Константин Козлов - Западня для ракетчика
— Нет, это до нас в пятнадцатом веке турки постарались, — парировал выпад Быстров. — Мы работали в районе Семи Колодезей. Там мы кое-что нашли.
— Это что же? — начальник штаба вытащил «Беломорину», раскурил и отошел к открытой форточке.
— Старые штольни, система ходов тянется вдоль почти всего побережья. Видимо, когда-то турки при строительстве Арабатской крепости нашли чьи-то каменоломни и возобновили разработки. Это готовая система укреплений.
Разговор продлился еще минут сорок. Потом его вежливо поблагодарили, попросили оставить карту и выпроводили, правда, на этот раз угостив чаем с сухарями. Он так и не понял, восприняли его собеседники полезную информацию, или просто взяли карту, чтобы отделаться от надоедливого гостя.
Снова в штаб он попал через две недели, на этот раз самому идти туда не пришлось. За стариком прислали раздерганную «Эмку» с матросом за рулем, а в качестве старшего прибыл особист собственной персоной.
— Вы уж, Николай Алексеевич, нас извините за то, что после дежурства отдохнуть не даем, но возникли кое-какие вопросы по вашей карте. Не согласитесь ли вы подъехать, с нашим командованием пообщаться? Обратно доставим на машине, ноги бить не придется.
— Соглашусь, — подобрел лицом Быстров. Все-таки он на кое-что еще годился.
В коридорах штаба деловито суетились люди, где-то трещал телеграф, сквозь двери радиоаппаратной доносился дробный перестук морзянки.
Совещание состоялось в кабинете командующего. То, что отношение к нему изменилось, он понял сразу, как только ему представили всех присутствующих, а незнакомым представили его. Представили по воинскому званию. Такого он просто не ожидал. Главным сюрпризом было то, что место командующего занимал его знакомый — бывший начальник штаба. «А ведь воевать они еще только учатся», — отметил Николай Алексеевич. В старом русском флоте был бы организован разбор провала операции, кого-то, понятное дело, наказали, но вот так, запросто, людьми не разбрасывались.
— Вы нас извините за беспокойство, — начал новый командующий, — но сейчас каждый час дорог…
— Я понимаю, — кивнул Быстров. — Чем могу быть полезен?
— Собственно, дело в вашей карте. Два дня назад мы послали катер с группой разведчиков на борту, они искали ваши заброшенные штольни.
— И что, катер не вернулся?
— Почему же, вернулся, но поиски оказались безуспешны. Ночью они не смогли найти вход, указанный на вашей карте. Задерживаться до рассвета они не могли, группа вернулась. Командование флотилии приняло решение, учитывая неудачу прошлого десанта, воспользоваться вашими катакомбами для создания на плацдарме высадки запаса боеприпасов, продовольствия и медикаментов.
— Какую роль, позвольте спросить, в этом деле вы отводите мне?
— Мы, конечно, не можем вам приказывать, но, может быть, вы согласитесь сходить на тот берег с разведгруппой? Без вашей помощи нам, боюсь, просто не справиться?
— Когда идти и на чем?
— Сегодня ночью, на лодке-«малютке». На этот раз условия поиска несколько иные: лодка вас высадит ночью и ляжет на грунт. У вас почти сутки, максимум двое, на разведку и закладку запасов для следующей группы, которая будет обеспечивать прием запасов и подготовку плацдарма. Потом лодка вас заберет.
— Лодке там не подойти из-за глубин.
— Так точно, она останется здесь, — собеседник поставил на карте у побережья жирную точку, — до берега вы пойдете на резиновой лодке. Ее, если что, и спрятать проще.
— У берега на дизелях желательно не ходить, нашумим.
— Будем стараться, наши подводники считают, что заряда батарей должно хватить. Если что, можно отойти мористее и подзарядиться. — Машину мы пришлем, у вас еще есть время отдохнуть перед походом.
— Мне понадобится моя карта.
— Разумеется. Еще что-нибудь нужно? Вы только скажите.
— Ничего, хотя не помешал бы хороший бинокль. Старею, зрение уже не то, что раньше.
— Ну, тогда удачи. Бинокль вас будет ждать на борту.
Вечером машина высадила его у самого пирса, к которому одиноко прижалась лодка класса «М» — «малютка».
Больше двух десятков лет его нога не ступала на трап военного корабля, и годы береговой жизни должны были бы стереть из памяти все флотские привычки. А все же в груди всколыхнулось какое-то знакомое чувство. На сходнях он чуточку замешкался, от волнения вдруг лихорадочно зашлось сердце, и матрос-вахтенный протянул было ему руку. Но наткнувшись на взгляд выцветших глаз, сверкнувших из-под козырька поношенной морской фуражки без кокарды, сделал шаг в сторону и вытянулся по стойке смирно. Старик вздохнул, оперся о поручень и продолжил подъем. Одновременно с шагом на палубу рука привычно и четко взлетела к фуражке. Много воды утекло, стала совсем другой страна, изменился флот, но несмотря ни на что, он чувствовал себя прежним. Капитан второго ранга Быстров снова шел в бой за свое Отечество!
Ходить на подлодках ему никогда не доводилось, все было непривычно и внове. И теснота, и непривычно маленький экипаж. Внутри было душно, сильно пахло машинным маслом и электричеством. После знакомства с командиром и штурманом, Быстров спросил: где ему находиться? Когда предложили занять свободную койку в тесном проходе, ничуть не удивился — во время похода на корабле у каждого свое место, свой пост. Нечего постороннему болтаться под ногами у экипажа. Правда, в другое время его место было на мостике. Но здесь не поймешь, где у них мостик — корабль подводный. Ложкой бальзама для все же ущемленного самолюбия было то, что на соседние койки вслед за ним улеглись еще трое в штатском.
«Разведгруппа», — решил он про себя.
Где-то наверху грохнул люк. Потом загремел дизель, лодка выходила в море. Затем дизель смолк, его грохот сменился ровным жужжанием электромоторов. Зашипело и забулькало, койка накренилась, лодка уходила на глубину. Свет в проходе погас, лишь тускло светились лампы у входов в соседние отсеки. Соседи дружно спали, оставалось только последовать их примеру. Ночью лодка всплыла для подзарядки батарей. Его разбудили, пригласили на палубу подышать. Стояла ясная южная ночь, штурман определялся по звездам. Курильщики по очереди выбегали на корму, чтобы сделать несколько затяжек и снова вернуться на свой пост. Лодка, покачиваясь на ровной зыби, шла к темному крымскому берегу, за кормой таял едва заметный мерцающий свет. В эту пору море «светилось».
После подзарядки аккумуляторных батарей «малютка» снова нырнула.
Утром лодка подвсплыла на перископную глубину. Теперь начиналась работа Быстрова и штурмана, старика позвали в центральный пост. Штурман и командир склонились над картой побережья.
— Доброе утро, — приветствовал его командир, — мы вот здесь. — Он придвинул Быстрову карту с прокладкой маршрута: — Посмотрите в перископ.
Старик приник к окулярам, положил ладони на ручки, осмотрел горизонт. Подрегулировал оптику под себя. Картинка стала ясной. Над морем и берегом вставал серый рассвет. Небольшие волны беззвучно бились о скалы. Первые лучи окрасили оранжевым вершины холмов, у их оснований лежали резкие темные тени. Ветер теребил верхушки деревьев.
— Может быть, вам нужна ваша карта? Хотите свериться?
— Спасибо, карта не нужна, вы вышли правильно. Это то самое место.
— Тогда будем ждать ночи.
Весь день командир, штурман и разведчики вели наблюдение за берегом. Противника заметить не удалось. Либо немцев здесь не было вообще, либо они не занимались охраной побережья с этой стороны. Высадку запланировали на три часа следующих суток, на время «собачьей вахты».
В назначенное время лодка на перископной глубине еще продвинулась к берегу, а затем всплыла. Когда старик поднялся на палубу, у борта уже покачивались две небольшие надувные резиновые лодки. В первой к берегу ушли он и командир разведчиков, во второй — остальные члены группы. На веслах сидело двое матросов, в ногах стояли ящики с оружием, рация, какое-то снаряжение. Быстрову было поручено следить за курсом почти в полной темноте ориентироваться можно было только по едва угадывавшимся вершинам скал и светящейся стрелке компаса. На то, чтобы найти нужную бухту, им пришлось затратить около часа. Лодки одновременно ткнулись носами в прибрежную гальку. Разведчики и моряки принялись за разгрузку, а Николай Алексеевич с командиром отправились искать вход в подземелье. Тут сказались годы сидения в погребе — его старческое зрение оказалось более привычным к темноте. Изредка подсвечивая фонарем, они наконец-то добрались ко входу в штольню. Для этого пришлось продираться сквозь заросли лоха и на четвереньках штурмовать завалы из мелкого ракушечника. Быстров вспомнил, что эти кучи камней здесь когда-то навалили именно по его приказу в целях маскировки и для того, чтобы сюда не забирались местные овцы.
Его работа на сегодня закончилась. Ему оставалось сидеть и ждать, пока остальные занимались перевозкой с лодки оружия, боеприпасов и имущества разведчиков. На берегу установили два фонаря, которые включали, когда встречали очередной ялик. Сидящие в лодке выгребали так, чтобы курс лежал на одной прямой с линией, образованной фонарями.
