, прикурил сигарету. Из здания управления вышел Белов с небольшой сумкой и подошел к майору:
— Знаешь, о чем я подумал, Рома?
— О том, почему вместо тебя на охрану не выставили другого.
— Нет. Рано или поздно дойдет очередь и до меня. Я подумал, как мы будем заводить Гамсадзе в дом, чтобы местные жители не обратили на это внимания?
— Прицепишь его к себе и заведешь.
— Кто-то увидит наручники, и пойдет базар по дому. А вести без пристежки опасно. Ему терять нечего, может и заложника взять. Стрелять же во дворе я не смогу.
— Ты прав. Что предлагаешь?
— Почему сразу, что предлагаешь? И почему я должен предложить? Ты начальник, ты и предлагай. Мне охранять его в квартире.
— Я серьезно, Коля!
— А если серьезно, то считаю, Гамсадзе надо «глушануть».
— Препараты, парализующие волю?
— На хрена? Бутылка водки. И я введу его пьяненького, поддерживая, воткнув в бок ствол пистолета. Ничего в этом странного нет.
— А если он песни на грузинском языке петь начнет?
— Сломаю ребро, не до песен будет.
— Ладно, посмотрим. Пусть Володарский решит, что да как.
— Но ты идейку ему подбрось.
— Подброшу.
Тут из подъезда вышел генерал Володарский, по ходу о чем-то инструктируя своего помощника, полковника Тарасенко. Белов пошел к микроавтобусу и сел в салон напротив внешне безразличного ко всему происходящему Гамсадзе.
Командир группы обратился к начальнику управления, чтобы обсудить вопрос, поднятый Беловым. После чего генерал сел впереди рядом с водителем, а Скоробогатов, устроившись сзади, сказал Белову:
— Поговорил с Володарским, тот согласился на твой вариант.
— Значит, покупаем водку?
— Да! Но только для этого козла, — кивнул майор в сторону Гамсадзе.
— Что вы задумали? — насторожился бандит.
— Премировать тебя бутылкой водки за примерное поведение, — ответил Белов.
— Я не пью!
— Не пил в прошлой жизни, — усмехнулся капитан, — теперь все изменилось.
— Но я, правда, не употребляю спиртного, ну если только хорошего вина под хороший шашлык.
— Шашлыка не будет, как и вина. А вот водочку тебе выпить придется.
— Я не смогу. Терпеть не могу даже ее запах.
— Ты не загоняйся, урод, не выпьешь сам, я тебе водку в глотку залью. Не обещаю, что будет приятно, но что надо сделать, то сделаю. И не раздражай меня. Уж очень ты мне не нравишься.
— Да плевать я хотел, нравлюсь тебе или нет, — воскликнул Гамсадзе.
— Что там у вас? — повернулся на шум генерал.
— Да ничего особенного, Александр Михайлович, — ответил Скоробогатов, — Белов и Гамсадзе устанавливают отношения.
— Белов! Ты мне за боевика головой отвечаешь. Пожалуйста, не забывай это.
— Понятно, товарищ генерал.
— Ну что, капитан? — усмехнулся Гамсадзе. — Будешь при мне как прислуга.
— Прислугой буду, но ребра ты точно лишишься. А это больно. И болит долго.
— Все, Коля, помолчи, — осадил его Скоробогатов.
Микроавтобус выехал за пределы территории управления и вскоре остановился у супермаркета. Генерал передал Белову деньги:
— Давай, Коля, за покупками. Что брать, знаешь.
— И бутылку водки.
— И бутылку водки.
— Понял.
Затарившись, Белов вернулся к автобусу, и через двадцать минут тот подъехал к девятиэтажке, где находилась конспиративная квартира террористической организации «Халифат». В свое время ее приобрели на пожилого бомжа, который вскоре умер, замерз зимой в подвале готовящегося к сносу здания.
Перед домом Скоробогатов подсказал водителю:
— Здесь налево. Немного проехать, и еще раз налево, к трансформаторной будке.
— Да вижу я нашу машину, — ответил прапорщик.
